Книга Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Городской казначей очнулся от оцепенения.

– Огонь! – проревел Дитрихштейн.

Грохнули два выстрела, и белые облака дыма окутали заднюю часть моста.

Вацлав отлетел в сторону и охнул:

– Да чтоб вас!..

Андрей вскочил на ноги, потянув за собой Александру. Неожиданно для себя он почувствовал что-то вроде сожаления при мысли, что Кассандра лежит мертвой на мосту, ее прекрасное лицо раздроблено, изумрудные глаза вытекли. Однако мост был пуст. Над входом в главное здание отсутствовал кусок каменной стены, а в одном из опорных столбов обнаружилась дыра с рваными краями. Солдаты лихорадочно перезаряжали оружие.

– Мазилы! – ругался Дитрихштейн. – С такого расстояния!

Вилем Влах подбежал к Андрею.

– С тобой все нормально? Как девушка? А Вацлав?

– Я не знаю, – запинаясь, пробормотал Андрей.

Дитрихштейн, сделав знак солдатам, пообещал:

– Мы ее сейчас притащим.

Трое мужчин побежали в главное здание.

Андрей сел на землю рядом с Вацлавом. Юноша закашлялся и скривился. Он оперся на локоть и посмотрел на отца. Андрей подвинулся поближе к нему и положил его голову себе на колени. Вацлав охнул и упал на спину. Александра подползала к нему с другой стороны, всхлипывая и ничего не видя от слез. Она погладила его по щеке.

– Только не увлекайся, – простонал Вацлав. Он провел Рукой по воротнику камзола и опустил его. Из-под него показались ржавые металлические кольца. – Я надел под него кольчугу из оружейного склада, который обнаружил в башне.

Андрей почувствовал, как слезы снова побежали у него по щекам. Вацлав улыбнулся и ласково погладил отца по лицу – Разве не ты на собственной шкуре испытал, что нельзя стрелять из арбалета с близкого расстояния? А ведь на мне была еще и кольчуга. – Он покосился на болт. – Конечно он немного в меня встрял. Но это совсем не больно, если не смеяться.

Александра закрыла лицо руками и расплакалась, Вацлав поднял другую руку и обнял ее.

Так они и сидели на мосту, пока не прибежали запыхавшиеся Киприан и Агнесс.

30

Кассандра бежала.

Она слышала, что преследователи приближаются, и знала, что они настигнут ее. Но все равно продолжала бежать. Даже в последнюю секунду человек вопреки реальному положению вещей надеется на спасение.

Й все же у нее было преимущество. У нее было убежище. И она неуклонно приближалась к нему.

Кассандра распахнула дверь в комнату, в которой она поселила Александру. Ее бывшая спальня, где она в детстве без устали переставляла мебель, пока не почувствовала себя там как в крепости. Утром слуги придвигали сундуки к стенам, а вечером она снова сдвигала их, превращая комнату в подобие укрепления. Даже ребенком она знала, что эта жалкая оборона не удержит дьявола от того, чтобы он вошел к ней, но вопреки всему надеялась.

Голос отца: «Она старшая, но я не могу назначить ее наследницей».

Голос матери, с сильным испанским акцентом: «Она в этом не виновата, senor».

Отец: «У нее на лице дьявол. Я даже не могу отдать ее в монастырь. Монахини разбегутся, крича от ужаса. Этот ребенок – катастрофа».

Мать: «El diablo[44]поставил на ней свой знак, и он будет пытаться забрать ее себе. Я буду молиться за нее Пресвятой Деве».

Отец: «Молитесь и за нас тоже, дорогая, иначе она опозорит род Пернштейнов».

Мать: «Ш-ш-ш, senor. Тето que ella nos haya oido!»[45]

Отец: «Ну и что с того? Она всего лишь ребенок и вряд ли что-нибудь понимает».

Кассандра закрыла дверь и, тяжело дыша, прислонилась к ней спиной. Она слышала топот пробегающих мимо комнаты солдат. Облегченно вздохнув, женщина сделала шаг в глубину помещения и сжала кулаки. Облегчение неожиданно уступило место сожалению, что они не попытались проникнуть сюда. Она хотела биться, царапаться, кусаться. Она хотела выплеснуть на этих лицемерных тварей свою ярость и вырвать языки из их пастей! Дрожа от изнеможения, Кассандра упала на кровать.

Генрих все испортил. Он был таким замечательным инструментом, а в конце все испортил! Кассандра до сих пор пребывала в растерянности. Даже дьявол, кажется, покинул ее. Вообще-то, оставался еще один инструмент, на который она всегда могла положиться, и ее мозг тут же начал отчаянно перебирать варианты, каким образом она может повернуть все, что произошло в Пернштейне, в свою пользу. В конце концов, сестра всегда уступала, всегда подчинялась ей – сначала из идиотской любви, затем из сочувствия, позже из страха. Вполне вероятно, что ей, избранной, удастся занять место жены рейхсканцлера. Нужно только сначала выбраться отсюда и передать сообщение слугам в пражском дворце, которых она заслала туда и которые помогут ей. Быстрое скрытое убийство, пока супруг еще в пути, где его постигнет несчастный случай…

Кассандра дрожала. Это был выход. Ей больше не придется начинать все заново. Правда, ей следовало бы подумать об этом гораздо раньше! Вместо того чтобы пытаться выполнить свое предназначение, заняв место на самом верху, во главе империи, она просидела столько лет в этом жалком замке, бродя по его покрытым паутиной коридорам и предаваясь давно протухшим воспоминаниям. Она манипулировала и интриговала – как глупо с ее стороны! Ей это вовсе ни к чему. Все, что нужно сейчас, – это убийство и несчастный случай во время путешествия. Генрих мог бы подойти для этого, но он не выдержал испытания. Ей необходимо найти кого-то другого, и тогда она станет вдовой рейхсканцлера, глубокоуважаемой, могущественной, способной потянуть за любую ниточку.

Кассандра представила, как она смотрит сверху вниз на труп Поликсены фон Лобкович, которую она ненавидела больше, чем кого бы то ни было, потому что у той было ее лицо, но не было дьявольского знака. Она представила, как говорит сестре: «Твоя дорога заканчивается здесь, Кассандра».

Женщина улыбнулась. До нее смутно доносился шум и голоса солдат, которые обыскивали замок. Разумеется, они найдут эту комнату, но не сразу.

Внезапно она села на кровати. Что сказал голос в ее голове? «Твоя дорога заканчивается здесь, Кассандра»?

Она окинула комнату диким взглядом. Она была одна. Нет, она не была одна. Она никогда не была одна. Она не будет одна, даже когда труп ее сестры зароют в землю.

Кассандра подошла к окну, под которым стояла повернутая к стене картина. Женщина долго не решалась, ибо знала, что произойдет, если она посмотрит на нее.

Наконец она наклонилась, повернула картину и стала рассматривать ее.

Две маленькие девочки, которые стоят рядышком и боязливо улыбаются портретисту. Он был хорош; будучи окруженным красотой, Вратислав фон Пернштейн в своих стараниях обанкротиться делал заказы только выдающимся художникам. Можно было подумать, что художник просто дважды нарисовал одного и того же ребенка: волосы, глаза, носы, рты, одежда, то, как они стояли и держались за руки, – все было абсолютно идентичным. Однако только одно лицо было безупречно. На втором было красное родимое пятно, и даже попытка закрасить его мелом не удалась. В голове Кассандры зазвучали детские голоса из прошлого: