Книга Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нейландс

Их скепсис понятен в свете результатов предыдущих наступлений британцев на Западном фронте, но его следствием стали катастрофические неудачи. Каванаг оказался не готов ввести в бой свои полки, когда получил первые рапорты, а когда из донесений стала ясна действительная картина сражения, потребовалось время на подписание и рассылку приказов. 1-я кавалерийская дивизия получила приказ выступать только в 8 часов 25 минут, и лишь спустя часа два передовые дивизионные отряды стали двигаться по направлению к Флескьеру, превратно полагая, основываясь на рапорте Королевского летного корпуса, что деревня взята хайлендерской дивизией.

Летящие по направлению к передовой кавалеристы являли собой исключительное зрелище для отрядов пехотинцев, с трудом продвигавшихся по открытой низине, однако этот кавалерийский рейд продолжался недолго. Когда до 1-й кавалерийской дивизии дошли слухи о том, что деревня Флескьер все еще удерживается противником, она резко свернула под укрытие Гран-Равина и стала дожидаться приказов о дальнейшем наступлении. Но никакого гонца не случилось, и дивизия продолжала стоять, в то время как следовало закреплять успех на широком пространстве другого склона Флескьерского гребня.

5-я кавалерийская дивизия, выступив из Фэна сразу после полудня, рысью продвигалась к Масниеру и Маркуэну — двум деревням на канале Шельды, в то время как 2-я кавалерийская дивизия, нацеленная на Маркуэн, оставалась в бездействии до 14 часов. Вина за эти гибельные отсрочки целиком лежала на командующем корпусом Каванаге, который по-прежнему находился далеко в тылу от своих передовых дивизий — в Фэне, по-видимому, не имея представления о развитии действий на фронте; он или не мог, или не желал бросить войска в наступление.

Это стало как трагедией, так и горькой ошибкой, поскольку в этом сражении кавалерия была предназначена именно для развития успеха. Теперь, когда разведывательные функции кавалерии принял на себя Королевский летный корпус, развитие успеха — прорыв сквозь брешь в оборонительной линии неприятеля с тем, чтобы посеять страх и смятение в рядах противника и расчистить дорогу для дальнейшего наступления пехоты, — было единственной причиной, для чего кавалерию собирались задействовать в этом наступлении. В этот момент такая возможность существовала, но дивизии Каванага не получили приказа разрабатывать операцию. Как писал Брайан Купер в своих «Покрытых броней: Камбре» («The Ironclads of Cambre», 1967): «На каждом участке фронта, где имелись возможности развития успеха силами кавалерии, она простаивала в ожидании необходимых приказов из штаба кавалерийского корпуса, а когда они отдавались, становилось слишком поздно».

Один из объектов, которые предполагалось взять, была деревня Кантен, которая имела важное значение, находясь непосредственно к западу от Камбре, между каналом Шельды и деревней Фонтен. Кантен была свободна в 13 часов 40 минут, но к тому времени, когда 1-я кавалерийская дивизия подошла к ней в 16 часов, немцы вновь заняли свои позиции и встретили наступающую кавалерию пулеметным огнем и ружейными выстрелами, вынудив передовой полк — 4-й драгунский гвардейский — отступить. Стоял ноябрь, дни были короткими, и лишь с наступлением ночи кавалерия вновь смогла выступить вперед.

Замечательная возможность была потеряна, но худшее было впереди. Лошадям нужны отдых, корм и вода, а в лежащих впереди районах воды не ожидалось. Поэтому Каванаг приказал 2-й и 5-й дивизиям отступить назад к Фэну, что они, соответственно, и сделали, а большая часть 1-й дивизии, которая дотоле грызла удила, находясь в ожидании в Гран-Равине, возвратилась с ними. Отдельные кавалерийские полки, которые сумели продвинуться вперед, вскоре вынуждены были остановиться. Для того чтобы переправиться через канал Шельды, необходимо было пройти по мостам при деревне Масниер, прежде чем немцы успеют их взорвать. Танки, идущие в авангарде войск на Масниер, опоздали: в тот момент, когда танк въехал на единственный уцелевший полуразрушенный мост, он тоже был взорван. Из подоспевших кавалерийских полков лишь одному — эскадрону Форт-Гарри-Хорс[62] из Альберты, части Канадской кавалерийской бригады 5-й кавалерийской дивизии — удалось переправиться через канал по пешеходному мосту и пойти в стремительную атаку, но, понеся потери в две трети состава, он возвратился в Масниер. Обособленные действия эскадрона Форт-Гарри-Хорс в суммарном вкладе кавалерийского корпуса в первый день сражения при Камбре свелись фактически к нулю.

Решение Каванага отозвать всю кавалерию к Фэну перечеркнуло все успехи, достигнутые танковыми войсками и пехотой 30 ноября, но кавалерия была не единственной, кто не оправдал надежд. Деревня Флескьер так и оставалась в руках немцев, не были взяты Бурлонский гребень и лес. Англичане не добились успеха ни на одном участке наступления ни в одном генеральном пункте плана, и было очевидно, что в сражение при Камбре придется вводить резервы. Однако факт остается фактом, что главный прорыв линии Гинденбурга, осуществленный 20 ноября, требовал закрепления силами кавалерии, которая к тому времени находилась в том же месте, что и до начала сражения. То, что последнее стало возможным, бросает тень как на Каванага, командующего корпусом, так и на Бинга, армейского командующего, которому следовало проявить больший интерес к действиям единственного своего резерва в этот критический момент битвы. 20 ноября была одержана замечательная победа, но она оказалась нерезультативной, поскольку успех не был закреплен.

В ночь с 20 на 21 ноября наблюдались активные приготовления с обеих сторон линии. Потери англичан были незначительны, всего немногим более 4000 убитыми, ранеными и пропавшими без вести, но войска нуждались в еде и питье, в снарядах и гранатах, для поддержки предстоящего продвижения на следующий день нужно было подтянуть артиллерию. Танки тоже требовали подмоги. Из 374 «боевых» танков, вышедших утром в наступление, чуть меньше половины — 179 — были выведены из строя: часть уничтожена немцами, часть имела механические неполадки, часть была пущена под откос. Неимоверные усилия были приложены к тому, чтобы вернуть большую их часть в строй, но, чтобы пополнить недостающие, пришлось перебросить в штурмовые батальоны те танки, которые в первый день были заняты проволочными заграждениями. Всем им требовались дозаправка, пополнение боекомплекта и техническое обслуживание. Экипажам некогда было отдыхать, однако осознание того, чего они достигли в этот день, заставило людей усиленно работать всю ночь, готовя успех следующего дня.

Хейг и Бинг торжествовали со своими штабами, хотя последний был озабочен тем, что позиция у Бурлонского леса не была взята, и поставил овладение Бурлоном в качестве приоритетной цели следующего дня. К этому времени, 20 часам 20 ноября, Бинг отдал приказ о следующей фазе наступления; задачи, стоящие перед 3-й армией, были ясны.

Главное, что требовалось, — продолжить натиск, чтобы не дать немцам подтянуть резерв и закрыть брешь. В свете этой задачи IV корпусу было приказано взять Бурлонский лес — по словам Бинга, это было делом «первостепенной важности», — а танкам и эскадрильям Королевского летного корпуса — осуществлять прикрытие корпуса. Тем временем III корпус захватывает линию Масниер — Борвуар — Маркуэн, при этом основным объектом был Масниер, взятие которого обеспечило бы проход кавалерии, которая смогла бы переправиться через канал Шельды. Поскольку это была самая легкая из задач, 3-я танковая бригада, приданная III корпусу, была отряжена IV корпусу. Это перемещение, однако, имело нежелательные последствия, поскольку, пересекая тыловую полосу, танки оборвали большую часть телефонных линий, связывающих штурмовые отряды с их штабами, и в критический момент это выросло в тяжелую проблему.