Книга Жажда жить - Джон О'Хара

— Я часто задумываюсь, что люди чувствуют на войне, — нарушила молчание Рене.

— Во всяком случае, не то, что ты только что выслушала, в этом можешь быть уверена, — сказал Брок.

— А что чувствовал ты, Брок? — спросила Бетти.

— Когда, сегодня? Так ведь, когда я повернулся, все уже кончилось. В том числе и стрельба. Никто уже больше не стрелял.

— Нет, дорогой, — заметила Рене. — Когда раздался второй выстрел, потом третий, ты смотрел прямо в лицо этой Эмми. Я-то видела.

— Может быть, — согласился Брок. — Наверное, я никак не мог понять, что происходит. Скорее всего обернулся, увидел эту чертовку, но не сообразил, что это она стреляет.

— Рене, вы единственная, кто не остался с остальными. Это требует мужества. Мне вот не хватило, — заметила Бетти.

— Вы остались с мужем, — небрежно отмахнулась Рене, — я пошла к Броку. Все естественно. Грейс оттолкнула Холлистера. Естественно. Холлистер? Холлистер не бросил Грейс. Я не то имею в виду. Холлистер боец, и он ввязался в бой. Понимаете, Бетти? Все вели себя естественно.

— Исключительно… исключительно точный анализ, Рене, — кивнул Эдгар. — В галльском духе. Мы, американцы, считаемся самым здравомыслящим народом в мире, но, мне кажется, французы в этом смысле сильнее нас.

— Спасибо, Эдгар, — улыбнулась Рене. — Во мне есть и часть итальянской крови, но росла я, конечно, во Франции.

— Хорошо, что вас не смутил этот разговор, — заметила Грейс. — А впрочем, вы ведь практически член семьи.

— Что-то похожее, — подтвердил Брок.

Рене несколько натянуто улыбнулась:

— Нам с Броком много о чем пришлось переговорить, но с этим вроде действительно все ясно.

— Да? О чем же именно, детка? — удивился Брок. — Ладно, когда-нибудь ты мне это растолкуешь. Но если ты не против, не сегодня. Как, Грейс, ужином нас накормишь?

— Разумеется.

— И переночуем тоже здесь, — предложил Брок. — В кои-то веки, черт возьми, собрались все вместе, и мне это по душе. Эдгар и Бетти — наши лучшие друзья, Рене уже в самом начале нового года войдет в семью, так кто же нам еще нужен, верно, Грейс?

— Конечно.

— Что ж, тогда еще по рюмке — и забудем обо всем. Нам ведь всю жизнь теперь слушать разговоры на эту тему, так можно хоть один вечер провести спокойно.

— Боюсь, не выйдет, Брок, — возразила Рене. — Мы должны помочь Грейс. Она задала нам вопрос, а ответа так и не получила.

— Что за вопрос? — удивился Брок.

— Уезжать ли ей из Форт-Пенна.

— Ответ был, я сказала: «нет», — заметила Бетти.

— Это не ответ, это просто реплика, — упрямо повторила Рене.

— Прошу прощения, но, на мой взгляд, это ответ.

— Ради Бога, Бетти, не надо сердиться, я ведь вовсе не критикую вас. Менее всего. Я просто говорю, что это реплика верного человека, в ней чувствуется любовь и верность, но это не ответ на вопрос. Грейс спрашивает, как поступить, чтобы было лучше не только для нее, но и для Анны с Альфредом. И если мы ей настоящие друзья, то надо головой думать, а не только сердцем переживать. Согласны?

— Насчет сердца — да, — сказала Бетти.

— В таком случае давайте посмотрим фактам в лицо и подумаем головой. Подумаем о плохом. Первое — не попытается ли эта Эмми снова стрелять в Грейс?

— Ну, это просто смешно. Конечно, нет, — отмахнулась Бетти.

— Я тоже так думаю, — кивнула Рене. — И все-таки полностью исключить такую возможность нельзя. Пусть даже самую призрачную. Во-вторых, враги и друзья Грейс не сделают ли ей плохо? Потихоньку, день ото дня, по мелочам, вроде как вода камень точит…

— Ну да, легкие уколы, сплетни — я понимаю, о чем вы, Рене, — проговорила Грейс. — Но ничего, думаю, выдержу.

— Уверены? А это вообще возможно? — Рене обвела взглядом присутствующих и продолжила: — Позвольте мне быть откровенной до конца.

Все дружно кивнули.

— Так я скажу. Однажды Грейс уже удалось наплевать на сплетни. Но тогда это было сердечное дело. А сейчас оно связано с оружием. И самое страшное в нем — стреляющая рука. — Она сделала вид, что прицеливается. — О черт, по-английски слов не хватает.

— Говорите по-французски, — предложила Грейс.

— Нет-нет, лучше не надо, — запротестовал Брок.

— Присоединяюсь, — сказал Эдгар.

— Зачем, у вас и по-английски неплохо получается, — заверила ее Бетти.

— Ну что ж. Знаете, Грейс, на сей раз это не просто веселое щебетание, хиханьки-хаханьки: «Ого! Грейс спит с этим малым». Такие разговорчики я знаю, но тут все иначе. Тут, я хочу сказать, злоба. Пистолет — это не такая шутка, которой подмигивают со смехом. Это уродство. Железо. Сталь. Он вызывает страх. Выстрел страшит звуком, треском. Это большой, уродливый, оглушительный факт. Это не любовь, это уродливая ненависть.

— Но к Грейс-то какое это имеет отношение? — осведомился Брок.

— Тихо, Брок, тихо. Неужели не понятно? Будут говорить плохие вещи, потому что считают, что если говорить плохие вещи, это оттолкнет Грейс и отведет страшное орудие от них самих.

— И что же это за вещи, Рене? — спросила Грейс.

Прежде чем ответить, Рене внимательно посмотрела на нее.

— Что вы, должно быть, заслужили этот выстрел, что Эмми доведена до отчаяния, что на ее месте любая женщина поступила бы точно так же.

— А вот тут вы ошибаетесь, — прервала ее Бетти. — Начать с того, что так могут говорить только недоброжелатели Грейс.

— А я не утверждала, что это будут друзья. Я сказала, друзья и враги. Но сплетничают все, Бетти.

— Ну уж я-то точно никогда бы не стала перемывать косточки Грейс, — заявила Бетти. — И вы тоже, тем более что вот-вот членом семьи станете.

— Да и вообще — какая из меня сплетница? — согласилась Рене.

— Словом, — откашлялся Эдгар, — ты считаешь, что Грейс на какое-то время следует уехать из Форт-Пенна?

— Этого я не говорила, Эдгар. Совсем наоборот, мне кажется… так, завтра пятница, по пятницам Грейс всегда устраивает обеды в гостинице. По-моему, пусть все остается как обычно, можно пригласить Бетти, меня, кого-нибудь еще. По-моему, Грейс стоит походить по магазинам, заняться рождественскими подарками, повидаться с друзьями. Но после Рождества, думаю, ей самой захочется уехать. Хотелось бы верить, что я ошибаюсь, но, боюсь, права. В следующем месяце начнутся всякие мелочи. Мерзкие улыбочки, косые взгляды, девчонки-продавщицы. Я сама через все это прошла как любовница Брока. «О-ла-ла» — шепотком, но так, чтобы было слышно.

— А как насчет Анны? — спросила Грейс.

— Ее тоже не пощадят.

— Раньше это было незаметно. Нет, Анну не трогали, это я точно знаю, — возразила Грейс.