Книга Тарра. Граница бури. Летопись вторая - Вера Камша

Я следила за пролетающим темным фрегатом и увидела других птиц — розовые, длинношеие и длинноногие, они летели длинной цепочкой. Мне это ничего не сказало, но молоденький матрос, пробегавший по палубе по каким-то своим делам, остановился, открыв рот, а затем заорал радостно и пронзительно: «Земля!»

И действительно, розовые птицы показали нам дорогу к берегу. До вечера было еще далеко, когда на горизонте появилась легкая волнистая полоса. Был ли это пресловутый Берег Алых Роз или просто какой-то остров, но мы повернули. Земля приближалась, выступая из серебряной дымки, вспыхивая яркими неожиданными красками. За белой полосой прибоя поднималась высокая стена розоватых скал, увенчанная шапкой зелени, а позади них к небу рвались горы. Изумрудные у основания, посредине перечеркнутые вереницей белоснежных облаков, они врезались в сверкающее небо прихотливыми башнями, столь же причудливыми и неповторимыми, как колокольни Кантиски.

Мы подходили ближе и ближе, остров, если это был остров, окружал коралловый риф, невысокие волны накатывались на него, вскипая изящными пенистыми гребешками, словно кто-то невидимый бросал в воду венки из одуванчиков. Корабли, легко обойдя торчащие из воды зубцы и колонны, вошли в лагуну напротив разрывавшей скальную стену реки. В спокойную воду с плеском обрушились якоря, но суматоха продолжалась. Моряки спускали шлюпки, что-то подвязывали, что-то убирали, весело и громко переговариваясь. Заправлял всем этим, разумеется, Рене, которому по вполне понятным причинам было не до меня. Это было не страшно, я уже привыкла к тому, что иногда лучше его не трогать — будет нужно, отыщет сам.

3

Рене с первого взгляда узнал прихотливо изрезанную горную цепь и ничего не сказал. Высадка пошла по раз и навсегда заведенному в Эланде порядку. К берегу, одна за другой, двинулись две шлюпки. Первая почти легла на песок, матросы, по колено в воде, развернули ее носом к морю. Если в зарослях прячется враг, они под прикрытием мушкетов и арбалетов второй шлюпки отчалят, не теряя времени на разворот.

Зеленый полог леса оставался неподвижным, и Рене подумал, что хозяева могли уйти. Отчего-то стало очень жаль. Его жизнь у Светорожденных не была особо радостной — какая радость у капитана, потерявшего корабль? И все равно будет безмерно жаль, если Берег Алых Роз превратится в необитаемый остров.

Эландец дождался возвращения разведчиков, но оставаться в роли наблюдателя и далее не смог. Берег манил с небывалой силой, и Счастливчик не выдержал. Капитанский баркас ткнулся в песок — крупный, отливающий старым золотом. Маринера окружили почти забытые запахи — маленьких алых роз, горьких перистых трав и синих цветов, названия которых он тогда так и не узнал. А потом из чащи появились хозяева, и первым шел Норгэрель.

— Я рад, что ты вернулся, и не один! — Спаситель не забыл языка спасенного.

— Я пытался вернуться раньше, — Рене с радостью пожал протянутую руку, — но меня не хотели видеть.

— Да, моя мать до недавнего времени полагала это ненужным…

4

Вот и случилось то, чего Залиэль ждала так долго, что уже перестала ждать. Ради этой встречи она и жила все эти годы и столетия, странно только, что в первый раз она ничего не почувствовала. Ее сын спас привязанного к мачте смертного, а ей, ей это показалось отвратительным. Как «этот» посмел вернуться живым, если Ларрэн пропал, так и не разгадав проклятую тайну?!

Залиэль помнила день, когда, уступая настойчивым просьбам Норгэреля, склонилась над умирающим человеком и тот поднял затуманенные глаза — глаза Эмзара… Разумеется, она спасла его и постаралась не замечать, что сын обучает чужака магии и языку. Уже тогда Залиэли казалось: со спасенным что-то не так… Было в нем нечто трудноуловимое, опасное и чужое. Но была в нем и ее кровь — кровь Звездного Лебедя! Залиэль до сих пор не знала, почувствовал ли это Норгэрель, или просто помог умирающему, как помог бы Ларрэн. В этом Лунный король мало отличался от называвшего его своим другом бога, да и она сама была не лучше, когда после первой и последней битвы с создателями Тарры пропустила маленькую смертную на запретное поле.

Тот, кто любит, покровительствует и чужой любви, невольно сверяя свои деяния по деяниям и мыслям возлюбленного. Ларрэн помог бы малышке, и Залиэль поступила так же. Это стало ее маленькой тайной, которой королева Лебедей в глубине души гордилась и иногда порывалась рассказать, но всякий раз что-то мешало. А потом стало некому рассказывать… Разве что этому смертному с глазами эльфа, обладателю спящей силы, природы которой она не могла понять, пока не начало исполняться Пророчество, о чем услужливо поведало ее зеркало… То, от чего она бежала, о чем думала забыть, всегда догоняло ее.

Так вышло и с зеркалом-глазом в Убежище, созданным ею, надолго заброшенным и вновь разбуженным Преступившими. Здесь, в горном озере, она видела все отражавшееся в темной пантанской воде. Конечно, можно было не смотреть, но Залиэль Ночная Фиалка знала, что изопьет чашу до дна. Грядет нечто, что Ларрэн, нет, не по приказу — по просьбе Ангеса хотел предотвратить. Теперь это предстоит сделать ей. И какая-то изначальная справедливость есть в том, что спасение родится из ее давнего неразумного поступка.

А ведь еще недавно, когда Норгэрель предложил моряку остаться на острове, а тот отказался, Залиэль испытала чувство, похожее на облегчение. Пусть уходит в свой жестокий и грубый мир и не напоминает о том, что где-то есть и другая жизнь, жизнь, которую Ларрэн пытался защитить! О, она слишком хорошо помнила, как ее возлюбленный нашел в дальних горах — тогда они еще не ушли за море — истекающего кровью человека. Эрасти, так его звали… Эрасти Церна… И билась в нем великая любовь к жизни, к этому миру, к тем, кто живет, дышит, чувствует… За любовь эту он заплатил дорого — предательством друга, разбитыми надеждами и отрубленными руками.

Лунный король вылечил человека и попробовал обучить его магии. Странно, но спасенный вскоре превзошел учителя. Ларрэн и раньше с готовностью помогал смертным магам, или, как их называли соплеменники, Преступившим, полагая, что каждый, в ком горит огонь познания, имеет право овладеть Силой. Залиэль не соглашалась, напоминая о тех, кто готов принести в жертву сотни миров, лишь бы кому-то что-то доказать или что-то для себя получить. Ларрэн не спорил, но продолжал поступать по-своему.

Эрасти Церна показался Лунному королю тем, кого он искал, исполняя волю Ангеса, — плоть от плоти Тарры, он был готов поднять ношу, брошенную Светозарными. Церна должен был стать первым в плеяде великих магов, хранителей и повелителей свободного мира. Не смог. Сгинул вместе с отданным ему талисманом, про который Залиэль сперва не желала ничего знать, а потом спрашивать стало некого. Тот, ради кого она обманула, а затем и бросила свой клан, исчез за Жемчужной грядой.

Что-то нашептало Лунному королю, что средоточие зла лежит на закате за Серым морем, и Ларрэн увел тех, кто еще шел за ним, на острова. Лунные, уставшие от скитаний и войны с уцелевшими Лебедями, охотно отгородились от былого бесконечной морской гладью и кольцом ветров. Только Залиэль знала, что Ларрэна вело не желание обрести столь желанный остальным покой, но потребность стать ближе к неведомой угрозе. Потянулись странные годы, когда Лунный король, читая по звездам и раковинам, вслушиваясь в голос волн, склоняясь над зачарованным ею озером в кратере вулкана, пытался постичь природу опасности. Не постиг. И решил отправиться туда сам на единственном уцелевшем корабле. «Лунный зверь» с тремя десятками самых верных ушел и не вернулся.