Книга Античные хроники - Валентин Леженда

— А ну немедленно отдай это мне! — Зевс грозно надвинулся на смертных.

— А вот это видел? — Фемистоклюс нагло продемонстрировал владыке Олимпа отставленный средний палец. (Как говорится, объяснил все на пальцах. — Леди.)

Громовержец взревел, замахиваясь на рыжебородого могучим кулачищем, но в руках Фемистоклюса как по волшебству вдруг возник новый предмет, заставивший Зевса в испуге попятиться к кровати.

В руках смертный держал самый что ни на есть настоящий новейшей модели бластер. Оружие, которое было под страхом увольнения запрещено для всех без исключения участников проекта «Демиург». Еще ни разу в своей жизни Зевс не трусил так, как сейчас. Алкидий с Фемистоклюсом не сдержали издевательские ухмылки.

— Подарок бога Диониса, — изменившимся голосом прорычал Фемистоклюс, которому до зуда в пальцах хотелось сейчас нажать выпуклость, находящуюся внизу у рукояти мощнейшего божественного оружия.

— Не стреляйте, я ведь безоружен, — взмолился Громовержец, закрываясь от смертных розовой кружевной подушечкой. — Дионису при встрече я оторву не только голову…

Олимп тряхнуло.

Греки едва удержались на ногах, и Фемистоклюс ЧУТЬ не выстрелил.

— ЧТО?!! — заорал Зевс, упав с кровати на пол. — Режим торможения? Но кто посмел сменить курс?!!

Потеряв голову от страха, Алкидий с Фемистоклюсом бросились вон из помещения. Грекам показалось, что Олимп рушится, и поэтому они в панике кинулись бежать, не разбирая дороги, по коридорам, сотрясавшимся, словно пустоты Тартара.

— Бортовой компьютер! — припадочно заголосил Зевс, катаясь в ворохе раскиданной на полу одежды, но бортовой компьютер почему-то ему не отозвался.

— Бортовой компьютер! — снова завопил Громовержец. — Это капитан, мать твою, отвечай!!!

Тот же результат.

— Да что же это такое?!!

Зевс кинулся к двери каюты, но она оказалась заблокированной. Тучегонитель был в ловушке. Смертным грекам еще повезло, что они вовремя выскочили в коридор.

— Сволочи-и-и-и… — протяжно взвыл Зевс, с ненавистью потрясая над головой кулаками.

Затем, немного придя в себя, он взял в руки молниеметатель и, сев напротив двери, принялся ждать.

— Ну что ж, можно поздравить нас с успехом. — Аполлон разлил по бокалам пенящуюся амброзию.

— Можно поздравить меня с успехом, — деликатно кашлянул Гефест, — все прочие члены экспедиции изолированы сейчас в своих каютах…

— А Зевс?

— Естественно, включая и Зевса. Мы только что сели на нужной планете. План перешел в решающую стадию.

— Итак, наши дальнейшие действия? — Геракл с удовольствием пригубил вкусный шипящий напиток.

— Главная наша цель — уговорить Зевса написать положительный отчет об экспедиции, — продолжил Гефест. — Во-вторых, Геракл займется проделыванием пробоины в борту корабля. Это обоснует нашу вынужденную остановку, так как следственной комиссии мы скажем, что налетели на комету.

— А почему заниматься этим должен непременно я? — тут же недовольно возмутился Геракл, никогда не приветствовавший чрезмерный физический труд (вопреки бытующим предрассудкам. — Леди.).

— Потому что ты, братец, — ядовито ответил Гефест, — пока что даже в ус не дунул, лишь языком треплешь да железо в спортивном зале тягаешь…

Великий герой пристыженно умолк.

— Ну а я, — божественный кузнец довольно погладил бороду, — сфальсифицирую записи в памяти бортового компьютера, чтобы не к чему было придраться. Внесу сноску о столкновении с кометой и прочее…

— А он тебе это позволит? — удивились Аполлон с Гераклом.

— Кто позволит? — не понял Гефест.

— Ну, бортовой компьютер. Гениальный изобретатель рассмеялся:

— А у меня есть один очень веский аргумент.

— И можно поинтересоваться — какой? Вместо ответа Гефест достал из кармана плазменный паяльник.

Когда грохот и сумасшедшая тряска прекратились, Алкидий с Фемистоклюсом поняли, что если какая-то опасность и угрожала Олимпу, то теперь все в порядке.,

Взмыленные греки огляделись.

По всему выходило, что они окончательно заблудились в лабиринтах Летающего острова. Приятели осторожно осматривали складчатую, пульсирующую желтым светом кишку, в которую они сдуру забежали. Длинная кишка заканчивалась круглой железной дверью без единого шва. Ручки на круглой двери не имелось, так же как и петель.

— Идем. — Фемистоклюс махнул рукой в сторону странной двери.

— А может быть, все-таки вернемся назад? — неуверенно предложил Алкидий.

— Не-а. — Рыжебородый грек упрямо покачал головой. — Теперь внезапность не на нашей стороне, а на стороне Зевса. Он-то, в отличие от нас, знает Олимп как свои пять пальцев.

— Но ведь у нас есть оружие!

— А толку-то, у него оно тоже есть. Подстережет где-нибудь за углом и как шарахнет молнией, костей не соберешь. Мы теперь… как же это называется… э… э… ненужные свидетели.

— Свидетели чего? — Алкидий испуганно моргнул.

— Свидетели много чего. — Фемистоклюс издал тяжелый вздох. — Свидетели его позорного страха, слышавшие эти танатовы голоса из черной коробки. Ведь ясно — Зевс говорил что-то такое, о чем он не хочет, чтобы знали остальные, потому как если узнают, ему несдобровать, и молниеметатель не поможет. Так что давай, друг Алкидий, топай следом за мной…

— А что там за этой круглой дверью?

— Да сатир его знает, но возвращаться назад чистое самоубийство.

Без проблем дойдя до круглой двери в конце светящейся кишки невиданного коридора, греки в замешательстве уставились на красный рычаг слева от странного люка, который вел в очередную олимпийскую неизвестность. Виновато посмотрев на Алкидия, мол, извини, брат, что втянул тебя во всю эту историю, Фемистоклюс с видом обреченного дернул рычаг вниз.

Круглая дверь зашипела, мягко уйдя в сторону. За ней оказалось маленькое абсолютно пустое квадратное помещение, заканчивающееся новой, на этот раз овальной дверью.

— Войдите в шлюзовую камеру, — произнес кто-то над самыми головами приятелей, и греки непроизвольно подпрыгнули на месте.

— Это вы нам говорите? — неуверенно пролепетал Фемистоклюс.

Невидимый обладатель зычного голоса молчал.

— Давай. — Фемистоклюс грубо втащил пораженного столбняком Алкидия в тесное пустое помещение совершенно непонятного назначения.

Рыжебородый прекрасно знал, что на Олимпе возможны и не такие чудеса, как говорящие стены. Опасаться божественных механизмов было глупо. Намного опасней живые боги, а не их волшебные изделия.