Книга В сердце моем навсегда - Джо Гудмэн

Джей Мак поставил перед Коннором графин с виски.

— Хотите сигару?

— Не курю, — кратко ответил тот.

— Я тоже, — сказал Джей Мак. — По крайней мере уже не курю. Бросил, когда Мишель вернули мне живой и здоровой. — Он предложил Раштону сигары и остался доволен, когда тот взял одну. Сам он уже не курил, но наслаждался их особым острым ароматом, — Но не думаю, что вам сейчас хочется выслушивать эту историю, — прибавил он, поднося спичку к сигаре Раштона.

— Нет, — сухо отозвался Коннор, — рискуя показаться невежливым, я все же не могу сказать, что мне этого хочется. — Он опрокинул выпивку и, не дожидаясь, когда ему предложат еще, подошел к буфету и налил себе сам.

Наблюдая за Коннором, Джей Мак вернулся на свое место.

— Вы ведь не увлекаетесь выпивкой? — спросил он. — Ваш отец никогда не говорил мне о возможности такой проблемы.

— Мой отец недостаточно хорошо меня знает, чтобы сказать что-либо по этому поводу, — ответил Коннор. Ему трудно было удержаться от горечи в голосе. — Но это не было проблемой до тех пор, пока я не приехал в Нью-Йорк два месяца назад. — Он облокотился на буфет и скрестил лодыжки стройных ног. — Я не знал, что миссис Салливан ваша дочь.

— Не могу понять, какое это имеет значение.

— Имеет. Поэтому вы пытались остановить жену и не дать ей рассказать о ваших родственниках в Колорадо. Вам слишком хорошо известно, что я знаком с вашей дочерью и зятем.

— Ренни и Джаррет — оба очень ценные работники в компании «Северо-Восточная железная дорога». Случайность то, что они мои родственники.

Коннор сомневался, что Джей Мак действительно так считает. Джон Маккензи Уорт был одним из самых богатых и самых могущественных людей в стране. Ничто, связанное с его влиянием, не было случайностью. Коннор адресовал свой следующий вопрос отцу:

— Ты ведь знал о мистере и миссис Салливан?

Раштон кивнул:

— Конечно. Но я согласен с Джеем Маком. Это вряд ли имеет значение. Если бы они не наткнулись на эту землю и не поняли ее ценность, кто-нибудь другой бы это сделал.

— Достаточно того, что я знаю ценность этой земли. Я не нуждаюсь в том, чтобы железнодорожные топографы и инженеры сообщали мне, чем я владею.

— Едва ли ты мог надеяться держать свою долину в тайне вечно.

Пальцы Коннора сжали горлышко графина так, что побелели косточки.

— Но это не моя долина, правда?

— Правда, — ответил Раштон. — Она моя.

Джей Мак задумчиво вертел в руках свой бокал.

— Когда дочь телеграфировала мне о том, что нашла отличное место для прокладки колеи от Кэннон-Миллза до Денвера, я заинтересовался. В Кэннон-Миллзе нетронутые запасы серебра и золота, поскольку до сих пор их никак нельзя было оттуда вывезти. «Северо-Восточная» заработала себе имя на этой территории тем, что дала возможность шахтерам и горнодобывающим консорциумам вывозить руду по доступным ценам. Мы сначала осуществили это в Квинз-Пойнте, а потом в Мэдиссоне. Людям в Кэннон-Миллзе нужна железнодорожная ветка.

— Я говорил вашей дочери, когда она вместе с прочими приехала проводить топографические съемки, что эта земля не продается, ни кусочка. Она попросила разрешения тем не менее закончить работу, и я ей позволил.

— Ренни умеет быть убедительной.

Кот юр вспомнил горячий спор, который заставил его тогда уступить.

— Вы сильно преуменьшаете. — Он немного отпил из рюмки. — Когда она со своей командой из «Северо-Восточной» уехала, я думал, что на этом все закончится.

Но миссис Салливан, по-видимому, умеет быть не только убедительной, но и настойчивой. Она пошла в земельную контору в Денвере и обнаружила, что по документам я не являюсь владельцем. Полагаю, в ее представлении это все меняло. Она узнала имя моего отца и поручила вам с ним связаться. Не знаю, когда разговор перешел от земли к наследникам или кто первым высказал эту мысль, но где-то по ходу разговора вы перестали говорить о железной дороге и перешли к теме династий. — Коннор поставил рюмку. — Откровенно говоря, джентльмены, меня это просто не интересует. — И, не ожидая ответа, вышел из комнаты.

И Раштон, и Джей Мак прислушивались, ожидая услышать, как откроется и захлопнется входная дверь. Но ничего не услышали.

— Куда он мог пойти? — спросил Раштон.

— Вероятно, в библиотеку, чтобы там остудить свой пыл. Она находится дальше по коридору, и я припоминаю, что дверь была не заперта.

Раштон медленно выдохнул дым, и его голову окутало сизое облако.

— Все прошло очень неудачно.

— Да, — согласился Джей Мак. — Хотя мне ваш сын понравился. Его не так-то легко запугать.

— Он вел себя вызывающе и оскорбительно.

Джей Мак пожал плечами:

— Его приперли к стенке, и он об этом знает. Меня восхищает его стремление удержать эту землю. — Он отпил глоток. — Приношу извинения за поведение моей дочери за столом. Я надеялся, что все пройдет иначе.

— Должен сознаться, я думал, что ваша дочь старше. Не уверен, что они с Коннором подойдут друг другу.

— Старше? — нахмурился Джен Мак. — Ей двадцать три года. Несомненно, она достаточно взрослая. Вашему сыну сколько? Тридцать? Они как раз в том возрасте, чтобы прекрасно подойти друг другу.

— Двадцать три? — удивился Раштон. — Я бы не дал ей больше шестнадцати.

— Как вы можете вообще строить догадки? Ее даже не было с нами сегодня.

Раштон в замешательстве посмотрел на Джея Мака:

— Не было? Но…

— О, вы подумали, что Скайлер… Боже, нет, конечно… они бы уж точно не подошли друг другу. — Он искренне рассмеялся. — Только Скай девятнадцать, а не шестнадцать. Боюсь, она сегодня разыграла целое представление перед вашим сыном. Оно было задумано как предупреждение мне.

— Предупреждение?

— Да, именно. Она хотела дать мне понять…

— Держись от меня подальше, и большое спасибо, — произнесла Скай, плюхнувшись на мягкое сиденье стула в спальне сестры.

— Ты прямо так и сказала? — спросила Мэгги, пораженная ее бравадой.

— Все равно, что сказала. О, Мэг, если бы ты меня видела! Ты бы мной гордилась!

Мэгги гордилась тем, что у нее самой хватило мужества бросить вызов отцу и не выйти к гостям. Теперь же, в сравнении с находчивостью младшей сестры, это не казалось таким уж геройством.

— Гордилась тобой или краснела бы за тебя? — спросила она.

— О, и то и другое, я уверена, — радостно продолжала Скай. Сославшись на плохое самочувствие, она попросила позволения не принимать участия в послеобеденной беседе, и мать едва сумела скрыть облегчение. — Никто не знал, что со мной делать. Мне почти было жаль бедного мистера Холидея.