Книга Сто голосов - Скотт Макконнелл

Она считала, что красота представляет собой симметрию или гармонию пропорций и черт. То есть ей было присуще крайне чувственное — можно сказать «механическое» — восприятие красоты.

Она когда-либо поверяла вам свое видение мужественности?

Да, я спрашивал ее об этом. И типичным для себя образом Айн Рэнд, располагая выстроенной в этом плане целой теорией, к тому же освещенной в Объективисте, услышав от меня вопрос: «Что есть мужественность?» — задумалась и дала мне совершенно свежий ответ… ответ, отсутствующий как в литературе, так и в приписываемых ей апокрифах. Я был готов услышать следующие варианты: сила, психоэпистемологическая власть или какой-нибудь аналог собственного достоинства. Но она сказала другое: «Решительность в поступках».

Давайте теперь вернемся к вашему журналу Объективистский форум, философским консультантом которого являлась мисс Рэнд.

Хотя первый номер ОФ вышел в феврале 1980 года, я решил заняться его изданием еще летом предыдущего года. И поэтому летом 1979 года, когда я конкретно занялся этим делом, мне пришлось нанести ей визит. Я надеялся на то, что она даст мне список подписчиков и публично одобрит все мероприятие.

Айн уже знала меня. И была довольна тем, что я занялся выпуском журнала. Но прежде чем заключить окончательную договоренность, она сказала: «Если в объективизме для вас существуют какие-то вопросы или недоумения, спрашивайте о них сейчас, пока вы еще не начали работу». Этот тезис не был поставлен условием одобрения, однако в кружке Айн насчитывалось достаточное количество отпавших адептов, так и не постигших сути объективизма. Эти люди понимали, что на них «рассчитывают», что они должны занимать конкретную объективистскую позицию, но сами они не одобряли эту позицию, потому что не понимали непосредственно стоящие за ней причины и старались уклониться от вопроса, либо даже признавались перед самими собой в непонимании.

Итак, Айн хотела обсудить со мной те вопросы или возражения, которые у меня могли быть. Посему я составил целый список тем объективизма, по которым мог придумать вопрос. Я включил в этот список двенадцать пунктов, которые понимал не полностью, например связь желания с причинностью и статус сенсорных величин.

Увидев мой список, она сказала нечто вроде того, что не это имела в виду, но похвалила меня за прилежание. Тем не менее она одобрила мои вопросы, однако заметила, что все они представляют собой уже тонкости объективизма, а не те темы, с которыми я мог столкнуться при выпуске Форума, сложные философские вопросы — сложные для меня, получившего подготовку в современной «аналитической» философии. Айн сказала: «Я рада тому, что вы ошиблись, задав слишком сложные вопросы. Это свидетельствует о честности». Итак, она похвалила меня за честность и усердие.

Наличие у меня таких вопросов нисколько не смутило ее, она была рада поговорить на связанные с ними темы, чем мы без особой спешки и занимались несколько последующих месяцев.

Какова была аудитория ОФ?

Журнал предназначался для людей, исповедовавших объективизм, и его цель заключалась в расширении их кругозора, теоретического и прикладного, a также предоставлении «эмоционального топлива» в разделе объявлений, где публиковались извещения о предстоящих событиях, таких как прослушивание записываемых лекционных курсов, распространявших объективизм.

Я назвал журнал Объективистским форумом, отчасти для того, чтобы обозначить его именно как форум, на котором люди, изучающие объективизм, могут обменяться своими мыслями, а не как официальный рупор идей Айн, которым являлся ее собственный журнал Объективист.

По ходу дела получилось так, что я никогда осознанно не публиковал того, с чем был не согласен. Я пытался добиться того, что все публикуемое оказывалось абсолютно правильным, по моему суждению, и не противоречило объективизму. Журнал в итоге оказался не столько форумом, как я первоначально предполагал… Она даже настаивала на том, чтобы я публиковал возражения против написанных ею статей, занимая противоположную сторону, считая вполне уместным опровержение в следующем номере.

Какие конкретные условия вы должны были выполнять?

Наше соглашение предусматривало, что, оставаясь в качестве редактора и издателя, я буду представлять ей на одобрение все написанные мной статьи, поскольку, получая в таком случае большую официальную значимость их, они как бы в большей степени представляют подлинный дух объективизма.

Еще она хотела, чтобы я заранее извещал ее о темах статей других авторов. A кроме того, требовала полное право утверждения раздела объявлений, чтобы не получилось так, будто она косвенным образом дает свою санкцию событию, которого не одобряет. Оба мы, похоже, проявили чрезмерную осторожность. Ни одно из тех событий, которых мы опасались, так и не произошло — ничего крамольного не обнаружилось ни в моих статьях, ни в статьях авторов, ни даже в отделе объявлений. Между нами не возникало никаких разногласий.

Расскажите, каким редактором была Айн Рэнд.

Для начала я решил написать статью под названием «Качание вправо». Айн всегда называла ее «Поворотом направо», a я «Качанием вправо», как она называлась в номере. «Качание вправо» не так удачно, как «Поворот направо», так как качание подразумевает возвращение к исходному положению. Конечно, в ней подразумевалось, что возвращение совершится… однако это фатализм, некая разновидность исторического детерминизма. Я бы назвал ее «Поворотом направо».

Первый вариант статьи я показал приятелю-юристу, предложившему мне, как это делают юристы, отделить факты от выводов: сначала представь собственные свидетельства, а потом сделай обоснованный вывод. Идея показалась мне разумной, поэтому я переписал текст и показал его Айн. Леонард приехал вместе со мной в квартиру Айн, и она прочитала статью в моем присутствии.

Я видел, как она черкала карандашом. Айн держалась снисходительно, однако без энтузиазма, она считала, что текст следует сократить. Итак, моя работа удостаивалась достаточно низкой оценки, и мы пробирались сквозь текст, пытаясь исправить его. Тут мне пришло в голову предложить ей первый вариант текста, в котором оценки и выводы не были разделены.

Вскоре я привез ей первый вариант, и она решила, что он выглядит бесконечно лучше. Айн спросила: «Почему вы решили разделять факты и выводы?» Я ответил: «Сделать это мне посоветовал друг-адвокат, посчитавший, что так получается логичнее». И она сказала: «Нет, на самом деле справедливо обратное. Соединение оценок и фактов выглядит убедительнее». Мы даже поспорили на тему уклона и о том, почему объективизм не запрещает совмещать оценки с демонстрацией фактов.

Для себя я сделал следующий вывод. Если ты пишешь: чудесно, что правительственные социальные программы сворачиваются, — то сторонник велфэра [социального пособия в денежной форме] может не согласиться с твоей оценкой, однако ему придется согласиться с фактами, посему подобная формулировка является объективной.

Она сокращала целые абзацы, интересные с философской точки зрения, но на практике представлявшие собой отступления от прямой логической связи. Я старался упоминать каждую интересную идею, имеющую хотя бы отдаленное отношение к тексту. Айн потом сказала мне: «Механизм сочинительства подобен снятию денег с вашего счета для того, чтобы совершить покупку. Вы не станете снимать все деньги и ограничитесь необходимой суммой. Ваши знания в этом случае — аналог вашего банковского счета. Поэтому вы всегда испытываете потребность узнать по теме в три раза больше, чем вложили в статью». На мой взгляд, это была замечательная мысль, совершенно новая для меня, и полностью противоречившая моим установкам. Эта мысль объясняет механику ее творчества — например, в сороковых годах она возводила свою идею концепций на основании опущения измерений, однако воздерживалась от осуждения ее до середины шестидесятых годов.