Книга Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

Исаак кивнул.

– В Арсенал вам придется идти самому, мне нельзя там показываться, – добавил Меркурио.

– Скажи, мальчик, есть хоть одно место в Венеции, где ты не успел напакостить? – осведомился Ланцафам.

Меркурио ухмыльнулся.

– Я видел твою лодку с двумя гребцами. Все готово?

– Если вы не передумаете, то все остается в силе, – кивнул Меркурио.

– Я не передумаю.

Юноша пошел к двери больницы.

– Сбрейте мне бороду, капитан, – попросил Исаак.

– За кого ты меня принимаешь? Я что, твой брадобрей?! – возмутился Ланцафам.

– Ну же, капитан, не злите меня. Мне пора вернуться к старому доброму мошенничеству. – Исаак потер руки.

Тем временем Меркурио покинул больницу и уже хотел заглянуть в дом к Анне, чтобы попрощаться, но тут обнаружил на пороге лист пергамента. Подобрав, он увидел кривые, выведенные детской рукой буквы: «ЭТО СДЕЛАЛА БЕНЕДЕТТА».

Меркурио поспешно оглянулся на тополиную рощу. В багряных отблесках заката он заметил тень, метнувшуюся за дерево.

– Убирайся вон, Цольфо! – крикнул он, скомкал пергамент и в ярости швырнул на землю.

– Что случилось? – Анна вышла на порог.

– Ничего. – Меркурио мрачно посмотрел на тополя. – Щенок приблудился.

– Будь осторожен. – Анна нежно погладила его по голове.

Улыбнувшись, Меркурио двинулся прочь, но затем вдруг замер, вернулся и неуклюже поцеловал дель Меркато в щеку. Залившись краской, он бросился бежать, не оглядываясь.

Анна растроганно посмотрела ему вслед. Постояв немного на пороге, она вернулась в дом.

Цольфо высунулся из своего укрытия в зарослях малины. Он как раз собирался последовать за Меркурио, чтобы попроситься к нему, когда заметил в тополиной роще какую-то темную фигуру в накидке с капюшоном. Мальчик спрятался обратно. Он увидел, что незнакомец последовал за Меркурио к каналу. Цольфо осторожно пошел за ним.

Меркурио сел к Тонио и Берто в лодку, а мужчина в капюшоне юркнул в заросли камыша. Вскоре на воде качнулась маленькая шлюпка.

Цольфо подошел поближе к каналу.

И вдруг порывом ветра капюшон откинуло назад.

У Цольфо кровь застыла в жилах.

Вскочив, он со всех ног помчался к шаткому мостику и ничком плюхнулся на доски. В этот момент лодочка, следовавшая за Меркурио, проплыла под мостом. Цольфо был совсем близко к мужчине, чье лицо сейчас не закрывал капюшон.

– Нет… – прошептал Цольфо, замерев от ужаса. Он узнал этого человека. – Как такое может быть?

Мужчина в лодке поднял голову и посмотрел на мостик. Цольфо отшатнулся: на миг их взгляды встретились. Мальчик боялся, что человек в лодке узнал его. Но потом Цольфо понял, что тот не мог увидеть его сквозь доски.

– Ты не мертв… – прошептал мальчик, глядя на уродливый шрам на шее мужчины.

Когда лодка отплыла на безопасное расстояние, Цольфо выбрался из своего укрытия и бросился бежать вдоль канала. Он хотел предупредить Меркурио, но лодка Тонио и Берто уже была далеко.

Сердце отчаянно стучало в груди Цольфо, когда мальчик вбежал в больницу. Запыхавшись, он остановился перед Ланцафамом и Исааком.

– Мне нужно поговорить с Меркурио! – выпалил он. – Мне нужно поговорить с Меркурио!

Ланцафам и Исаак вскочили. Лицо доктора покрывала пена, капитан сжимал в руке бритву. Несколько проституток хотели вмешаться, но Исаак остановил их, вскинув руку.

– Клянусь вам! Он в опасности!

– Почему это? – недоверчиво осведомился Ланцафам. – Скажи нам, мы ему передадим.

В широко распахнутых глазах мальчика читался ужас. Он был так напуган, что не мог ясно мыслить.

– Нет… Вы не сможете…

– Убирайся отсюда, мальчишка!

– Но… Меркурио угрожает смертельная опасность!

– Почему?! – рявкнул Ланцафам.

– Потому что тот еврей… – запинаясь, начал Цольфо.

– Что ты несешь? – прорычал капитан, делая шаг вперед.

– Нет, погодите. – Мальчик испуганно отпрянул, выставив руки вперед.

– Убирайся! – повторил Ланцафам.

– Скажите ему… тот еврей из Рима… он не… – лепетал Цольфо. Запнувшись, он в отчаянии покачал головой. – Пожалуйста, я должен сам ему это сказать, вы не поймете.

– Кто тебя прислал, этот монах или офицер стражи? – презрительно усмехнулся Ланцафам.

Цольфо вновь покачал головой. Вид у него был затравленный. Повернувшись, мальчик побежал прочь.

Примчавшись к дому Анны, он заколотил ладонями в дверь. Когда дель Меркато озадаченно открыла дверь, уже подоспели Исаак и Ланцафам.

– Прошу вас, синьора, – взмолился Цольфо, опасливо оглядываясь на доктора и капитана. Те остановились в паре шагов от него. – Меркурио грозит опасность… Скажите мне, где он… Еврей из Рима не умер… Он здесь, синьора…

– Я же сказал тебе, убирайся! – воскликнул Ланцафам.

– Какой еще еврей? – переспросила Анна.

– Пожалуйста… – скулил Цольфо. – У него… шрам… вот здесь… – Мальчик опустил ладонь на горло. – И…

– Так это тот самый еврей? – Анна вдруг догадалась, о ком он.

– Да… еврей из Рима…

– Но тот человек со шрамом никакой не еврей, – возразила дель Меркато. – Его зовут Алессандро Рубироза. Бедняга нем. Я его покормила. Он показал мне свои документы, чтобы я узнала его имя.

– Нет-нет! – воскликнул Цольфо. – Это тот самый еврей! Ну почему мне никто не верит?!

– Наверное, потому, что ты уже обманывал нас, малыш. – Анна прищурилась. – Меркурио не хочет, чтобы ты приходил сюда. Поэтому уходи, если не хочешь, чтобы я тебя прогнала.

Ланцафам схватил Цольфо за шиворот, чуть не оторвав воротник грязной курточки, и оттолкнул. Мальчик упал на пыльную дорожку, и когда Ланцафам поднял ногу, словно собираясь пнуть мальца, Цольфо в панике бросился бежать.

Он бежал, пока от усталости у него не подогнулись ноги. Запыхавшись, Цольфо остановился на иссушенном зноем поле.

– Ты не умер… – прошептал он.

Мальчик опустился на колени, закрыл глаза и вспомнил Эрколя: как тот с изумлением смотрел на рану, из которой текла кровь. Цольфо медленно повалился на землю.

– Эрколь боитша, – шепеляво, как говорил юродивый, произнес мальчик.

И вновь он увидел перед собой Эрколя, как тот лежал в домике на кладбище. Услышал жуткий звук, сорвавшийся с губ умирающего. Вспомнил, как агония исказила широкое, глупое лицо Эрколя.

– Ты не умер! – в ярости выкрикнул Цольфо.

Исполнившись решимости, мальчик вскочил, вскидывая руки к небесам. Теперь у него появилась причина жить дальше. Одна-единственная, зато веская причина.