Книга Франклин Рузвельт. Человек и политик - Джеймс Макгрегор Бернс

В эти летние месяцы Рузвельт затеял в рамках своей большой внутриполитической стратегии любопытное предприятие: как правило, он избегал стратегического планирования, и даже по истечении ряда лет все еще неясно, занимался ли президент фундаментальной политической реформой или просто предпринимал хитрый предвыборный ход.

Разумеется, политическое положение требовало решительного противоборства. К 1944 году Рузвельт и Уилки обескуражены и расстроены поведением консерваторов своих партий. Президентские демократы и республиканцы подвергались обструкции своих противников в конгрессе. Рузвельту не удалось провести в конгрессе важные законопроекты, например о налогах; откровенно вызывающе вели себя в отношении президента демократы юга. После неудачи в Висконсине Уилки настолько утратил политическое влияние, что даже не присутствовал на съезде республиканцев в качестве делегата, не говоря уже о возможности выступить перед его участниками или в Комитете по партийным платформам. Его еще больше, чем Рузвельта, огорчали противники в конгрессе. Уилки осудил как предательство молодого поколения Америки пункт программы республиканской партии, касающийся послевоенной международной безопасности, — фактически повторял формулу Макинака. В обстановке четырехпартийной политики этого периода ничего странного, что Уилки имел больше друзей на съезде демократов, чем среди республиканцев, и высказывались предложения в частном порядке сделать его партнером Рузвельта в выборной кампании в качестве кандидата на пост вице-президента.

Однажды в конце июня президент вызвал в свой кабинет Розенмана и сообщил, что бывший губернатор Пенсильвании Джиффорд Пинчо — долгое время лидер президентских республиканцев — недавно встретился с Уилки и затем посетил президента. Уилки и Пинчо обсудили возможность создания в Америке нового политического учреждения. Как вспоминал Розенман, Рузвельт далее сказал:

— Это идея Уилки. Его только что побили консерваторы собственной партии, выстроившиеся за Дьюи. Теперь ясно, что реакционеры в нашей партии добиваются и моего скальпа, — сами видите из событий на юге.

Думаю, пришло время избавить демократическую партию от реакционных элементов на юге и привлечь в нее либералов из республиканской партии. Уилки — лидер этих либералов. Он обсудил с Пинчо идею коалиции либералов из обеих партий, а консерваторы этих партий объединились бы по собственному усмотрению. Я согласен с Уилки на сто процентов. Время вполне подходящее — как раз после выборов.

Нам нужны две реальные партии — одна либеральная, другая консервативная. Сейчас каждая партия расколота диссидентами.

Разумеется, я говорю о долговременной политике, о том, чего нельзя сделать в этом году. Но мы осуществим это в 1948-м и начнем заниматься этим сразу после осенних выборов. Из либералов обеих партий Уилки и я сформируем новую, действительно либеральную партию Америки.

Президент попросил Розенмана съездить в Нью-Йорк повидаться с Уилки и как следует изучить идею. Розенман предупредил босса, что Уилки может использовать встречу как способ включиться в кампанию по выборам президента. Рузвельт предложил Розенману заранее предупредить Уилки, что проект создания новой партии не имеет ничего общего с предстоящими выборами.

Встреча состоялась тайком в Сент-Реджи — настолько секретно, что Уилки отходил ко сну, когда официант накрывал ленч. Он был полностью согласен с тем, чтобы воссоединение партийных фракций происходило после выборов. Обе партии, говорил он, представляют собой гибриды либералов и реакционеров. После войны начнется конфронтация либералов и интернационалистов против консерваторов в одной партии и изоляционистов — в другой.

— Сообщите президенту, что я готов посвятить этому почти все свое время, — сказал он Розенману.

Собеседники почти два часа обсуждали лидеров и группы — из числа профсоюзов, расовых и религиозных организаций, мелких фермеров, студентов, малого бизнеса, интеллектуалов и либеральных республиканцев, — которые могли составить ядро сплоченной либеральной партии. Уилки настаивал только, чтобы его встреча с президентом состоялась не раньше дня выборов.

Рузвельт остался доволен отчетом Розенмана о встрече.

— Прекрасно, прекрасно, — повторял президент.

С Уилки он увидится в удобное время. Но, не выжидая и даже не поставив в известность Розенмана, написал Уилки 13 июля письмо с предложением встретиться после его возвращения из поездки на запад. Уилки не ответил на письмо, предпочел выжидать. Когда распространились слухи о письме к нему президента, стал еще более осторожным — подозревал в этих слухах преднамеренную утечку информации из Белого дома с целью вовлечь его в предвыборную кампанию Рузвельта. Между тем Уилки показывал письмо Генри Люсу и, как минимум, одному приятелю.

За возвращением Рузвельта из тихоокеанской поездки последовала неразбериха. Президент сначала отрицал, а затем признал, что предлагал встречу с кандидатом в президенты 1940 года. Уилки, по-прежнему уклоняясь от встречи, попытался затем использовать для контактов с президентом бывшего губернатора штата Огайо Джеймса М. Кокса, кандидата в президенты от демократов 1920 года, но это только усугубило сумятицу. Вопрос оставался в неопределенном состоянии, когда в начале сентября Уилки положили в больницу с диагнозом сердечная недостаточность.

Что происходило? В эпицентре событий, считал Розенман, находились два наиболее авторитетных политических лидера Америки, два мировых лидера. Их воодушевляло великое дело — консолидация либеральных, интернационалистских сил в Америке, — которое они могли претворять в жизнь с большими шансами на успех, чем другие. Но на самом деле им не удалось даже приступить к работе.

Одна из причин состояла в переменах, происшедших с Уилки в последние годы жизни. Будучи одно время деятелем практического склада, он превратился в страстного идеолога. Мазал дегтем своих противников-республиканцев, называя их реакционерами, изоляционистами, узколобыми, подверженными патологии политиками. Его возмущал не только изоляционизм, но также расизм дома и за рубежом. Он читал Мюрдаля и соглашался с ним: война — решающее испытание для народного будущего; расовая проблема — это фактически проявление кризиса американской демократии; наиболее вопиющие унижения негры понесли в вооруженных силах. Но кроме того, автор «Единого мира» удручен тем, как год выборов, насыщенный борьбой узкопартийных интересов, разрушает мечту об эффективной глобальной организации.

А Рузвельт, кто такой Рузвельт? По мнению Уилки, лидер партии столь же беспринципной, как и республиканцы. Администрацию «нового курса» он часто обвинял в приверженности к натужной и циничной целесообразности, в злоупотреблении моральными принципами и властью. К Рузвельту относился неоднозначно. В период избирательной кампании до партийного съезда резко критиковал, отчасти чтобы сохранить свое республиканское реноме. В практическом смысле он гораздо ближе к Рузвельту, чем к руководству республиканцев конгресса. Но прагматизм Рузвельта выводил его из себя. В середине августа Уилки писал Гарднеру Коулзу, что сыт по горло прагматичными политиками и ничто не заставит его служить кому-либо из них: «Мне лгут в последний раз».