Книга В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Конечно же, не обходилось и у нас без ошибок и изъянов; зачастую в ущерб ведению конкретных оперативных разработок по преступным фактам квалифицированные сотрудники были вынуждены заниматься написанием различных концепций, платформ, программ контрразведывательной деятельности. Безусловно, такая работа необходима, однако после разработки очередной концепции быстро менялась обстановка, изменялись задачи, и бумажная писанина начиналась по-новому.

Что же касается ослабления контрразведывательной работы, то здесь оценка положения дел в основном была правдива. Органы государственной безопасности страны были обескровлены непрерывными реформами:

— август 1991 года — начало ликвидации органов безопасности СССР;

— октябрь 1991 года — образование Межреспубликанской службы безопасности (МСБ) СССР;

— ноябрь 1991 года — образование Агентства федеральной безопасности (АФБ) России;

— декабрь 1991 года — образование Министерства безопасности и внутренних дел (МБВД) России;

— январь 1992 года — образование Министерства безопасности (МБ) России;

— декабрь 1993 года — образование Федеральной службы контрразведки (ФСК) России;

— апрель 1995 года — образование Федеральной службы безопасности (ФСБ) России.

Ликвидация в декабре 1993 года Министерства безопасности после октябрьских событий лично для меня не выглядела такой неожиданностью. Газета «Московский комсомолец» со ссылкой на свои достоверные источники сообщала, что в аппарате Президента РФ «готовится указ об отставке с поста министра безопасности Николая Голушко. Грядущую отставку Голушко в администрации Бориса Ельцина объясняют, прежде всего, тем, что МБ РФ «неверно информировало Президента о раскладке сил накануне выборов». Кроме того, «министру безопасности припоминают и октябрьский мятеж, и то, что он заведовал секретариатом у Крючкова (тогда Николай Голушко, кстати, несколько раз зачем-то встречался с Жириновским), и то, что руководил 5-м управлением (борьба с инакомыслием), и то, что руководил КГБ Украины уже после объявления ею независимости».

Таким образом, продолжала нагнетаться обстановка вокруг министерства; из приведенной цитаты видна неприглядная неправда. В прессе нас обвиняли за «нерешительность и пассивность в подавлении красного мятежа» в Белом доме и за то, что в эти дни сотрудники Министерства безопасности не запятнали себя кровью. Проявили себя, как ни странно, демократические представители из числа творческой интеллигенции, «инженеры человеческих душ», которые прямо призывали запретить Коммунистическую партию, «раздавить гадину» в Белом доме. Такие личности (многие из них и сегодня выступают против власти с ярых демократических позиций) не несли ни гражданской, ни моральной ответственности, поучали и натравливали спецслужбы на оппозицию.

Ликвидация Министерства безопасности России существенно понижала правовой статус и боеспособность органов безопасности в государственном механизме. Политическая и правоприменительная значимость ФСК сужалась до классических функций контрразведки, в ее компетенцию, в отличие от Министерства безопасности, не входило ведение предварительного следствия и право иметь силовые вооруженные подразделения.

Положение, в котором оказалось МБ после стрельбы из танков по Белому дому, вызывало двойственную реакцию в Кремле. «Президенту навязывалась маниакальная мысль, что Министерство безопасности не проявило активности в октябрьских событиях, что Голушко — человек КГБ, что в стенах Лубянки возможен президентский заговор». Гайдар делал заявления о том, что в системе силовых структур наиболее серьезные проблемы возникали в Министерстве безопасности. Особенно усердствовали в насаждении негативного отношения к Лубянке приближенные к Президенту — охранник Коржаков и глава Администрации Президента РФ Филатов. Последний в своем выступлении на «Радио Свободы» фантазировал, что Министерство безопасности отказалось в октябрьские дни перекрывать выходы мятежников из Белого дома через «какие-то пятнадцать колодцев», о которых я услышал впервые от вражеского голоса. Из недр Службы охраны Президента распространился слух, будто бы я обратился к властям Украины с просьбой о предоставлении мне украинского гражданства. Все эти наветы старательно доводились до слуха Бориса Николаевича.

На закрытом заседании Президентского совета генерал Волкогонов, известный политработник и историк, рекомендовал обратить внимание на силовые структуры. «МВД лояльно Президенту. А вот Министерство безопасности вызывает тревогу. Там занимают выжидательную позицию, уклоняются от принятия мер против непримиримой оппозиции, аргументируя тем, что не занимаются политическим сыском». Спасибо покойному генералу за эти слова: указ нас обвинял в том, что система «политического сыска законсервирована», а на Президентском совете — надо расконсервировать и бороться с непримиримой оппозицией (тогда главным образом с коммунистами). Так готовилась для нас политическая правовая ловушка. Пресса ставила внешне наивные вопросы: «А может, кому-то выгодно ошельмовать, обескровить и втоптать в грязь службу, способную не только противостоять преступности, но и вести против нее наступательные действия»[4].

Мне приходилось выслушивать претензии и от Президента Ельцина. Самый тяжелый разговор произошел после выборов в Государственную думу в конце 1993 года, в которых победили коммунисты и жириновцы. Присутствовавший при таком разговоре Степашин вспоминал, «как изменился в лице Николай Голушко, выслушивая разнос от Ельцина». Это было тем более странно, что за месяц до думских выборов Министерство безопасности направило Президенту докладную записку, в которой на основе анализа были предсказаны исход будущих выборов, победа коммунистов и триумф Жириновского. Перед направлением документа я позвонил в Администрацию Президента РФ Филатову и попросил доложить ему о предвыборной ситуации, раскладе политических сил, тем более что предсказываемые печальные для Кремля итоги выборов были связаны с пассивностью ведения избирательной кампании демократическим блоком во главе с Гайдаром. Это при том, что в его руках находились вся административно-командная власть, мощные финансы, государственное телевидение. Мне неизвестно, почему Ельцину не были доложены указанные материалы, но последствия за провал демократов свалились на руководство Министерства безопасности.

Доподлинно известно, что по прошествии какого-то времени Ельцин ознакомился с предвыборной информацией Министерства безопасности и, как отмечали очевидцы, бросил фразу: «Если бы я читал этот документ раньше, то, может быть, подумал над указом о расформировании Министерства безопасности». «Неужели только от одной докладной записки или от того, что она не была доложена, могло зависеть реформирование министерства, целого коллектива?» — задаю я себе вопрос.

В декабре 1993 года в связи с таким отношением я написал заявление об отставке, мотивируя болезнью жены (я не хотел примешивать политические мотивы), но оно не было удовлетворено.

В адрес сотрудников военной контрразведки бросались обвинения в том, что военнослужащие элитной Кантемировской дивизии проголосовали за партию Жириновского. Куда, мол, смотрели особисты? Меня упрекали в том, что поддерживаю личные отношения с Жириновским. Кто-то из приближенных