Книга Жизнь графа Дмитрия Милютина - Виктор Петелин

И собравшиеся у Милютина хорошо знали о всех прослойках общественного мнения, реформы – это хорошо, но почему с восторгом принимают поступок Веры Засулич даже в благородных русских семействах – этот вопрос постоянно тревожил Милютина и министров. Ведь это же террор?

Вернувшись из Ливадии в Петербург, Милютин не знал покоя, сплошные церемонии, приемы, снова жизнь требовала от него бывать на празднествах, принимать посетителей и отдавать визиты, снова началась невыносимая суета сует, когда не знаешь, сколько у него времени остается на работу.

Все больше забот возникает со студенческим движением в Медико-хирургической академии, в университете и Технологическом университете. Несколько студентов случайно были арестованы, на следующий день студенты вручили адрес наследнику-цесаревичу, на следующий день две сотни студентов потребовали ответа на адрес. Вели себя студенты дерзостно и нахально, градоначальник генерал-майор Зуров приказал арестовать смутьянов. На следующий день – новые сходки и новые требования.

Александр Второй объявил, что все сходки воспрещаются, восстановление порядка поручается полиции. Александр Второй и министры пытались твердостью и строгостью сломить сопротивление молодежи и установить авторитет начальства, но из этого ничего не получилось: по-прежнему распространяются подметные, печатные листки озлобляют легкомысленных студентов, злодейские замыслы революционных врагов отечества безотказно действуют на молодежь. Даже профессора и преподаватели поддерживают студентов в их политических требованиях. Процесс над Верой Засулич показал, что судебные уставы 1864 года не соответствуют свершенным политическим преступлениям, их немного поправили, но участие присяжных изменило суть судебного процесса. А проповеди социализма, марксизма, вооруженного переворота в России продолжались преимущественно в студенческой среде, сначала дозволенные общества, но потом проникают туда революционные лица и начинается пропаганда, тайные типографии, листовки, агенты по расклеиванию листовок. Нечаевский процесс весьма показателен. Сергей Нечаев, руководитель тайного общества «Народная расправа» и автор книги «Катехизис революционера», несколько лет тому назад обвинил в предательстве студента Иванова и приказал убить его, скрывался за границей, Швейцария выдала его, он осужден был на двадцать лет каторги, осуждены были еще несколько участников этого тайного общества, из 77 участников 4 человека получили каторгу, 28 – разные сроки тюремного заключения, остальные оправданы. Весной 1874 года, как по приказанию, часть образованного общества пошли в народ, с отпечатанными за границей брошюрами и поддельными паспортами занялись пропагандой социализма и доходили до призывов свергнуть вооруженной рукой ненавистный царский режим. Крестьяне не вняли призывам народников, последовали аресты, дознания, приговоры. Александр Второй учредил Особое совещание под председательством министра государственных имуществ разработать меры пресечения революционных разрушительных идей. Но меры не принесли успеха, все утонуло в словах, в говорильне. С сентябре 1877 года до января 1878-го продолжался процесс над подсудимыми из 193 человек, которые призывали к свержению царского режима, лишь несколько человек были действительно осуждены, остальные оправданы, а сразу после оглашения мягкого приговора Особого присутствия Сената Вера Засулич тяжело ранила генерала Трепова. И судебный процесс оправдал ее, а она тут же уехала за границу. После этого стреляли в товарища прокурора Котляревского, убили кинжалом жандармского капитана барона Гейкина, а 4 августа 1878 года во время прогулки тяжело был ранен кинжалом в живот генерал-адъютант, начальник Третьего отделения и шеф жандармов Николай Владимирович Мезенцов (1827–1878). Подъехала коляска, из нее выпрыгнул молодой Кравчинский и нанес удар кинжалом в живот шефа жандармов, снова впрыгнул в коляску, и она тут же скрылась (Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский (1851–1895). За границей он написал несколько публицистических и художественных произведений, «Подпольная Россия», «Россия под властью царей», роман «Андрей Кожухов», ряд повестей и драм). Вечером того же дня Мезенцов скончался. Через три месяца появилась в Петербурге брошюра, в которой сообщалось, что смерть Мезенцова – это расплата за казнь Ивана Ковальского (1850–1878), оказавшего вооруженное сопротивление в Одессе; пересмотр дел 193 человек в сторону увеличения наказания; правительство должно прекратить преследование членов социал-демократического движения; объявить полную амнистию всем осужденным за политические преступления. Император дал указание Сенату и распорядился эти преступления рассматривать в военных судах по закону военного времени. А в «Правительственном вестнике» появилось сообщение о том, что Россия может победить злоумышленников только при поддержке общественного мнения. Во всех решениях соцалисты назывались «шайкой злодеев», «внутренними врагами».

Александр Второй назначил генерал-адъютанта Александра Дрентельна (1820–1888) на место Мезенцова, уволил Тимашева, а министром внутренних дел стал действительный статский советник Лев Маков (1830–1883). Произошло вроде бы усиление правительства, но в обществе были недовольны этими назначениями. Князь Мерешковский вспоминает, что назначение Макова «было встречено в Петербурге с недоумением», «ибо трудно было найти меньше соответствия между тогдашним свойством времени» и Маковым, «которого знали все за любезного человека, за отличного начальника канцелярии, за хорошего составителя деловой бумаги». Престиж этого поста сразу поблек, «и политическая роль министерства внутренних дел сведена была до бледнейшего и пассивнейшего из государственных учреждений…». А Елена Штакеншнейдер в своем дневнике записала: «1883. Воскресенье, 6 марта. Только и говору, что о самоубийстве Макова. Весь Петербург полон им. И небылицы плетутся с необыкновенной быстротой, вплетаются в правду и затемняют ее. Плести их теперь легко, Маков ведь мертвый, не встанет из гроба, чтоб опровергнуть их. Цифры хищений, будто бы им совершенных, растут не по дням, а по часам, и каждый день прибавляются новые подробности, одна другой невероятнее. Бедный неотесанный медведь. Вольно было тебе, с твоим характером, лезть на министерское кресло…» И тут же в примечаниях вспомнила свою подругу юности Наденьку Кирееву, первую жену Макова, незаконнорожденную дочь от красавицы актрисы и богатого Киреева, как Николай Первый распорядился жениться Кирееву и взять Наденьку в свой дом.

Но уже и при своем назначении Маков мог бы отказаться из-за несоответствия, но не отказался…

Глава 2

«ВСЕ ОТЖИЛО СВОЙ ВЕК…»

2 апреля 1879 года дежурный фельдъегерь вошел к Дмитрию Алексеевичу и доложил ему, что его срочно хочет видеть полковник князь Трубецкой. По дороге в приемную Милютин вспомнил блестящую молодость князя: кавалергардский офицер, муж знаменитой Тальони, консул в Марселе, долги, нищета, снова военная служба в Туркестанском крае. А ведь не молод…

– Что случилось, Александр Васильевич?

– Я поспешил к вам, Дмитрий Алексеевич, по чрезвычайному делу. Только что во время прогулки императора какой-то молодой человек шел ему навстречу и стрелял в него из револьвера. Я все видел.

– Где это произошло?

– На Певческом мосту, преступник был сразу схвачен, а император схватил первый попавшийся экипаж и помчался во дворец.