Книга В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Однако в ноябре 1994 года задачи следствия вновь вернулись в ФСБ с мотивировкой «для повышения эффективности борьбы с преступностью, быстрого и полного раскрытия преступлений». Трудно объяснить, какая государственная целесообразность при создании ФСК требовала ликвидации следствия, чтобы через короткое время снова восстановить.

Я начинал свою профессиональную деятельность следователем в прокуратуре, а следствие там было на порядок выше, чем в КГБ; будучи начальником Дежурной службы КГБ СССР, создавал и отвечал за организацию работы оперативно-следственных групп в составе следователя, двух оперативных работников, специалистов-взрывотехников, прикомандированных к Дежурной службе. Эти группы трудились круглосуточно, выезжая на места происшествий, имели специальные технические оперативно-следственные средства и реальную возможность, вплоть до самолета, в самое короткое время вылететь в любой уголок страны для проведения расследования.

При устранении следствия сущность ФСК как структуры приближалась к типичным спецслужбам, служба контрразведки переставала быть правоохранительным и, главное, карательным репрессивным органом.

Непрерывные изменения задач спецслужб, их дробление и последующее объединение нарушили систему обеспечения безопасности в самое сложное и тяжелое время развала СССР и становления новой России. Можно предположить, что таким образом осуществлялся поиск путей совершенствования деятельности спецслужб, оправданный и естественный при рождении российской государственности. Однако часто это были политически мотивированные шаги, направленные на уничтожение существовавшей в советское время слаженной системы безопасности и чекистских кадров, которые проходили переаттестацию через многочисленные «комиссии по благонадежности», выводились за штаты при каждой реорганизации и оставались без работы до очередного назначения и переназначения. Спецслужба постоянно, целенаправленно и сознательно разрушалась, реорганизовывалась, что создавало условия для разграбления страны, всесилия коррупционной чиновничьей власти.

В 1993 году при отстранении от должности Баранникова из Министерства безопасности в подчинение Службы охраны Президента были переданы специально предназначенные для борьбы с террором спецподразделения «Альфа» и «Вымпел». Этим решением Президента органы госбезопасности фактически были разоружены, а в штатах ФСК вообще каких-либо специальных вооруженных подразделений не предполагалось. На заседании Совета безопасности в октябре 1993 года во время обсуждения вопроса о применении силовой составляющей в разрешении конфликта вокруг Белого дома мною было заявлено об отсутствии в МБ военизированных подразделений.

Следует отметить, что все организационные и штатные изменения проводились в спецслужбах по указам Президента. При этом серьезно нарушалось федеральное законодательство, так как основная компетенция органов государственной безопасности должна определяться только законами.

Одновременно под маскировкой внедрения цивилизованных методов работы наблюдалось усиленное стремление насаждать западные ориентиры. Из-за бугра российской верховной власти шли рекомендации о необходимости проведения люстрации в отношении сотрудников органов госбезопасности советского периода с целью «коренного реформирования» российских спецслужб, приобщения их к стандартам западных стран. Конгресс США рекомендовал скорректировать деятельность российской контрразведки таким образом, чтобы ограничить или не осуществлять вовсе контроль за пребыванием и передвижением дипломатического корпуса по территории страны. Посол США Страус (это ему передавалась документация по расположению технических средств в здании американского посольства) в беседе со мной предлагал не «шпионить друг за другом, не вербовать людей из моего посольства». Мой ответ американскому послу: «Мы можем дать обещание пойти на этот шаг, если спецслужбы США прекратят вести разведывательно-подрывную работу против российского государства; тогда и мы не будем вербовать садовников и гувернанток в американском посольстве». После словесного обмена мы оба от души рассмеялись, так как понимали, что подобное для обеих сторон были нереальным.

Государственный секретарь ФРГ Шмитбауэр, курировавший деятельность своих спецслужб, в переговорах предлагал меньшее зло: не работать друг против друга «агрессивными методами, особенно техническим проникновением в дипломатические и жилые помещения, где проживают немецкие граждане».

А сколько оказалось западных советников в коридорах российских министерств, и все они проявляли теплую, прямо-таки сердечную заботу о будущем России. В этот период не без влияния и подстрекательства таких господ принимались многие судьбоносные для страны решения, к чему можно отнести и ликвидацию Министерства безопасности. Спасибо Всевышнему, что избавил меня от подобных консультантов из числа иностранцев или советников типа Буковского — Калугина, как у последнего председателя КГБ СССР Бакатина.

Немалую роль играли чисто субъективные факторы. Депутат Госдумы Алексей Митрофанов отмечал, что Президент Ельцин с настороженностью относился к органам государственной безопасности, особенно после ухода из его команды Баранникова; период правления Ельцина был периодом расцвета МВД. Ельцин не любил чекистов. Тогда КГБ — ФСК постоянно реформировались и давились.

После августа 1991 года органы госбезопасности страны пережили неоднократную реорганизацию со сменой вывесок, сокращением штатов, оценкой профессиональной и политической пригодности сотрудников. В 1991 (после Фороса) и в 1993 (после октябрьских событий) проводилась масштабная аттестация руководящих сотрудников: президентские и депутатские комиссии работали по «чистке кадров».

Все это наносило ощутимый вред интересам безопасности России, обходилось недешево государству. Казалось бы, сокращение оперативного состава приносило некую финансовую выгоду. Однако при более глубоком подходе это далеко не так, все было чревато долговременной перестройкой деятельности спецслужб, ослаблением участия в борьбе с преступностью в стране. Каждая реорганизация — это потеря времени и способных кадров, спад оперативной работы, ослабление агентурных позиций, создаваемых годами благодаря усилиям квалифицированных сотрудников (новички к этому не всегда готовы).

Что касается лично меня, то в период очередной реорганизации и создания ФСК я чувствовал себя, как обо мне писали, словно на раскаленной сковородке. К непрерывным служебным заботам присоединялись личные переживания: более полугода супруга находилась в Голицынском госпитале Пограничных войск (кремлевскими медицинскими услугами я не пользовался).

После обращенных к местной правящей элите призывов Президента, гаранта Конституции, «брать себе суверенитета, сколько хотите», органы госбезопасности в условиях творившегося в стране политического и экономического хаоса оставались единственным федеральным институтом власти, который сохранил вертикальную подчиненность и централизованное управление и был способен действовать в масштабах всей страны.

Накануне издания указа Президента о создании Федеральной службы контрразведки общественное мнение обрабатывалось насаждаемыми в СМИ провокационными заявлениями. Они выражали недовольство тем, что Министерство безопасности «действовало в октябрьские события» 1993 года нерешительно, что Президенту не по пути с нынешними органами госбезопасности, поскольку чекисты, как и многие армейские люди, «никогда не простят Ельцину разрушения Союза». Кроме того, утверждалось, что строго подобранные и воспитанные в КГБ «люди из элиты общества» с устоявшимися политическими взглядами стали козлами отпущения за все ошибки политиков. Подобные обвинения в адрес органов госбезопасности звучали как попытка скомпрометировать честно служивших Отечеству людей и растоптать их достоинство. А общий смысл пасквилей был примитивным: органы защиты государства надо разогнать, а в новое ведомство (ФСК) набрать других сотрудников, угодных псевдодемократам.