Книга Человек страха - Дин Кунц

Паук издал хриплый вопль, покачивая головой и клацая челюстями.

Червяк, превратившийся теперь для нас в гораздо более непосредственную опасность, зашипел, выгнул покрытую панцирем спину и бросился вперед, дергаясь рывками, и метал иглы, которые могли пронзить камень. Я побежал к Дикому, чтобы оттащить его к стене, где звери не могли бы напасть со спины. Но тащить конеподобного человека весом в триста пятьдесят фунтов — чертовски трудно.

Я склонился над Диким Конем, повернувшись спиной к пауку, и вытащил шип из его руки. Рука сильно кровоточила. Очень много крови. И нечем было ее остановить. Я повернулся к червяку, ища у него на теле уязвимое место. Живот его был покрыт панцирем, но два передних сегмента приподнимались кверху наподобие “бегущей” змеи. Я прицелился в эти два мягких сегмента из вибропистолета и спустил курок. Червь дернулся, подскочил, несколько раз перевернулся, выпуская новые иглы, просвистевшие у нас над головами. Когда я закончил стрелять, он упал на землю и замер.

Но оставался паук...

Он успел перелезть через стену, воспользовавшись задержкой, которая понадобилась нам, чтобы разделаться с червяком. За ним тянулась нитка паутины, прикрепленная другим концом к валуну. Он приготовился поймать нас в сеть.

Дикий застонал, дернул копытом и снова потерял сознание. Черты лица его исказились, кровь заливала все тело.

Паук кинулся на нас.

Быстро переступая мохнатыми лапами, он бесшумно скользил по земле.

Я выстрелил.

Его лапы мгновенно поджались, превратив паука в шар, который откатился назад, как комок пыли, гонимый ветром. После этого он надолго застыл в неподвижности, и я уж было грешным делом подумал, что он мертв. Но наконец он шевельнулся, встал и, прижавшись к каменной стене, принялся наблюдать за мной, выбирая момент для атаки. Я тоже не шевелился, стараясь предугадать его следующее движение. Но я не ожидал, что он с такого расстояния выплюнет в нас паутиной, похожей на струю жидкого дыма. Она неторопливо ползла по направлению к нам, извиваясь, как вылепленная из тумана змея. По-видимому, паук мог направить две струи одновременно, потому что к нам приближались сразу две змеи. Одна ударилась о стену слева и, оттолкнувшись от камня, взвилась кверху; вторая попала в противоположную стену на той же высоте и закрепилась, зацепившись за неплотно прилегавшие друг к другу камни. Затем зверь начал плести паутину, протягивая нити от стены к стене, затягивая нас в свою сеть.

Я сел на землю, прислонившись спиной к Дикому, и снова нащупал курок пистолета. Сеть паутины упала мне на руку. Пришлось потратить несколько драгоценных секунд, освобождая пальцы и пистолет от липкого месива. Когда я снова поднял оружие, паук уже успел продвинуться на пятьдесят футов вперед. Я выстрелил. Но паутина была столь плотной, что поглотила выстрел. Частично я смог ее растворить. И все же паук плел сеть быстрее, чем я мог ее разрушить.

Еще одна нить упала мне на спину. Другая закрутилась вокруг правого уха, сползла по плечу и оплела меня за талию. Дикий был покрыт паутиной почти полностью. Я снова выстрелил в нее. Паутина поглотила выстрел. Растворилась. На ее месте появилась новая. Паук отчаянно зашипел и завизжал, уже больше не таясь, торжествуя, уверенный в победе. Вокруг меня оплелось еще несколько липких струй, привязывая руки к груди. Еще. Еще. Меня помещали в кокон. Я выронил пистолет, потому что кровь не поступала больше в руки, пальцы онемели и не могли держать оружие.

Еще одна липкая нить легла мне на лоб — я ощутил ее прохладное прикосновение — и забилась в глаз.

Другая, извиваясь, оплела губы, залезла в нос и застряла там, щекоча мне ноздри.

Дикого уже не было видно под белым сугробом из серебряной пряжи.

Паук сжался перед прыжком...

Глава 3

Лотос в минуту опасности? Беспомощная, перепуганная девчонка? Нет. Лотос совсем не такая. Лотос — девушка, которая появляется из-за деревьев в ту минуту, когда паук готов пожрать ее друзей, и кидается на зверя, потому что у нее нет ружья.

Почему нет ружья? У нее есть нож, вот почему. Она держит его за поясом. Видна только разукрашенная рукоятка — до тех пор, пока она не пустила его в дело. А как обращаться с ножом, ей объяснять не надо.

Я, оплетенный паутиной, наблюдал, как черный мохнатый мутант спускается ко мне по выстроенной им серебристой дороге. И тут на фоне утреннего неба появилась она и сразу же приступила к делу. Опустившись пониже, она с полсекунды раскачивалась в нерешительности, а потом спикировала зверю на затылок. Лотос обхватила его ногами за шею, оседлала, как дикого мустанга, и поскакала верхом, как ковбои скачут на настоящих конях на ранчо Хорнера. Паук дико завращал глазами, пытаясь увидеть ее, но для этого ему не хватило кругозора. Как раз в тот момент, когда он повернул их до предела, она вонзила ему в левый глаз серебристое лезвие по самую рукоять.

Паук встал на дыбы.

Поток липкой жидкости внезапно прекратился, и зверь, покачиваясь, засеменил назад по наклонной серебряной плоскости, издавая звуки, похожие на верещание расстроенной трубы. Он как пьяный шатался из стороны в сторону. Я хотел крикнуть, предупредить Лотос, что эта тварь может покатиться по земле и подмять ее под себя, но мой рот был зажат быстро засыхающей паутиной, а двинуть руками, чтобы освободиться от нее, я тоже не мог.

Лотос вытащила нож и поразила им второй глаз. Паук, заметавшись, кинулся к стене, но был не в силах, мучаясь от раздирающей боли, перелезть через нее. Спотыкаясь во внезапно наставшей для него тьме, он ковылял от одного камня к другому, пытаясь найти выход, и не находил его. Тогда он превратился в шар и покатился.

— Лотос! — завопил я. Но через оболочку на моих губах вырвался лишь приглушенный хриплый шепот.

Но она уже была в воздухе и отчаянно била крыльями, пока ее не подхватил легкий ветерок. Тогда она расправила крылья и стала парить над волосатым шаром, наблюдая за агонией паука.

Он умер. Не сразу, медленно. Один раз он чуть было не наткнулся на собственную паутину и не свалился на нас с Диким. Когда он затих, Лотос осторожно спланировала на краешек паутины.

— Энди! Дикий!

Я попытался крикнуть. Вместо крика из паутины раздался низкий глухой гул.

— Я тебя слышу! Сейчас я тебя раскопаю. “Да здравствуют ее продолговатые уши”, — подумал я. Она принялась рубить ножом серебристые волокна. Через некоторое время, пробравшись ко мне, она освободила меня от гадости, спутавшей мне руки и заткнувшей рот. Мы вместе откопали Дикого и были готовы к самому худшему.

Но все оказалось не так уж плохо. Он все еще не пришел в сознание, но паутина, обложившая рану от иглы, остановила фонтанирующую кровь.

— Придется нам лететь назад, — сказал я.

— А как же камеры?

— Мы успели установить только две.

— Закончи работу.