Книга Дюна. Битва за Коррин - Кевин Андерсон

После того как мятежи и демонстрации в Зимии закончились смертью Нара Трига и гибелью механического сенсея Хирокса, Истиан не испытывал никаких душевных волнений, записавшись добровольцем в Армию Человечества, отправлявшуюся на Коррин. Сражаться с Омниусом в войне было куда более нужным и предпочтительным занятием, чем убивать людей, чтобы умерить гнев и чувство вины.

Когда флот возмездия наконец завис над цитаделью Омниуса, проломив все линии обороны машинного флота, Истиан и его товарищи вооружились и приготовились к высадке. Но битва в космосе — это не битва для мастера меча. Пока она продолжалась, Истиан слонялся по кораблю. Руки у него чесались испробовать импульсный меч в рукопашной схватке с роботами.

Наконец, когда на орбите остались вращаться лишь мертвые корпуса кораблей машин вместе с остатками пораженных судов флота возмездия, верховный башар отдал приказ о выступлении мастеров рукопашных схваток. Истиан Госс и его товарищи наемники сели на борт скоростного челнока и приготовились к высадке в столице последней синхронизированной планеты. В штурмовиках и баллистах было множество наемников, но очень многие суда Армии Человечества погибли от огня машин.

Но некоторые корабли и их личный состав уцелели. Их как раз хватало на то, чтобы исполнить свой долг на планете.

Транспортный корабль летел вниз сквозь плотные слои атмосферы вместе с двадцатью такими же кораблями. В задачу Истиана и его товарищей входила очистка планеты от остатков машин, закладка атомного заряда в цитадели и окончательное уничтожение последнего всемирного разума.

Вместе с Истианом на челноке летели еще двадцать три наемника, такие же ветераны отшумевших сражений, как и он сам. После Джихада многие из них нашли в жизни новое поприще, но вернулись к прежней профессии, чтобы принять участие в решающей битве человечества с машинами. Это была последняя возможность убедиться, что они не растеряли свое боевое мастерство.

Когда челнок, скользнув по поверхности планеты, резко остановился посреди хаоса, творившегося в машинной столице, люки открылись, и из них посыпались наемники, взявшие на изготовку свои импульсные мечи. Рядом приземлились еще два корабля, на бортах которых красовались не эмблемы Армии Человечества, а дипломатические гербы. Из них высыпали горячие, но неумелые культисты, вооруженные дубинами и грубыми подобиями импульсных мечей. Эти люди тоже бросились искать роботов, которых они от всей души стремились уничтожить.

Сердце Истиана бешено стучало. Он отвернулся, чтобы не видеть этих отвлекавших его внимание глупцов, когда надо было заниматься реальным противником. Противником, который мог оказать сопротивление.

Однако он понимал, что культистов не остановит потеря двух-трех человек, если это потребуется для уничтожения боевого робота. Для них это был чистый Джихад, больше, чем для кого бы то ни было в Армии Человечества. На Салусе Секундус они нападали на полезные машины, такие, как Хирокс, но здесь эти фанатики превратились в искренних союзников Истиана. Ему было странно думать о них в таком качестве…

После того как Истиан и его товарищи высадились на планету, пилот челнока снова оторвался от земли. В небе стлался дым от следов снарядов противовоздушной обороны, прочерчивавших в воздухе свои крутые траектории. Взрывы сотрясали улицы главного города Коррина. Боевые роботы целыми подразделениями выходили из зданий правильной геометрической формы. Издав боевой клич, наемники бросились на врага.

Истиан, сгоравший от желания драться, первым добежал до роботов. Зловещие боевые роботы были готовы встретить мастеров меча. Их оптические сенсоры сверкали, словно машины могли испытывать ненависть.

Каждый из этих боевых роботов поразительно напоминал Хирокса.

Истиан, собственными глазами видевший, как механический сенсей уничтожил сам себя, предпочитая смерть необходимости убивать людей, испытывал какое-то странное сомнение, тяжким грузом давившее ему на сердце. Как хотелось Госсу, чтобы механический сенсей был сейчас рядом с ним. Этот перепрограммированный робот оказывал на Истиана и на его внутренний дух гораздо большее влияние, чем дух Йоола Норета.

Он изо всех сил старался нащупать в душе присутствие Йоола Норета и наконец отыскал эту эмоциональную духовную связь. Стоявшие перед ним военные роботы были просто бездушными машинами, приспособленными для драки. И они падут перед человеком. В тот момент, когда его импульсный меч коснулся корпуса боевого робота, все ощущение его сходства с Хироксом оказалось иллюзорным.

Тренированный механическим сенсеем, Истиан был достойным противником боевых роботов. Он в мгновение ока поразил двоих и без передышки набросился на третьего, который только что убил одного из бросившихся на него культистов. Не успела кровь убитого стечь с клинков машины, как Истиан ударом меча уничтожил его гель-контурные соединения и повернулся в поисках следующего противника.

Он дрался, и все преследовавшие его сомнения и призраки вскоре исчезли, сгорев в огне сражения.

Истиан достиг последнего уровня самозабвения, познав секрет боевого стиля Йоола Норета. Истиан ощутил небывалый прилив сил. Это было именно то, чему он без остатка посвятил всю свою жизнь. Эта цель всегда будет как маяк направлять его сердце и его разум.

Он и его товарищи прокладывали себе путь к последнему прибежищу Омниуса, ожидая сигнала к установлению точечного атомного заряда, чтобы закончить свою миссию. Размахивая импульсным мечом, Истиан чувствовал, что может сражаться так бесконечно долго — пока останутся мыслящие машины, которых надо поразить.

Пока на Коррине полыхала последняя битва, Эразм позволил себе расслабиться, чтобы послушать журчание воды в многочисленных механических фонтанах и ручейках. Безмятежность этих звуков действовала особенно умиротворяюще на фоне отзвуков битвы, которая шла в небе над столицей Коррина. Прекрасно сознавая, что исход сражения склоняется на сторону людей, Эразм тем не менее не чувствовал личной вины за все эти ужасающие потери. Независимый робот отступил в свое убежище. Здесь он сможет насладиться одиночеством и спокойно дождаться конца. Или уничтожить себя самостоятельно.

Внезапно, когда Эразм увидел, что прибыл его любимый воспитанник, независимый робот изменил свой намерения. В своем развевающемся роскошном алом одеянии робот зашагал по дорожке, чтобы обнять потрясенного Гильбертуса Альбанса, спасенного с борта контейнера. Хотя вокруг навеки рушился последний Синхронизированный Мир, он мог думать только об одной вещи.

— Ты уцелел, мой Ментат! Это превосходно! — На этот раз выражение радости не было имитацией, но проявлением истинной незапрограммированной реакции.

Объятие робота было таким искренним и порывистым, что отнюдь не хилого телосложения Гильбертус едва не задохнулся.

— Отец, прошу тебя, поменьше восторга!

Эразм ослабил объятие и отступил на полшага, чтобы полюбоваться на человека, которого он учил, воспитывал и о котором заботился столько десятилетий. Гильбертус был грязен и утомлен, но остался цел и невредим. Это было очень важно.