Книга Гитлер: мировоззрение революционера - Райнер Цительманн

бы несовместимы с капиталистической формой экономики, в научных исследованиях до сих пор в значительной мере игнорировались, что, вероятно, было связано в том числе с тем, что реальность Третьего рейха (например, критиковавшаяся Гитлером система «самоуправления промышленности» Шпеера и коррупция гауляйтеров и других крупных партийных деятелей, с которой он мирился) противоречила этому требованию о строгом разделении экономики и политики.

Вместо капиталистической экономической системы Гитлер хотел установить смешанный экономический уклад, в котором элементы рыночной и плановой экономики были бы объединены в некий новый синтез. Гитлер высоко ценил принцип экономической конкуренции, который он считал частным случаем социал-дарвинистского принципа отбора и двигателем постоянного динамичного промышленного прогресса. С другой стороны, он подвергал критике логику рыночной экономики, согласно которой общественное благо возникает как результирующая из представительства на рынке интересов частных предпринимателей, связанных с получением прибыли.

То, что Гитлер признавал правовую форму частной собственности, мало что значило, учитывая тот факт, что он отвергал свободное предпринимательское право распоряжения средствами производства. В экономическом и политическом плане это соответствовало методу Гитлера сохранять внешние формы, такие как, например, юридическую форму частной собственности, но при этом с точки зрения содержания выхолащивать ее до такой степени, что он ее в итоге сводил на нет более эффективно и с меньшим сопротивлением, чем это было бы возможно при любом другом методе. Предприниматель, по мнению Гитлера, был всего лишь уполномоченным государства и обязан был безоговорочно выполнять заданные им целевые показатели. Наше исследование показало, что одним из важнейших средств достижения этой цели была постоянная — открытая и скрытая — высказываемая Гитлером угроза обобществления. Если свободная экономика неспособна выполнить поставленные перед ней задачи, вновь и вновь угрожал он, то государство само возьмет эти задачи в свои руки. То, как он действовал в случае основания заводов им. Германа Геринга и заводов «Фольксваген», показало, что это были не пустые угрозы.

Конфликты с экономикой все более радикализируют критику Гитлером рыночной экономической системы. Большую роль играло при этом его восхищение советской экономической системой, чему в исследованиях до сих пор не придавалось значения. Уже в его памятной записке касательно четырехлетнего плана, а также позже в застольных беседах и в замечаниях, высказанных его сотрудникам, проявляется, что убеждение Гитлера в превосходстве советской экономической системы над капиталистической было решающим мотивом для разрушения рыночной экономической системы в Германии, которое он форсировал.

В конце концов, Гитлер даже рассматривал возможность социализации (национализации) важнейших частей немецкой экономики, например крупных акционерных обществ, энергетики и всех других отраслей экономики, которые производили «жизненно важные сырьевые товары». Создание системы плановой экономики было обусловлено не только необходимостью наращивания выпуска вооружений и войной. Вопреки мнению, представляемому Людольфом Хербстом, Гитлер не собирался после войны упразднять государственный интервенционизм, он даже намеревался расширить систему плановой экономики. В вопросе же планового управления экономикой, как полагал Гитлер, делаются еще только первые шаги.

Однако, в то время как Гитлер отрицательно относился к капиталистической системе западных промышленно развитых государств, он одновременно восхищался уровнем технико-промышленного развития, достигнутым в США. В этом отношении США были для него примером, на который он равнялся. Гитлер наложил прямой запрет в распоряжении, адресованном прессе, на использование уровня технико-промышленного развития США в качестве пропагандистского аргумента против этого государства.

Представление о том, что Гитлер якобы придерживался антимодернистской аграрной идеологии и планировал отказ от индустриального общества, основано на ложном понимании, и сохранять такой подход более нельзя. Запланированное Гитлером переселение крестьян на жизненное пространство на Востоке, которое требовалось завоевать, не должно было стать началом «реаграризации» немецкого общества, а было призвано лишь послужить устранению нарушенной пропорциональности между сельским хозяйством и промышленностью и стать предпосылкой для формирования относительно самообеспечивающегося великоевропейского экономического порядка. При этом расселение крестьян было лишь одной из функций жизненного пространства на Востоке. Наряду с этим ему еще предстояло обрести выдающееся значение в качестве источника сырья и рынка сбыта, на что до сих пор в научных исследованиях закрывались глаза. Завоевание «земли» означало для Гитлера не только получение новых сельскохозяйственных угодий, но также и обеспечение новых сырьевых и энергетических ресурсов. Завоевание российских источников сырья обеспечило бы, как замышлял Гитлер, гигантский подъем промышленного производства и в конечном итоге даже позволило бы Германии догнать и перегнать высокоиндустриализирован-ные Соединенные Штаты.

Гитлер не был противником технического прогресса и индустриализации. Напротив. Он исходил из квазизакономерной тенденции к постоянному увеличению потребностей человека, тенденции, которая в эпоху массовых коммуникаций и в свете примера США еще больше усиливается. На веру Гитлера в прогресс не оказывал принципиального воздействия в том числе и его скептицизм в отношении некоторых негативных последствий современного индустриального общества, таких как разрушение окружающей среды, которые он неоднократно критиковал.

Начатая национал-социализмом социальная революция, содержанием которой были современные новшества, с интенциями Гитлера ни в каких противоречиях не находилась. Гитлер не просто приветствовал процесс индустриализации и повышения социальной мобильности, но и оказывал содействие этой тенденции развития столь же сознательно, как, например, устранению издавна бытовавших региональных зависимостей в результате упразднения автономии отдельных земель. Так, например, Гитлер исходил из обусловленной развитием массовых коммуникаций и транспортных техник исторической тенденции к централизации, которая создавала предпосылки для прогресса промышленного развития. Гитлер не отвергал все эти тенденции (индустриализацию, ликвидацию классовых барьеров, разрыв тесных региональных зависимостей и привязок), а скорее считал себя сознательным исполнителем этого процесса модернизации. Таким образом, мнимое противоречие между намерениями и результатами, целями и средствами социальной революции, толчок к которой был дан национал-социализмом, не имело места, по крайней мере в отношении Гитлера.

Хотя Гитлер, с одной стороны, был ярым приверженцем современного индустриального общества и одобрял его социальные последствия, т. е. повышение социальной мобильности, он был в то же время столь же решительным противником модели демократического плюралистического общества. Он подвергал критике демократию как систему, в которой внешне правит большинство, которое, однако, слишком глупо, чтобы осуществлять политическую власть, и которое на самом деле лишь позволяет прессе манипулировать собой. А пресса эта находится в руках крупного капитала, который и осуществляет политическую власть в условиях демократии, обходными путями заполучив господство над «общественным мнением» и подкупив ведущих политиков с помощью предоставления постов в наблюдательных советах и т. п. Поэтому-то в демократических системах политику определяет не всеобщее благо, т. е. интересы народа, а индивидуальные и особые интересы обладающих силой социальных групп. Буржуазия, изначально являвшаяся лишь экономической элитой, в условиях демократии стала — к несчастью народа — также и политической элитой.

На место демократии и ее «принципа большинства» Гитлер хотел поставить господство новой революционной элиты, которую он назвал «историческим меньшинством». Гитлер разработал