Книга Тьма сгущается - Гарри Тертлдав

За южной окраиной Аспанга они миновали несколько валявшихся у жилы взорванных вагонов.

– Больно трусоваты ункеры, и впрямь чисто девственники, – заметил Тразоне.

Остальные вымученно рассмеялись. Если бы ункерлантские диверсанты исхитрились подложить на пути состава еще одно заряженное ядро, вставить им фитиля батальон уже не сумел бы.

Но становой караван остановился не там, где желали бы партизаны, а там, куда привел его чародей. Тразоне и его товарищи попрыгали на насыпь.

– Пошли! – вновь заорал майор Спинелло. – Чего ждете? Не отставать, прохиндеи!

Должно быть, пока состав шел, майор связался со штабом по хрустальному шару, потому что знал, на удивление, куда двигаться. Когда батальон вышел из леса на открытое место, Тразоне воскликнул с восторгом:

– Бегемоты!

– Наши бегемоты, – уточнил Кловизио. – Откуда взялись только?

– Не знаю и знать не хочу, – ответил Тразоне. – Главное, что они здесь и земля просохла, так что они не тонут в грязи. А когда наши бегемоты могут свое дело делать – пускай ункеры поберегутся!

Словно в подтверждение его слов, чудовища устремились вперед тяжелой рысцой.

– Вперед, негодяи! – гаркнул Спинелло. – Пехотным заслоном! Вы знаете, что делать!

С гарнизонной службы его сняли не один месяц тому обратно, и майор сам прекрасно знал, как должны действовать его солдаты. Но он был прав – ветераны под его началом прекрасно справятся с задачей сами. Солдаты бежали позади бегемотов и рядом с бронированными боками, готовые и защитить огромных зверей от вражеской пехоты, и рвануться в бреши обороны противника.

Ункерлантские ядрометы продолжали молотить по альгарвейским позициям на юге и юго-востоке; судя по звуку, солдаты конунга понемногу оттесняли альгарвейцев. Это несколько обеспокоило Тразоне, но сержант Панфило ухмылялся во всю пасть:

– Эти шлюшьи дети так будут заняты, что и оглянуться не успеют, когда мы им во фланг врежем!

Тразоне призадумался и кивнул:

– Будем надеяться, что вы правы, сержант!

Панфило принял такой оскорбленный вид, будто шел по улицам какого-нибудь альгарвейского городка, а не по заросшему лебедой полю:

– Конечно, я прав! Разве я когда-нибудь ошибался?

– Только когда открывали рот, – уверил его Тразоне.

Суровый взгляд сержанта следовало демонстрировать в кунсткамере. Миг спустя сержант, впрочем, усмехнулся и затрусил дальше.

Оказалось, что Панфило был прав. Полчаса спустя ядрометчики со спин бегемотов принялись осыпать снарядами шеренги смуглых солдат в сланцево-серых шинелях.

– Мезенцио! – заорал майор Спинелло, и батальон подхватил боевой клич: – Мезенцио!

Ункерлантцы понемногу наступали на восток, перемалывая ряды рыжеволосых противников. Исполняя приказ – будь то команда наступать, или распоряжение удерживать позиции, – они были упорны, как никакие другие солдаты в мире; это Тразоне и его товарищи выяснили на собственном опыте. Но захваченные врасплох…

Захваченные врасплох, ункерлантцы рассеялись и побежали, сломав строй. Иные бросали тяжелые жезлы, чтобы наддать ходу. И, довершая разгром, сверху обрушилась на них эскадрилья альгарвейских драконов, сбрасывая ядра и поливая отстающих огнем, от которого вспыхивала даже зеленая свежая трава.

После этого часть ункерлантцев рассудили, что бежать некуда, и застыли, подняв руки. Нескольких в горячке боя спалили походя, но большинство пленных, избавленные от лишних пожитков, вскоре зашагали под конвоем в направлении Аспанга.

– Пошевеливайтесь! – орал майор Спинелло – не только своим бойцам, но и экипажам бегемотов, и всем, кто его слышал. – Силы горние, если мы не сбавим темпа, то возьмем их всех в котел – отрежем от основных сил и перемелем на котлеты! Как вам это понравится?

– Мне так очень понравится, – пробормотал Тразоне себе под нос.

Ему стало интересно: сколько еще альгарвейских офицеров орут сейчас то же самое вдоль всего фронта? Безжалостный напор и быстрота позволили Альгарве отхватить огромный кусок Ункерланта. Сейчас его страна вновь готова была применить это оружие – и ункеры, поклялся Тразоне, горько пожалеют об этом.

А еще он пытался представить, какие распоряжения сейчас отдают ункерлантские офицеры. Те, чьи приказы имели значение, – высокие чины – еще не осознали, что атака захлебнулась. Ункерлантцы были то ли слишком скупы, то ли уж очень ленивы, то ли чересчур невежественны, но так или иначе – войска их не были в достаточной мере обеспечены хрусталиками. Это уже много раз подводило их, и, надеялся солдат, будет подводить дальше.

Поскольку координировать наступление при помощи дальней связи офицеры Свеммеля не могли, им приходилось заранее составлять подробные планы сражений. Если младший командир отступал от назначенного плана, у него начинались неприятности. В данном случае это означало, что ункерлантцы продолжают рваться на восток, даже когда их противники открыли контрнаступление на северном фланге – и наступление это преуспело значительно больше, чем могло бы. Только после полудня бойцы Свеммеля сообразили, что альгарвейское командование бросило в прорыв немалые силы и остановить его надо любой ценой.

Но было поздно. Первые несколько ункерлантских полков, развернувшихся на север, стоптали бегемоты. Силы противника наступали разрозненно, и это позволяло громить их по очереди. Чтобы закрыть прорыв, ункеры бросили даже кавалерию на единорогах.

Кавалеристов Тразоне палил с наслаждением, а единорогов – с наслаждением особенным. На протяжении столетий единорог с окованным хладным железом рогом царил на поле боя, где неукротимый напор единорожьей лавы вселял ужас в сердца пехотинцев. Память об этом сохралилась в сердцах солдат и по сей день, хоть ныне боевые жезлы и делали атаку более опасной для самих кавалеристов, нежели для их противников.

Теперь на поле боя царили бегемоты – уродливые, но способные волочь на крупе не только седоков, но и кольчужную попону и ядромет. Летевшие в несущихся единорогов снаряды рвались, сбивая по три-четыре прекрасных скакуна зараз. Раненые единороги визжали пронзительно, как женщины. Кричали раненые седоки. Тразоне палил упавших с тем же восторгом, что и оставшихся в седлах.

Ункерлантцы были отважны – это Тразоне подмечал не раз с начала войны. Но здесь и сейчас отвага не помогла им. Малочисленный отряд кавалерии не в силах был остановить превосходящие численностью силы пехоты, прикрытые бегемотами. Бойцы Свеммеля отошли в смятении. Тразоне двинулся вслед за ними. Он и его товарищи вновь наступали. В мир вернулся порядок.

Пекка преклонила колено сначала перед Сиунтио, затем перед Ильмариненом, будто ученые принадлежали к числу семи князей Куусамо. Язвительный смешок Ильмаринена подсказал ей, что старик знал первоначальный смысл этого старинного поклона, когда женщина выполняла его перед мужчиной. Сиунтио, конечно, тоже знал, но из вежливости не подал виду.