Книга Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Читали в парижских газетах о происходящей реставрации Софийского собора в Киеве и об открытии там ценнейших фресок. В моих листах дневника отметил я этот факт как предтечу нового народного сознания, которое должно обратиться к истинным ценностям[624]. Нынешний год поистине армагеддонный, ко всем прочим огромным событиям прибавилось еще и отречение короля[625], и пленение китайского президента[626], и новые аспекты войны в Испании. Чем только закончатся последние дни этого знаменательного года? Велики посевы, и многое взойдет в должном сезоне. В книге Формана — наверное, Вы ее видали — помянуто мое указание, сделанное ему еще в 1934 году. Большие сдвиги происходят, и тем большее единение всех культурных слоев требуется. Прямо жаль видеть, насколько невежественные люди не понимают происходящего. Они судят о самых необычайных приметах, как о ценах на базаре. Из Риги мы слышали, как радостно читаются Ваши книги в некоей северной стране. Там, где для близорукого человека тьма, — для дальнозоркого мерцает большой свет. Трогательны известия и с Даль[него] Вост[ока] о том, как воздвигается имя Преподобного Сергия. За текущий год мы приобрели много новых корреспондентов, и вести от них несут большую радость. Ведь идем не по темным знакам, а именно по пути доброму. Идем не для себя, но во имя Блага и Строительства. Вы оба от души порадовались бы, узнавая о сердечных весточках, которые даже и не перечислить в письме, и все это для лучшего будущего. На этом слове и пошлю настоящее Вам приветствие. Только в единении можно принять победу Добра. Ценно, что множатся содружества и тьма рассеивается сердечным Светом.
Елена Ивановна и мы все шлем Вам лучшие мысли.
Духом с Вами.
229
Н. К. Рерих — М. Лихтману
21 декабря 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
Родной Морис,
Пишу Вам и для Вас, и для Кл[айд], которой передадите мои слова. В общем письме я уже говорил, что Е. И. опять нездорова, — эти волны, конечно, усугубляются и событиями. Наверное, скоро от Кл[айд] подойдут дальнейшие сведения как о самом контракте, так и о дальнейших планах устройства «Арсуны». Очень хорошо, что Кл[айд] уже знакома с художественными устройствами, ибо такое дело требует не только знания, но и хорошей интуиции, а кроме того, и терпения. Ведь не могут сразу прийти клиенты, а круг молодых друзей тоже создается с большою осмотрительностью. Вы уже знаете, как между прекрасными устремленными душами вдруг могут появляться ярые злые волки. Наверное, от Франсис можно будет иметь некоторое число воспроизведений и открыток, ибо эти легкие вестники широко несут добрую весть. Вы уже имели мое письмо, где было сказано, что вещи, оставшиеся после выбора Флор[ентины], по обсуждению с Амр[идой] могут быть направлены для «Арсуны», или для сокращения будем называть «Арс». Если иногда трудно бывает реализовать большие вещи, то небольшие с определенным содержанием, посвященные определенным местностям, могут вызывать весьма живой интерес. Как хорошо, что Вы можете дружески обсуждать все такие предметы и с Амр[идой], которая так близко понимает сущность вещей. Также очень хорошо, что в приморском городе есть добрая передаточная инстанция, и, таким образом, все нежелательное не вмешается. Трогательны и заботы Зейдель. В конце концов, почва может быть исследована в разных местах. Ведь было бы нелепо предположить, что нет плодоносной почвы, наоборот, постоянно убеждаемся в том, что повсюду имеются отличные возможности, которые лишь нужно благожелательно вызвать к жизни. Трогательно приветствие, полученное нами из Риги за подписью 52 членов, украшенное хорошим воспроизведением моей картины «Брамапутра»[627], находящейся в Риге. Только подумать, что этою группою за текущий год издано четырнадцать изданий, а сейчас приступлено к изданию такого фундаментального двухтомного труда! И почти все эти издания на русском — какое свидетельство отсутствия шовинизма! Друзья повсюду рады будут узнать об учреждении нового Общества в Нью-Йорке. Препятствия нужно преодолеть. Итак, еще раз шлем пожелания единения, твердости и непобедимости.
Сердцем и духом с Вами,
В ближайшей программе рижского издательства предположено: издать письма Е. И.[628], книгу, посвященную памяти д-ра Лукина[629], мои книги по-латышски, новую монографию[630] и книгу Рудзитиса о Великих Учителях[631].
230
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману
23 декабря 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 123
Родные наши Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],
Пришло письмо Зины от 3 декабря, дополняющее описания неприемлемых условий соглашений, а также письмо Мор[иса]. Кроме того, получился и невероятный документ от газеты «Солнце», присланный Зиною. Мы телеграфировали Вам, что были крайне амюзед[632], читая его, и посылаем Вам меморандум наших ответов. Читая это неслыханное нагромождение подтасовок и цитат из лживых харбинских газет, право, не знаешь, смеяться или плакать. За целый почти год адвокаты с голландскими фамилиями высидели документ весьма слабый. Конечно, на каждый его пункт можно отвечать, и можно лишь поражаться, что газета «Солнце», считающая себя большим изданием, может цитировать харбинскую белиберду из человеконенавистнических фашистских газеток. В свое время мы Вам послали выписку из фельетона шаляпинского, в котором достаточно характеризованы харбинские нравы. Вы ведь помните, что и с меня фашистская газетка требовала 500 долларов, и по причине отказа проявила себя. Газета «Солнце», если любит цитировать ложь и ерунду, должна бы цитировать из тех же газеток и другие абсурды: например, что я будто бы выдаю себя за воплощение Сергия Радонежского, что мы питаемся человеческим мясом, что я антихрист, что я глава мирового фининтерна, что на нас напали в Пекине хунхузы, и тому подобную ложь, которою они преследовали не только нас, но и всех порядочных выдающихся деятелей, например, проф[ессора] Гинса, Гондатти, Шаляпина, митрополита Сергия и других. Странно, что адвокаты газеты «Солнце» не сообразили, что имеющаяся у Вас бумага от «Гаймушо», а также письмо в газету монгольского князя Деванга совершенно аннулируют все их лживые нагромождения. Из этих двух свидетельств видно, что Япония нас вовсе не преследовала и считает харбинскую выходку как «шир игноренс» русских эмигрантов, а князь Деванг свидетельствует о наших с
