Книга Седой Кавказ - Канта Хамзатович Ибрагимов

если он не поможет Полле. И дело да-же не в том, что он ее любит, с ней работает. Женщина в беде, он один об этом знает, и он должен ей помочь, вступить в акт событий и переиграть, перебороть насильников…

Он резко дернул калитку; это был первый, жалкий заслон в его действии, – калитка заперта, и от первой преграды, он остановился, борясь с азартом, заставил себя призадуматься.

То что он обязан принять участие в данной ситуации – вопрос решенный. Другое дело – в какой роли? Первое, – он может идти на-пролом, а там будь, что будет. Второе – вернуться к вокзалу и сооб-щить в милицию. И третье – сесть в засаду и ожидать возвращения насильников, и там действовать по ситуации.

Через минуту последние два варианта отпали; его жжет нетер-пение, он жаждет лавров личной славы, ему самому желаемо спасти Поллу, с безрассудным любопытством он хочет понять и увидеть, что же произошло с ней.

Довольно легко Султанов одолел невысокий прогнивший забор. От его веса изгородь накренилась. Не обращая на это внимания, он воровато засеменил к крыльцу – входная дверь тоже заперта. Огля-девшись, Оздемир, набрал в ладони воды из лужи, брызнул на разби-тый плафон – лампочка зашипела и лопнула.

Во мраке он почувствовал себя уверенней. Как он ни бился, с виду трухлявая дверь не поддавалась. Тогда он пошел по периметру дома в надежде проникнуть в окно. С боковой стороны высоко, пря-мо под крышей, настежь раскрыто маленькое оконце, видимо, как вентиляционное в котельной или ванной.

«В крайнем случае пролезу в окно», – подумал Султанов, оги-бая торец и заходя к задней стороне дома. Здесь в кромешной тьме он споткнулся, потом поскользнулся и, падая о что-то ударился: в при-хлопнувшей раме задребезжало стекло, но не разбилось.

Уткнувшись лицом в примерзающую, заиндевелую грязь, сквозь бешеный пульс сердца и тяжелое дыхание он прямо над голо-вой отчетливо услышал приглушенно-надрывный стон. Боязливо Султанов вывернул шею, глянул вверх. На фоне блеклой известковой стены зиял мрак настежь раскрытого окна. Он осторожно привстал, чуточку, не без испуга сунул голову в проем, и теперь прямо под со-бой услышал жалобный стон.

– Полла! – прошептал он.

В ответ снова стон.

Он придал Оздемиру сил и уверенности. Больше не мешкая, он полез в помещение, спрыгивая с окна, наступил на тело, отчего стоны усилились.

– Полла, ты где? Это я, Оздемир… Где здесь выключатель?

Он стал шарить по стене, потом, освоившись в темноте, разли-чил дверной проем. Щелчок допотопного выключателя – и пред ним раскрылась поразительная картина: Полла привязана двумя руками к чугунной батарее, так что она может встать только на четвереньки, во рту у нее кляп, сверху, туго перевязанный. Под глазом синяк, одежда изодрана, на одной ноге сапог.

– Погоди, – он торопливо стал освобождать ей рот.

С трудом он вытащил кляп. Полла, упав набок, задышала ши-роко раскрытым ртом, главврач понял, что она чуть не задохнулась.

– Полла! Бедная Полла! Потерпи, – нервно суетился Оздемир.

Одна рука привязана к батарее жгутом – с ней Султанов быстро справился, а вот вторая скреплена – наручником.

– Где ключ? – закричал он.

Теперь он вспомнил о майоре, вспомнил, что насильники долж-ны вернуться, и запаниковал.

– Где ключ? – вновь заорал он, в страхе оглядываясь на дверь.

Обессиленная Полла валялась на боку, свернувшись в клубочек, и ничего не говорила, даже не стонала, от рыданий все ее тело тряс-лось, из прикрытых глаз обильно текли слезы.

– Ты не знаешь, куда он положил ключ? – потряс он плечо де-вушки и поразился – только сейчас заметил, что она в жару.

– Спаси, – со стоном, первые ее слова.

– Да, да, – вскочил Оздемир.

Султанов ринулся в соседнюю комнату, включил свет, жуткая сцена борьбы: разбросанная одежда, окурки, пустые бутылки, спер-тая вонь анаши вперемежку с пивом. В разных местах он подобрал ее пальто и сапог. У пальто оторван рукав, а сапог, видимо, еще раньше разошелся от износа у подошвы. Одежду и еще одеяло он бросил ей, а сам кинулся искать ключ от наручников.

Оглядев все места, где могли быть спрятаны ключи, он впал в отчаяние, даже выскочил на улицу, подумывая, не бежать ли ему, ведь в любую минуту может вернуться вооруженный милиционер и к тому же не один.

«Сама виновата – дура!» – оправдывал он свое намерение, и уже дотронулся до холодной ручки калитки, дернул ее – бесполезно.

– Будьте осторожны! Скорый поезд Грозный-Москва отправля-ется с первого пути, – эхом разнеслось по вокзалу.

И в это же время яркий свет фар прорезался сквозь сгущаю-щийся туман ночи.

«Какой я дурак! Какой я идиот! – подумал в смятении Султа-нов. – Зачем я сюда приперся? Какого хрена я вообще в этот Грозный приехал, а не жил себе припеваючи в Москве?!… Здесь надо мили-ции остерегаться, а не надеяться на нее»

Вновь довольно легко он перелез забор и побежал в противопо-ложную сторону, прочь от надвигающейся машины. Вскоре он упер-ся в высоченный кирпичный забор вокзала. В голове кружилась единственная мысль: перелезть через этот забор, броситься в уходя-щий поезд и умчаться в столицу от этих дикарей.

В заборе – бреши, видимо, здесь детвора перелезала. Было скользко, со второй попытки Оздемир преодолел больше половины препятствия, отделявшего его от освещенного вокзала, и уже рука достигла покатой мерзлой вершины, он сделал последний рывок, но-га соскользнула, и он, не сгруппировавшись, неудачно плюхнулся оземь. От удара простонал, выматерился и через свою боль момен-тально осознал боль Поллы. Он в мгновение представил, что она вот так же валяется, да еще прикованная, и в нем искрой воспламенилась ярость, от вскипающего гнева он вскочил; теперь он считал, что на-силуют не только Поллу, но и его. Он вспомнил жалкое лицо Поллы, ее красивое тело, и укрепившись в своем желании, со сжатыми кула-ками двинулся обратно. Глубоко вдыхая, он пытался успокоиться, чтобы действовать с хладнокровием, и, уже просчитывая варианты действий, склонился, дабы атаковать исподтишка, внезапно; и в это время фары завернули к другим воротам, с противоположной сторо-ны. Главврач протяжно выдохнул.

Через минуту он возился в чулане. Видимо, в прошлом здесь жили заботливые хозяева: аккуратно уложен многочисленный инвен-тарь, ныне покрытый паутиной и ржавчиной. Вооружившись ломом, зубилом, кувалдой и пилкой по металлу, Оздемир бросился к узнице.

– Моя миленькая! – успокаивал он ее, орудуя инструментом. – Потерпи Полла! Сейчас я справлюсь! Я освобожу тебя! Я их убью всех! Не плачь!

На распилку у него не хватало терпения,