Книга Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– Так хочет учитель. Схима – ошибка. Вместо того чтобы служить людям, вы лишаете их права выбора, создаете и рушите империи, развязываете войны. Тысячи жертв, поруганные судьбы. Вы забыли, что всего лишь люди, и корчите из себя богов.

– А ты? Разве ты не таков?

– Я не убивал простых людей. Не нападал первым на учеников. Я – всего лишь мусорщик. И дело мое – собрать мусор и выбросить на свалку.

– Значит, когда меня не станет, смерти прекратятся? – уточнил я.

– Конечно. Ты – последний, кого мне надо уничтожить. После этого мир очистится от вашей скверны, а люди заживут спокойно, совсем как до того, когда первый из нас открыл схиму.

– Твоя задача невыполнима. – Тембр моего голоса изменился едва заметно.

Это было странно и волнующе. Как проникновение лазутчика во вражеский лагерь. Мой голос крался сквозь выставленные Мусорщиком защитные барьеры мелкими шажочками. Один неосторожный звук мог все испортить.

– Моя задача почти выполнена, – возразил он.

– А ты подумай. Есть антские псеглавцы. Кто сможет с уверенностью утверждать, что им не по силам когда-нибудь пройти тот же путь, который одолел Схимник, тот самый, первый, основатель. А еще богоборцы. По моим прикидкам, у них другие способности, но они тоже от схимы. Рано или поздно найдется талантливый человек, который сам откроет то, чему мы с тобой столь долго и кропотливо учились.

Он хотел что-то возразить, но я не дал перебить себя. Только не сейчас, когда я пошел в решающее наступление.

– Ты ведь понимаешь, что всех их не уничтожить. Их слишком много. Такая охота рано или поздно откроет тебя, вызовет противодействие. Да и многие ученики, в том числе и мои, уже способны со временем открыть для себя схиму во всей ее полноте. Пусть это займет гораздо больше времени. Но если хоть один додумается, как происходит процесс омоложения…

Тонкая струйка крови потекла по щеке из-под косынки, повязанной на голове Мусорщика. Он ослабил контроль за мышцами, не дававшими открыться ранам. Значит, уже полдела сделано.

– Они не смогут! Да, Искатель, ты многому меня научил. Например, тому, что сила схимника не только в крепости рук и скорости ударов. Но еще и в умении увлечь за собой других, учеников, простых людей. Но всегда приходит момент, когда надо столкнуться с противником грудь в грудь. И тогда все твои уловки оказываются бесполезны! Зря полагаешься на учеников!

– Я еще не все сказал, Мусорщик. Ты считаешь, несмотря на все услышанное, что на мне борьба со схимой закончится?

– Так и есть! – Он уже кричал, плохо контролируя себя. – Схимник умер сам, ушел, посчитав, что его дело сделано и учение сможет развиваться без присмотра. Второе поколение пало. Остались только мы!

– А еще твой учитель, – напомнил я. – Последним падешь ты. Мусор убран – в Мусорщике нет нужды. Учитель уничтожит тебя. Ему это наверняка не составит труда. Ведь в тебе столько к нему почтения, а на руках столько крови! Но и после этого схима останется. Ведь убить себя твоему учителю не по силам.

– Это бессмыслица! Ты хотел ответов на вопросы! Зачем же все это рассказывать?

– Чтобы ты подумал – возможно, не стоит убивать тебе подобных направо и налево ради недостижимой цели? Может, не стоит играть в игру, в которой ты лишь пешка? Ты много навредил, но все еще не поздно исправить!

– Нет, я пришел убить тебя! И я убью тебя!

– Да задумайся наконец, остолоп! – Я вскочил на ноги, заставив его вновь дернуться к мечу. – Может, кроме того, что вдолбили тебе в голову, есть другие точки зрения. Может быть, стоит с них хотя бы попытаться взглянуть на создавшуюся ситуацию?

– Нет, – ответил он, и в голосе прозвучала твердость. – Я – Мусорщик, а не Думатель. А ты – мусор. Ученик должен повиноваться учителю. Воля учителя, чтобы ты умер.

– Чтоб тебя! – Я подпустил в голос панических ноток. – Говорили-говорили – и вернулись к тому же! Я тебе про то, что нужно понимать, что делаешь, а ты – закусил удила, и понеслись кони в степь!

На последних словах я повернулся к нему спиной и сдвинулся так, чтобы собой прикрыть Самоту от взгляда Мусорщика. Сабля Атамана, которую умный чуб так и не выпустил из рук по моему приказу, сверкнула, пролетев над костром. Но мой противник этого не заметил. Прав был Атаман: нельзя ночью смотреть на огонь. Я поймал клинок и, развернувшись, ударил с потягом. В последний момент Мусорщик одновременно попытался схватить меч и отшатнуться, но, ослабленный моими стараниями, его контроль над собственным телом так и не восстановился полностью. Голова взлетела странным шаром и упала в траву. Тело еще какое-то время стояло на ногах, фонтанируя кровью, а потом осело на землю.

– Самота, почисть саблю. – Я бросил клинок чубу. – Думаю, Атаман тобою гордился бы.

– Но как? – только и выдавил из себя Зануда.

– Врага надо изучить, прежде чем на него бросаться. Я пообещал, что возьму клинок первым, так и сделал. Предупреждать же его о том, когда это произойдет, не обещал. Я ведь говорил, что не люблю брать в руки оружие, но умирать мне нравится еще меньше. И подкиньте еще дров. Боюсь, на сегодня это не все гости. А ты, Малышка, брось этот котелок. Мне понадобится твой слух.

– Если ты о том, кто идет к нам, то он уже близко, – ответила девушка. – И даже не скрывается.

Человек, закутанный в плащ с капюшоном, вышел из темноты, чуть поеживаясь.

– Рано холодать стало, – сказал он.

– Почти тридцать лет не виделись, – произнес я, не глядя на него. – Садись, погрейся.

– Ты знал, что приду именно я? – спросил он, протягивая руки к костру.

– Конечно, учитель. Мятежник сказал интересную вещь: убийца знал нас слишком хорошо. Так может знать брат… или наставник.

– И все же ты его одолел.

– Это потому, что ты внушил ему недостаточное уважение к моим умениям трепать языком.

– Не очень честно, Искатель, не находишь?

– Нет, не нахожу. Это не менее подло, чем вызывать на поединок того, кто заведомо слабее. Когда жизнь на кону – это не соревнования в мастерстве, а война. Она, как известно, в средствах неразборчива. А где-то глубоко внутри я так и не поднялся выше разбойника. Подлые удары – это мое. Надо же, Мусорщик. Учитель, ты ведь обучал его с рождения. Разве это не нарушение обычаев?

– Что толку в обычаях, если сама схима – ошибочный путь, – ответил он. – Эксперимент не удался, пришлось уничтожить результаты.

– Вот как. Значит, все мы для тебя не люди, а результат неудачного эксперимента? Вон видишь, два меча торчат в земле? Возьми один из них и заверши эту чистку. Сопротивляться не стану. Интересно посмотреть, как ты убиваешь сам. Да и рука на учителя не поднимется.

– Искатель… – Я услышал неуверенность в его голосе.

– Не можешь своей рукой? Тоже предсказуемо. Конечно, тебе плевать на все смерти тех, кто считал тебя отцом, на их боль.