Книга Леонид Гайдай - Евгений Новицкий

После «В пути» зрители увидели Гайдая на экране только через десять лет — в его собственных «12 стульях» в роли архивариуса Варфоломея Коробейникова, сыгранной им вместо заболевшего Эраста Гарина.

1977 годом датируется последнее участие Гайдая в фильме другого постановщика. Это была картина его однокурсника Якова Сегеля «Риск — благородное дело», посвященная работе каскадеров и в целом кинематографу. Гайдай появляется на несколько секунд будто бы в образе самого себя — кинорежиссера. Говорим «будто бы», потому что здесь он вроде как снимает фильм о войне. На самом деле сделать кино на подобную тему реальному Гайдаю даже в голову никогда не приходило. Так что этот фрагмент можно с полным правом назвать шуточным, самоироничным.

И уж точно преисполнена отчаянной самоиронии последняя мини-роль Гайдая, которую он сыграл в своей единственной постсоветской картине «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» (1992). Леонид Иович изображает помешавшегося игрока, которого выносят из казино. Безумный старик размахивает ручкой, оторванной от игрового автомата, и нарочито противным голосом орет: «Люди гибнут за-а-а мета-а-алл!» Поздняя страсть режиссера к «одноруким бандитам» общеизвестна. Но больше всего этот эпизод впечатляет реакцией главного героя (разумеется, срежиссированной самим Гайдаем): агент КГБ Федор Соколов в исполнении Дмитрия Харатьяна провожает выносимого наружу старика каким-то странным, подозрительным взглядом, будто что-то мучительно припоминая… Сегодня эта сцена не может не навевать некие пронзительные и печальные мысли, но в тот момент, когда она снималась, никому, конечно, еще не было известно, что картине суждено стать последней в жизни и творчестве Леонида Иовича.

Однако мы рассказали только о тех кинопоявлениях Гайдая, где его без труда можно опознать на экране. А ведь едва ли не в каждом своем фильме он «снимался», так сказать, опосредованно. В кадре звучал его голос, крупным планом демонстрировались его руки или ноги, а на общем плане могла мелькнуть на секунду и вся его долговязая фигура. Нина Гребешкова рассказывала: «Ленины фильмы я теперь смотрю совершенно по-другому. Если раньше я смотрела их как профессионал и очевидец, то теперь ищу в них Леню. Ведь очень часто он отпускал актеров и в каких-то фрагментиках снимался сам. Вот, например, помните, в «Бриллиантовой руке» крупным планом показаны руки, которые вынимают из земли жестянку с драгоценностями? Это Ленины руки. А в «Двенадцати стульях» Киса в ярости разрывает и топчет ногами очередной «пустой» стул. Ноги сняты крупным планом — это Ленины ноги. У актеров я вижу Ленины жесты, которые он им ставил».

Иными словами, Гайдай как бы растворялся в собственных прекрасных актерах. У него ведь снимались сплошные звезды, весь цвет советского кино. Так что не стоит сильно жалеть, что мы практически не видели в действии Леонида Гайдая как комика. Зато зрители приобрели наилучшего комедиографа, который одухотворил своей индивидуальностью целую плеяду блистательных комедийных артистов. И если Чаплин всё-таки был один, то экранных «гайдаев» у нас множество — от студента Шурика и Семен Семеныча до агента Соколова и Остапа Бендера.

Глава пятая
НАПАРНИК

Пырьев. «Мосфильм». «Долгий путь»

Гайдай так или иначе оказался связан со всеми выдающимися советскими режиссерами пятидесятых голов. У Григория Александрова он оканчивал курс во ВГИКе. Первую практику в большом кино получил на картине Бориса Барнета. Самостоятельный дебютный фильм снимал (вместе с другим новичком Валентином Невзоровым) по сценарию Михаила Ромма в его творческой мастерской. Ну а штатным режиссером «Мосфильма» Гайдай стал благодаря Ивану Пырьеву («Ляна» снималась на Киностудии им. Горького, и Леонид был оформлен там только на одну картину как режиссер-стажер).

В то время Пырьев являлся одним из двух всенародно признанных режиссеров успешных музыкальных комедий. Вторым был, разумеется, Александров. В книге Сергея Довлатова «Соло на IBM» приводится исторический анекдот об этих кинематографистах:

«Молодой Александров был учеником Эйзенштейна. Ютился у него в общежитии Пролеткульта. Там же занимал койку молодой Иван Пырьев.

У Эйзенштейна был примус. И вдруг он пропал. Эйзенштейн заподозрил Пырьева и Александрова. Но потом рассудил, что Александров — модернист и западник. И старомодный примус должен быть ему морально чужд. А Пырьев — тот, как говорится, из народа…

Так Александров и Пырьев стали врагами. Так наметились два пути в развитии советской музыкальной кинокомедии. Пырьев снимал кино в народном духе («Богатая невеста», «Трактористы»). Александров работал в традициях Голливуда («Веселые ребята», «Цирк»)».

Как и всякому анекдоту (в данном случае можно даже сказать, кинематографической легенде), приведенному отрывку вовсе не обязательно верить. Но многое в нем отображено верно и подмечено точно. Конечно, вряд ли Пырьев и Александров были врагами — скорее наоборот. В 1919 году восемнадцатилетний Пырьев и шестнадцатилетний Александров вместе занимались самодеятельностью в Екатеринбурге, откуда Александров был родом. А в 1921 году оба приятеля уже были приняты в московский Первый рабочий театр Пролеткульта. Пути Ивана и Григория разошлись лишь тогда, когда их обоих захватил мир синематографа. Они действительно были конкурентами — главными комедиографами страны на протяжении более чем десяти лет; однако это обстоятельство не мешало их хорошим отношениям. К тому же «голливудская» и «народная» традиции слишком уж разнились, чтобы представитель одной из них мог отбирать режиссерский «хлеб» у сторонника другой.

Будучи одним из самых талантливых, плодовитых, успешных и, как следствие, влиятельных режиссеров своего времени, в 1954 году Пырьев стал еще и директором «Мосфильма». Однажды Иван Александрович встретил в Доме кино Нину Гребешкову, сыгравшую одну из главных ролей в его последнем на тот момент фильме «Испытание верности», и в своей обычной манере обратился к артистке:

— Где длинный? Он как диплом получит, куда вообще думает устраиваться?

— Наверное, в Киев, — ответила Нина, невольно дав понять мэтру, насколько скромны были тогдашние притязания ее мужа.

— Да ты что, ни в коем случае! — горячо возразил Пырьев. — Гайдая я к себе на «Мосфильм» забираю — так и передай ему.

И действительно, на институтской комиссии по распределению выпускнику Гайдаю сообщили, что «Мосфильм» прислал на него персональную заявку. Так Леонид с самого начала стал работать на главной киностудии страны. Абсолютно все свои фильмы он сделает именно здесь.

Пырьев, несомненно, был расположен к Гайдаю, и это часто выручало начинающего постановщика. Самую неоценимую помощь Иван Александрович оказал ему в сложнейшей ситуации с фильмом «Жених с того света». Фактически именно благодаря Пырьеву Гайдай вообще смог состояться как кинорежиссер. В благодарность за это все свои блистательные фильмы шестидесятых годов Леонид Иович принципиально снимал в творческом объединении «Луч», которым руководил Пырьев.

Ну а в 1955 году Гайдая по Пырьеве кой протекции сразу же определили ассистентом режиссера в съемочную группу фильма под рабочим названием «Повесть об агрономе и директоре МТС». Картину ставил ровесник Гайдая Николай Фигуровский (он окончил ВГИК на четыре года раньше). Но по каким-то причинам работа над фильмом очень быстро прекратилась, и он был навсегда закрыт. Гайдай снова остался без дела. Пырьев предложил Леониду самому выбрать, в какую картину он хочет быть зачислен вторым режиссером. Правда, вариантов было всего два: или работать на «Карнавальной ночи» у Эльдара Рязанова, или помогать режиссеру Андрею Гончарову экранизировать рассказы Короленко. Гайдай не задумываясь выбрал второй вариант.