Книга Я исповедуюсь - Жауме Кабре

– Ну что поделаешь… Но все же не надо путать: пурро сам по себе неплох. В отличие от газировки. Ты пообедаешь с нами, – добавил он. – Джорджио превосходно готовит.

Мы сели посреди этой вселенной вина, в которой витали немые вопросы: чего ты хочешь? о чем тебе надо поговорить? зачем? Макс старался этого не спрашивать. Мы сидели в тишине, смешанной с морским воздухом, который так располагал к безделью, к тому, чтобы день прошел безмятежно, чтобы никто и никакой разговор не усложнял нам жизнь. Сложно было перейти к делу.

– Что ты хотел, Адриа?

Трудно было сказать. Потому что Адриа хотелось узнать, какой такой чуши наплели Саре, что она ни с того ни с сего вдруг взяла и исчезла, не сказав мне ни слова.

Воцарилась тишина, которую нарушал лишь нежный соленый бриз.

– А Сара тебе не говорила?

– Нет.

– А ты ее об этом спрашивал?

– Никогда меня больше об этом не спрашивай, Адриа. Лучше, чтобы…

– Ну, если она тебе говорила так, я…

– Макс, посмотри мне в глаза. Она умерла. Сара умерла! И я хочу знать, черт возьми, что тогда произошло.

– Может, уже не нужно?

– Очень даже нужно! И твои, и мои родители тоже мертвы. Но я имею право знать, в чем я виноват.

Макс встал и подошел к окну, как будто ему срочно надо было рассмотреть какую-то деталь морского пейзажа, который вырисовывался словно картина в оконной раме. Он постоял так некоторое время, изучая детали. Или размышляя.

– Так, значит, ты ничего про это не знаешь, – заключил он, не поворачиваясь ко мне.

– Я даже не знаю, что именно я должен знать или не знать.

Меня вывела из себя его сдержанность. Я постарался успокоиться и уточнил:

– Когда я нашел Сару в Париже, она мне сказала только, что я якобы написал ей письмо, где говорил, что она – паршивая еврейка и пусть катится подальше со своей кичливой семейкой, где все как будто шест проглотили.

– Ничего себе! А вот этого я не знал!

– Примерно так, по ее словам. Но я этого ей не писал!

Макс взмахнул рукой и вышел из кабинета. Вскоре он вернулся с охлажденной бутылкой белого вина и двумя бокалами:

– Посмотрим, что ты про это скажешь.

Адриа пришлось сдержать свое нетерпение и попробовать сент-эмилион, уловить оттенки вкуса, о которых ему толковал Макс. Так, потихоньку дегустируя вино, они осушили первый бокал, говоря о его аромате, а не о том, что втолковали Саре ее и моя матери.

– Макс…

– Я знаю.

Он налил себе полбокала и выпил уже не как энолог, а как алкоголик. После чего причмокнул языком, сказал: наливай себе сам, и начал: Феликса Ардевола удивил вид клиента. Я тебе рассказываю это, дорогая, потому что, как объяснил мне Макс, тебе это было известно лишь в общих чертах. Ты имеешь право знать подробности: это мое покаяние. Поэтому я должен тебе сказать, что Феликса Ардевола удивил вид клиента, такого худого, что казалось, будто он стоит не в шляпе, а с раскрытым над головой зонтиком посреди романтического сада в Атенеу.

– Сеньор Лоренсо?

– Да, – ответил Феликс Ардевол. – А вы, должно быть, Абелярдо?

Человек молча сел, снял шляпу и аккуратно положил ее на стол. Дрозд со свистом пролетел между двумя мужчинами и упорхнул в самые густые заросли сада. Худой человек сказал низким голосом, старательно произнося испанские слова: вам доставят пакет от моего клиента сегодня сюда же. Через полчаса после того, как я уйду.

– Отлично. У меня есть время.

– Когда вы уезжаете?

– Завтра утром.

На следующий день Феликс Ардевол сел в самолет, как часто делал. Приземлившись в Лионе, он взял напрокат «ситроен-траксьон‑аван», как часто делал, и через несколько часов оказался в Женеве. В «Отель-дю‑Ляк» его ждал все тот же худой человек с низким голосом, пригласивший его в номер. Адевол вручил ему сверток, и человек, сняв шляпу и аккуратно положив ее на стул, стал аккуратно его разворачивать и наконец вскрыл. Затем медленно пересчитал все пять пачек купюр. Это заняло у него добрых десять минут. На листе бумаги он делал записи, производил подсчеты, а результаты скрупулезно заносил в блокнот. Он даже сверял номера и серии банкнот.

– Какое ко мне доверие! – нетерпеливо заметил Ардевол.

Человек соизволил прореагировать на его слова, только когда закончил свое дело.

– Что вы сказали? – спросил он, убирая деньги в чемодан, пряча блокнот, разрывая листок с записями, собирая клочки бумаги и засовывая их в карман.

– Какое ко мне доверие!

– А как же!

Он встал, вынул из чемодана пакет и положил его перед Ардеволом:

– Это вам.

– Теперь моя очередь считать?

На лице человека появилась безжизненная улыбка. Он забрал со стула зонтик и, надев его вместо шляпы, сказал: если хотите отдохнуть, номер оплачен до утра. И ушел, не обернувшись и не попрощавшись. Феликс Ардевол тщательно пересчитал банкноты и испытал полное удовлетворение.

Подобная операция повторялась с небольшими вариациями несколько раз. Вскоре появились новые посредники, а пакеты с каждым разом становились все толще. И прибыль росла. Кроме того, он использовал эти поездки еще и для того, чтобы порыскать на полках библиотек, книжных магазинов и книгохранилищ. И вот как-то раз человек, который гудел басом, старательно произнося испанские слова, словно ему нравилось себя слушать, допустил ошибку. На столе в номере «Отель-дю‑Ляк» он оставил клочки листка, на котором производил подсчеты, вместо того чтобы засунуть их в карман. Ночью, терпеливо собирая их, как головоломку, на стекле, Феликс Ардевол смог прочитать слова, написанные на оборотной стороне листа. Точнее, там было всего два слова: «Ансельмо Табоада». И какие-то неразборчивые каракули. Ансельмо Табоада. Ансельмо Табоада.

Феликсу Ардеволу потребовалось два месяца, чтобы найти того, кто носил это имя. И в один дождливый вторник он явился в полицейский участок и стал терпеливо ждать, когда его примут. Прождав очень долго, насмотревшись на военных самых разных званий и наслушавшись обрывков странных разговоров, он наконец был препровожден в кабинет, превосходивший его собственный в два раза, но только без единой книги. За столом сидел подполковник Ансельмо Табоада Искьердо; на его лице читалось некоторое любопытство. Да здравствует Франко! Да здравствует! Без долгих проволочек они начали поучительную и конструктивную беседу.

– По моим подсчетам, подполковник, именно такую сумму я доставил вам в Швейцарию, – сказал Феликс, положив перед подполковником листок тем жестом, который он подглядел у человека, представлявшегося Абелярдо, когда тот клал перед ним конверт с деньгами.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.