Книга Колыбель на орбите - Артур Кларк

Конечно, затяжная истерия, направленная против Телепорта, отчасти выглядела абсурдом даже для такого закоренелого старого скептика, как он. Через год после открытия Телепорта с самой системой не случилось ни одной серьезной неприятности типа потери или повреждения человеческого существа во время передачи. Студия «XX век Фокс» поступила довольно безответственно, когда в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году сняла ремейк «Мухи», изобилующий жуткими подробностями.

Сторонники Телепорта утверждали, что он может быть использован в благих целях. С его помощью удалось прекратить холодную войну, когда появилась возможность телепортироватъ команды инспекторов ООН туда и обратно между ядерными пусковыми установками обеих сторон и молниеносно отправлять миротворцев в точку любого потенциального конфликта. Телепорт также предупредил множество возможных катастроф, позволил спасти американских заложников в Иране в тысяча девятьсот восемьдесят первом, предотвратить войну между Атлантическим союзом и Аргентиной за Фолкленды в восемьдесят втором, направить гуманитарную помощь жертвам голода в Эфиопии в восемьдесят четвертом. Еще немного, и людям могло показаться, будто на всей планете наступила райская жизнь.

Во всяком случае, так говорила Макс, когда он виделся с ней в последний раз. Но дело закончилось спором.

Они походили на внезапно постаревших послов двух разных цивилизаций. Ей больше нравилось рассказывать ему про свою работу с Фейнманом и Дейчем в области квантовых компьютеров, чем расспрашивать, как у него дела. Казалось странным, что два человека, жизни которых были настолько связаны с коммуникационными технологиями, оказались совершенно неспособными общаться друг с другом. Форбса не оставляла мысль о том, смог бы ребенок, который теперь был бы уже взрослым, крепче связать их между собой.

Но в каком-то смысле у Макс все же имелись дети. Порой он завидовал тому, насколько легко ей общаться с новым поколением, с ее собственными студентами, коллегами и прочими людьми.

«Теперь для молодых нет границ, — говорила она. — Им доступно все. Война для них — нечто непостижимое. Телепорт меняет их, Генри».

И так далее. Конечно, для Форбса не имело никакого значения, права она или нет, поскольку домой он вернуться больше не мог.

За прошедшие годы астронавт по глупости провел слишком много времени в невесомости и никогда не относился всерьез к физическим нагрузкам. Врачи объяснили ему, каким образом атрофировались его скелетные и сердечные мышцы. С мочой из организма Форбса вышло столько кальция, содержащегося в костях, что костный мозг исчез полностью, без какой-либо надежды на восстановление.

На Земле он был бы прикован к инвалидной коляске, стал бы помехой для всех. Куда лучше было здесь, на строительстве звездолета «Дискавери», хотя он и подозревал, что местная молодежь скорее терпит его, нежели ценит.

Он в последний раз посмотрел на залитую солнцем Британию, вспомнил, как поднимал «Спитфайр» в голубое июньское небо тысяча девятьсот сорокового года, слышал громкий стук пропеллера и ощущал запах бензина и кожи… Чертовски странно. Теперь он на орбите, даже побывал на Луне. Но ничто не могло сравниться с мгновениями его молодости, живо стоящими перед глазами.

Верфь продолжала медленно вращаться. Британия скрылась из виду, и на ее месте появились изящные очертания «Дискавери». Будущее сменяло прошлое, как ему и полагалось.

Форбс допил чай, вздохнул и приготовился к ежедневному суровому испытанию — посещению туалета в условиях невесомости. Сколь бы замечательными людьми ни были американцы, ничего нового на этот счет они придумать так и не смогли.

* * *

1997, «Дискавери», орбита Марса

К удивлению Форбса, запуск первого в истории человечества звездолета не вызывал у него почти никакого волнения по сравнению с захватывающими стартами «Эндевора» и «Конгрива», не говоря уже о летных подвигах на полях сражений. Все-таки зрелище было достаточно впечатляющим. Даже сейчас в соплах огромного ядерного двигателя «Нерва-4» циркулировал водород, охлаждая его перед тем, как попасть в сердце реактора, где он нагревался до высоких температур, выбрасывался наружу и приводил в движение гигантский корабль.

Наверняка даже во времена капитана Кука, когда тот отправлялся в плавание по Тихому океану на куда более древнем «Дискавери», ажиотажа было несколько больше. Все-таки первое путешествие к звездам!

Однако никто не вел даже предстартового отсчета. Форбс просто сидел в кресле вместе с остальным экипажем, в нескольких рядах позади командира и второго пилота — оба, кстати, были женщинами — и слушал их оживленные молодые голоса, переговаривавшиеся с наземными службами Порт-Лоуэлла.

Даже обстановка была ничем не выдающейся, похожей на внутренность небольшого самолета со складными полками для оборудования, миниатюрным камбузом, туалетами и указателями верха и низа в условиях невесомости. Лишь складчатая оранжевая поверхность Марса за иллюминаторами вносила элемент необычности. Древний ландшафт усеивали зеленые купола колоний, обеспечивавших «Дискавери» всем необходимым после его пробного межпланетного прыжка.

Первый звездолет человечества напоминал огромную стрелу. Жилой отсек, откровенно роскошный интерьер которого был спроектирован судоходной компанией «Кьюнард», находился внутри обтекаемого наконечника этой стрелы, в целях безопасности отделенного от двигателя «древком», то есть ста метрами открытой решетки, усеянной экранами, антеннами и цистернами с жидким водородом.

Обтекаемые очертания забавляли Форбса, поскольку жилой отсек во многом напоминал ему космические корабли, похожие на «Фау-2», которые с грохотом взмывали в небо в любимых субботних утренних телепередачах времен его молодости. Подобная форма стала выглядеть смешной в шестидесятые — семидесятые годы, когда обрели свои очертания на кульманах корабли типа «Эндевора», похожие на насекомых и приспособленные к полетам в безвоздушном пространстве.

Однако оказалось, что специалисты ошиблись уже не в первый раз. Межпланетное пространство вовсе не было пустым. В нем присутствовали газ и пыль, хотя и невероятно разреженные. Этих пятидесяти или шестидесяти частичек размером с бактерию на кубический километр было достаточно, чтобы основательно потрепать переднюю часть любого звездолета, достигшего сколько-нибудь существенной доли скорости света, чего собирался добиться «Дискавери». Так что корабль имел обтекаемую форму, его покрывал толстый защитный слой, а в носу даже был смонтирован довольно мощный коротковолновый генератор, отталкивающий пыль.

Существенная доля скорости света… Подобное намного превосходило возможности даже «Нервы-4» — огромного, чрезвычайно сложного американского монстра, первоначально предназначавшегося для доставки намного меньшего корабля не дальше чем до Марса — если бы не ХРП-эффект.

Как объясняла ему Макс, он был назван по именам Хайша, Рюэды и Путхоффа, физиков, совершивших решающий прорыв в области квантовой теории вакуума. «Пустой» вакуум был вовсе не пуст, как казалось, но представлял собой бурный энергетический поток, в котором постоянно возникали и исчезали «мнимые» частицы. Это так называемое поле нулевой точки создавало электромагнитную силу, воздействовавшую на любой объект, прошедший через него. Именно она создавала эффект массы и инерции, ту самую причину, по которой приходится прикладывать столько усилий, чтобы заставить что-либо двигаться.