Книга Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На деле другое, сугубо практическое соображение решающим образом повлияло на исход войны на Ближнем Востоке. В физических и концептуальных выражениях Левант просто был слишком далеко от Западной Европы. Христианам, живущим во Франции, Германии или Англии, надо было преодолеть тысячи миль, чтобы добраться до Святой земли. Гигантские расстояния вызывали огромные трудности при организации военной экспедиции и даже при поддержании постоянных контактов с латинскими поселениями на Востоке. Сравнение, конечно, никоим образом не совершенно, но другой конфликт между латинянами и мусульманами — так называемая испанская Реконкиста — завершился победой христиан, по крайней мере, частично из-за относительной географической близости Иберийского полуострова к остальной Европе. Проблемы, связанные с удаленностью Утремера, в какой-то степени были уменьшены подъемом военных орденов как наднациональных институтов и ростом транссредиземноморской торговли, но пробел так никогда до конца и не был заполнен. В то же время левантийские франки не смогли наладить полное и эффективное сотрудничество с восточными христианами — от Византийской империи до Киликийской Армении, — которые могли помочь смягчить суровость изоляции. Кроме того, поселившиеся на Востоке латиняне позволили себе втянуться в разрушительную борьбу за власть.
По всем этим причинам Утремер оказался в XII и XIII веках в крайне опасном и уязвимом положении. Тем не менее мусульманам пришлось немало потрудиться, чтобы использовать слабость франков. Крестовые войны велись в первую очередь не в политических и культурных центрах восточного ислама, а скорее в пограничной зоне между Египтом и Месопотамией, да и Святая земля не была однородно заселена одними только мусульманами. Но даже если так, в конце концов ислам выиграл от физической близости Левантийского театра военных действий, и тот факт, что он вел сражения, по сути, на своей территории, невозможно отрицать. Мусульманский мир пришел к победе в этой затянувшейся войне также благодаря проницательным и харизматичным лидерам — Нур ад-Дину, Саладину и жестокому Бейбарсу.[417]
Крестовые походы представлялись как международные конфликты, которые изменили мир, вытащили Европу из мрачного Средневековья к манящему свету эпохи Возрождения, обрекли ислам, милитаризованный и приобретший налет радикализма в погоне за победой, на века замкнутости и стагнации. Некоторые авторы характеризовали священные войны как апокалиптические конфликты, оставившие нестираемые шрамы этнической и религиозной ненависти, положившие начало бесконечному циклу враждебности. Такие громкие утверждения основываются на упрощении и преувеличении. В 1000–1300 годах в средневековом мире, несомненно, произошли гигантские изменения. В этот период был отмечен рост населения, миграций и урбанизации; существенный прогресс был достигнут в науке, технологии и культуре. Значительно расширилась международная торговля. И все же точная роль Крестовых походов остается предметом спора. Любая попытка акцентировать эффект этого движения чревата трудностями, поскольку требует прослеживания и выделения одной-единственной нити в сплетенном узоре истории и гипотетической реконструкции мира, откуда эту нить надо убрать. Некоторые воздействия сравнительно ясны, но многие наблюдения придется волей-неволей ограничивать широкими обобщениями. Представляется определенным, что война за Святую землю была не единственным источником влияния, существовавшим в Средние века. Но и борьба в Леванте оказала существенное воздействие на средневековую историю, особенно в Средиземноморье.
Угрозы, представляемые франками, и реальные, и воображаемые, дали мусульманскому миру врага, против которого можно было объединиться, и дело, за которое следовало бороться. Это позволило Нур ад-Дину, а потом и Саладину воскресить идеал джихада. Это также дало им возможность навязать некоторую степень объединения исламу Ближнего и Среднего Востока, которая, все еще оставаясь недостаточной, превосходила все существующие после ранней эры мусульманской экспансии. Процесс достиг своего крайнего выражения, когда добавилась серьезная угроза со стороны монголов — тогда мамлюки создали единое государство под управлением Бейбарса и Калауна.
Между тем, несмотря на все контакты между мусульманами и латинянами, происходившие в эту эпоху — и в военное, и в мирное время, — отношение ислама к западному христианству радикально не изменилось. Старые предрассудки остались, и среди них популярное недоразумение относительно того, что поклонение Христу и Богу является признаком политеизма, а также укоренившаяся антипатия к использованию символических религиозных образов, запрещенному в исламе, и нелепое утверждение относительно сексуальной непристойности франков. Осведомленность, судя по всему, не стала основанием для понимания и терпимости. Но точно так же, вопреки утверждению многих авторов, начало Крестовых походов не привело к повсеместному разрыву отношений между мусульманами и восточными христианами. Существовали некоторые периодические признаки напряжения в отношениях, особенно в случаях, когда местные христиане, жившие под исламским правлением, подозревались в помощи или шпионской деятельности в пользу франков, но в широком аспекте почти ничего не изменилось вплоть до подъема более фанатично настроенных мамлюков.
И для ислама, и для Запада, возможно, самые существенные перемены, принесенные Крестовыми походами, относились к торговле. Левантийские мусульмане уже поддерживали некоторые торговые контакты с Европой еще до начала Первого крестового похода при посредстве итальянских морских торговцев, однако объемы и важность этого экономического взаимодействия революционно изменились в ходе XII и XIII веков, по большей части в результате появления латинских поселений в восточной части Средиземноморья. Крестовые походы и существование государств крестоносцев изменили конфигурацию средиземноморских торговых путей — возможно, мощнее всего после завоевания в 1204 году Константинополя — и сыграли критическую роль в утверждении могущества итальянских торговых городов — Венеции, Пизы и Генуи. Принятие Европой арабских цифр тоже относится примерно к 1200 году и, вероятно, стало результатом торговли с исламом, хотя этот процесс нельзя напрямую связать с контактами с миром крестоносцев.
Франки, поселившиеся в Утремере, жили не в герметично изолированной окружающей среде. Реальная действительность, а также политическая, военная и коммерческая целесообразность заставляла этих латинян вступать в частые контакты с местным населением Леванта, включая мусульман, восточных христиан, а позднее и монголов. Таким образом, Крестовые походы создали одну из пограничных сред. В ней европейцы могли взаимодействовать с восточной культурой и, в теории, впитывать ее. Общество «крестоносцев», которое развилось в Утремере, определенно было отмечено некоторой степенью ассимиляции, хотя, было это результатом сознательного выбора или органичным процессом, остается неясным. Несомненно, социальное окружение на латинском Востоке было совершенно уникальным. Это не было результатом беспрецедентной степени соединения с исламом — на самом деле такой тип контактов был обычным в средневековой Иберии и на Сицилии. Не было это и следствием продолжающейся на Ближнем Востоке священной войны. Наоборот, отличительная черта «крестоносного» Утремера родилась из необычной совокупности разных левантийских влияний — от греков и армян до сирийцев, евреев и, конечно, мусульман. Нельзя сбрасывать со счетов и смешение многих западноевропейских влияний — Франции, Германии, Италии, Нидерландов и т. д.[418]
