Книга Мари. Дитя Бури. Обреченный - Генри Райдер Хаггард

Я вскочил спросонья, задыхаясь в невыносимой духоте, а Энском, как назло, мерно посапывал рядом. Тогда я сбросил с себя покрывало, сдвинул доску, служащую дверью, и выбрался на свежий воздух. Ночь была тиха и светла, неподалеку все еще тлели угли костра, а подле него сидел кто-то в накидке из звериных шкур. Языки костра прожгли кусок полена насквозь, оно упало в тлеющий пепел, и огонь вспыхнул ярче. В его свете я увидел Номбе. Она по-прежнему улыбалась, будто знала какие-то тайны, которые время от времени тешили ее сердце, и шевелила губами, словно разговаривала с невидимым собеседником. Временами она, как бы выполняя ритуал, брала щепотку пепла и развеивала по ветру то в сторону хижины Хеды, то нашей с Энскомом. Да, в то время как все приличные девушки спят, она, похоже, была в контакте с какой-то нечистью.

«Должно быть, общается со своим наставником Зикали или пытается нас околдовать. Да и черт с ней!» – подумал я и на цыпочках вернулся в хижину. Потом мне пришло в голову иное объяснение: а не следила ли она, чтобы мы не сбежали?

Остаток ночи я провалялся без сна. Один раз, навострив уши, я услышал топот множества ног и приказы, отдаваемые приглушенным голосом. Так как звуки не повторились, я решил, что мне послышалось. Так я лежал и ломал голову, пока она не разболелась, как бы нам убежать из Черного ущелья и от Зикали и покинуть стра ну зулусов. Сейчас тут белым людям делать нечего.

Мне виделся лишь один путь – из города Данди добраться до границы провинции Наталь, а там как повезет. Случись же напасти из-за смерти Родда – не дай бог, конечно, – мы смело посмотрим им в лицо, и все. Пусть даже появится свидетель и даст обвинительные показания, все равно с нашей стороны это была самозащита от человека, который задался целью убить нас всех руками басуто. Теперь я понял, как сглупил, следовало с самого начала избрать этот путь. Так ведь, как вы знаете, мной овладел страх навлечь позор на молодых людей и тем самым омрачить всю их будущую жизнь. Вот так мало-помалу судьба и втянула меня в эту историю. К счастью, у каждого в жизни есть право на ошибку, даже если проблема кажется вовсе нерешаемой. Главное, чтобы желание все исправить было по-настоящему искренним, а иначе мало кому удалось бы избежать полного краха в жизни.

Тем временем в отверстие для дыма проник тусклый свет, значит почти рассвело. Тогда я осторожно встал, стараясь не разбудить Энскома, оделся и вышел из хижины. Первым делом надо было разыскать Номбе, вдруг она еще сидит у костра, и пусть передаст Зикали, что я сию же минуту хочу его видеть. Озираясь в предрассветной мгле, я не нашел ни Номбе, ни кого другого, видно, все еще спали. Вдруг неподалеку заржали лошади, и я пошел на звук. В бухточке под нависшей скалой оказались повозка, наши лошади на привязи и большой запас корма. Как будто все в порядке, насколько я мог разглядеть в неверном свете, разве что животные устали – три лошади все еще лежали. Я поспешил к ограде, окружавшей большую хижину Зикали, и решил подождать, пока кто-нибудь не выйдет и не передаст мое послание.

Подойдя к калитке, я потянул ее на себя. Оказалось, заперто изнутри. Тогда я сел, закурил трубку и стал ждать. Кругом было странно безлюдно, во всяком случае, мне стало одиноко. Видно, солнце уже взошло над цитаделью Джеза, возвышавшейся у меня за спиной, небо вокруг нее прояснилось от наступавшего рассвета. Но огромное Черное ущелье с его гигантскими причудливыми скалами все еще окутывал сумрак. После бессонной ночи и стольких забот их тени угнетали меня, я жутко нервничал, и, как оказалось, не напрасно. Вскоре по ту сторону ограды послышались шорохи, будто, перешептываясь, крались люди. Вдруг калитка распахнулась, и из нее высыпал десяток зулусских воинов, все с обручами на головах. Они мгновенно окружили меня.

Довольно долго мы просто глядели друг на друга. По старой привычке я не прерывал молчания первым. К тому же, если они пришли меня убить, бесполезно что-то говорить. Наконец, приветствуя меня, заговорил старик, видимо их главный, голенастый, с большим животом и приятным лицом.

– Доброе утро, Макумазан!

– Доброе утро, капитан, имени и цели которого я не знаю.

– Ветры знают все о горе, на которую дуют, но гора не может знать всего о ветрах, ибо не видит их, – подчеркнуто вежливо заметил он. Это зулусское выражение означает, что шута горохового знает больше народу, чем он привык считать.

– Может, и так, капитан, зато гора чувствует ветры – то есть их запах, хотел сказать я, потому как ущелье узкое, а эти кафры давно не мылись.

– Мое имя Гоза, и пришел я с поручением от короля.

– В самом деле, Гоза? И тебе велено перерезать мне глотку?

– Только если ты откажешься исполнить его волю.

– Чего же хочет король?

– Он хочет, чтобы его друг Макумазан навестил его.

– Так я и сам к нему собирался, – солгал я. Ну да это ничего, потому как ложь школьницы – мерзость в глазах Господа, зато она скорый помощник в бедах. – После завтрака я и мои друзья пойдем с тобой в Улунди к королю.

– Увы, Макумазан, твоих друзей король не приглашал, он ничего о них не слышал, как и мы. Кроме того, если они белые, будет лучше, если ты умолчишь о них. Всех белых людей, пришедших в землю зулу против воли короля, убивают на месте. Конечно, кроме тебя, Макумазан.

– В самом деле, Гоза? Что ж, как вы поняли, я тут совсем один и друзей со мной нет. Только мне бы не хотелось отправляться в дорогу в такую рань.

– Да, мы понимаем, Макумазан, что ты тут совсем один и друзей с тобой нет. Верно, братья мои?

– Да-да, понимаем! – воскликнули они в один голос. – Мы так и передадим королю.

– Какие одеяла вам нравятся, просто серые или белые в синюю полоску? – спросил я, желая подкрепить их решимость.

– Серые теплее, Макумазан, и грязи на них не видно, – задумчиво ответил Гоза.

– Хорошо, я вспомню об этом при случае.

– Давно известно, что обещание Макумазана – как дерево, которое слон не свалит, а термит не сгрызет, – заметил Гоза нравоучительно, высказав, таким образом, убежденность, что рано или поздно они получат одеяла.

В самом деле, те, кто выжил, и семьи погибших после войны получили одеяла, потому что, имея дело с туземцами, я всегда стараюсь выполнять свои обещания или возмещаю чем-то равноценным.

– А теперь, – продолжал Гоза, – не угодно ли инкози отправляться в дорогу? Отсюда путь неблизкий.

– Нет, так нельзя, сначала надо поесть. Разве на вчерашних запасах далеко уедешь? И потом, я должен оседлать лошадь, собрать вещи и проститься с хозяином, Зикали.

– У нас с собой вдоволь мяса, Макумазан, тебе не придется голодать в пути. Лошадь и вещи тебе потом вернут. Вдруг ты вскочишь на это стремительное животное и умчишься, как мы поймаем тебя на своих ногах? А если тебе вздумается стрелять в нас из ружья, как мы защитимся, ведь у нас только копья? Что же до Открывателя, то от его слуг мы узнали, что он собирается проспать весь день, во сне он общается с духами. Так что нет смысла ждать, чтобы с ним проститься. Кроме того, король приказал доставить тебя немедленно.