Книга Предатель - Владимир Махов

– Хорошо. Снимок всем раздали?

– Так точно. Операцию начинаем по плану.

Грифон кивнул.

– Смотри. Чтобы на этот раз все было чисто. Он ранен, без оружия. Значит, достойного сопротивления оказать не сможет. На данный момент шесть трупов – перебор.

Он помолчал, давая возможность старому служаке оценить серьезность заявления.

– Ладно, иди, – наконец, сказал Грифон. Но как только Дерибас повернулся, наркобарон окликнул его. – Кстати, покажи снимок.

На фото весьма сомнительного качества, исподлобья смотрел высокий скуластый мужчина с тонким шрамом между бровей.

10

В могущественном и одном из самых древних государстве Индокитая Сиаме один из королей сам придумал казнь. Осужденного привязывали за руки обнаженного и выставляли на площади, полной народа. Палач в течение долгого времени отрезал от преступника части тела и заставлял того есть собственное мясо.

Огромная площадь бывшего производственного помещения, накрытого куполом, оказалась залитой водой. Между сваями, удерживающими потолок, сохранились стекла. Хрупкость конструкции подчеркивали трещины, змеившиеся по куполу. В рукотворном озере сверкали осколки солнца. Ветер морщил совершенную гладь воды, собираясь в складки возле мусорных завалов, оплывающих гнильем.

Стоя на пороге, Дикарь с беспокойством заметил гибкие тела жгучих каракатиц, снующих по дну.

– Там опасно, – бросил он через плечо, всерьез рассматривая возможность перебраться на тот берег по подоконнику.

Кира остудила его порыв.

– Не просто опасно. Смертельно, дайвер, – приглушенно сказала она. – Их там сотни, если не тысячи. Несмотря на то, что там по колено, и до середины добежать не успеем.

– Другой путь есть?

– Есть, – вяло протянула она.

– Веди.

– Веди, – передразнила девушка. – Сам на ногах еле держится, а туда же.

– Я справлюсь. Мне лучше, – невесело усмехнулся Дикарь. И после паузы добавил чуть слышно: – И постараюсь вытащить нас.

Но девчонка услышала. Мгновенно обернувшись, она ухватилась за его слова, как за спасательный круг. Тот самый, что послужит залогом успеха при смертельно опасном переходе в надежное место. В огромных восторженных глазах тонули солнечные блики.

Их взгляды встретились. Вдруг перестало иметь значение все – и утопающий в Океане город, и смертельно опасный переход, и раны. Не отрывая от девушки взгляда, Дикарь не уставал удивляться избирательности собственной памяти. Железобетонная плита, за которой скрывалась его сущность, периодически давала трещины. И оттуда вываливались различные знания. Вроде определения марок оружия и информации о повадках жгучих каракатиц, что ползали по дну водоема. Однако стоило ему сделать запрос о том, смотрела ли когда-нибудь на него женщина таким умопомрачительным взглядом, как память решительно подсунула ему кукиш под нос.

– Никогда, слышишь… Прошу. Не обманывай. Я… – Кира запуталась в словах. Потом шумно перевела дыхание и погасила восторг в глазах. – Тебе надо побриться.

– Самое время, – он с готовностью кивнул, – заняться личной гигиеной.

– Умник. Ладно. Делать нечего, пойдем через подвалы.

– В каком смысле? Какие здесь подвалы? Город затоплен…

– Хватает здесь дерьма, – девушка повернулась и пошла назад по коридору, отмеряя себе расстояние лучом фонаря. – Идти придется через торговый центр. А он весь как улей. Куча отсеков, и ни одного окна. Не люблю. Такая мерзость. В этих сотах может спрятаться такая пчела, что мы с тобой и ахнуть не успеем.

– Говори за себя, – двигаясь за девушкой, сказал Дикарь. – Я успею.

Не оборачиваясь, Кира хмыкнула.

– Накаркаешь, крутой парень.

Два пролета лестницы, ведущей наверх, закончились у сорванной с петель двери. Свет, падающий из уцелевшего окна, тонул в трещинах щербатых, оголенных до бетона ступенях. На стене красовался рисунок, оставленный рукой небесталанного художника. Тщательно, до мельчайших деталей прорисованная мужская голова. Человек улыбался искренно, широко, от уха до уха. В то время как его черепная коробка была снята. Она стояла перед ним в виде тарелки. И там, тоже прописанный до мелочей, лежал его собственный мозг.

– Нравится? – Кира, остановившись рядом с ним, заглядывала через плечо.

– Не очень.

– Вот и мне тоже.

Перед тем, как нырнуть в темноту, Дикарь проверил, легко ли вынимается из чехла нож. Расстегнул клапан на кармане, в котором лежала обойма. Затем достал фонарь.

– Кира, – окликнул он девушку, заставив ее задержаться на границе, отделяющей свет от тьмы. – Там опасно?

– Очень. Но ты не думай – я тебя буду защищать, – вымученно улыбнулась она.

Дикарь подошел к ней совсем близко. Настолько, что вдохнул горький запах ее волос.

– Теперь слушай меня, девушка. Фонарь я включу тогда, когда сочту нужным.

– Там очень темно.

– Все равно. До тех пор держись за мной. Твое дело показывать рукой, в какую сторону идти, – сказал он, снимая с ее плеча один из рюкзаков и закидывая себе за спину. – Ты будешь делать то, что я прикажу. Без всяких возражений. Если я скажу прыгай, ты прыгнешь. Если ложись, то…

– Да все понятно, командир, – нахмурилась Кира, однако отстраняться не спешила. – Может, и поведешь ты? – мягко, без гонора добавила она.

– Нет, поведешь ты. Я говорю о том, как ты должна себя вести.

– Слушаться.

– Хорошая девочка. Сначала выполняешь приказ, а потом шутишь.

– А можно наоборот?

– Можно. Только после того, как выполнишь приказ. Только в таком порядке. Кира?

– Есть командир, – тихо сказала она и еще долгих десять секунд стояла рядом с ним, прежде чем повернуться в сторону темного дверного провала.

Кира шагнула за порог как в омут. Основательно продышавшись, словно там, впереди, отсутствовал кислород.

Размеры огромного помещения с разрушенными перегородками и кучами мусора, хищно затаившимися в многочисленных отсеках, впечатляли. Затхлый воздух, насыщенный парами гниющих останков некогда шумного торгового центра, полнился звуками. С тихим стуком что-то рассыпалось. Эхо прошелестело по закоулкам и стихло, никак не отозвавшись ни на осторожное поскребывание когтистых лапок, ни на перестук капели, срывающейся с потолка.

Пока хватало света, Дикарь шел туда, куда указывала девушка. Кроме фонаря дайвер сжимал в руках пистолет. Он справедливо рассудил, что реакция некоторых мутировавших тварей превосходит человеческую. И те же кошки, после катаклизмов переродившиеся бог весть во что, вряд ли предоставят ему фору.

Напольная плитка прекрасно сохранилась. Только пыльные разводы скрывали мраморный рисунок. Дикарь двигался между отсеками, до последнего не включая фонарь. Более того, когда темнота чернильным пятном залила окружающее пространство, дайвер продолжал идти. Странное дело – ему казалось, что он способен различить очертания полуразрушенных перегородок и мусорных завалов. Он пошел на поводу у девушки – она, вцепившись дикой кошкой в его рукав, не видела ни зги.