Книга Надпись - Александр Проханов

Не было смерти, не было безжизненной железной окалины. Повсюду было цветение, благоухание, торжество возродившейся, плодоносящей природы. Это восхитило его. Ее перчатка проросла цветами, взлетела птицами, превратилась в живые лучи, в свисты, в нежнейшие ароматы. Она была здесь, во всем, в голубых и золотистых цветах, в дуновениях сладкого ветра, в проблеске солнца на молодой листве, в стеклянном взмахе птичьего крыла. Он чувствовал ее женственность, ее языческую красоту, божественное торжество. Она шествовала по лесу, ступая на цветы узкими босыми стопами. Ее прозрачное платье, не скрывавшее стройного тела, было усыпано цветами. За ней летели птицы и бабочки. От ее прикосновений распускались бутоны и почки.

Не было ссоры, предательства, мучительной разлуки. Была полнота их встречи среди восхитительной, связанной с ее обликом красоты.

Он опустился на колени, чувствуя сырость земли. Целовал цветы медуницы, резной лист папоротника, прохладный зеленый ствол дерева. Славил ее и любил.

58

В начале июня его внезапно вызвали в газету. Секретарша Урюкова, все эти месяцы не скрывавшая своего отчуждения, надменным взглядом, небрежным жестом воспроизводя отчуждение начальника, на этот раз была предупредительна. Радостно смотрела в глаза, улыбалась длинными губами, тем самым передавая важность предстоящего разговора. Урюков поднялся навстречу Коробейникову, протянул для пожатия руку.

- Я знаю, вам могло показаться, что вы находились в простое. Но я намеренно не нагружал вас заданиями. Знал, что вы изучаете материалы. Мне показали списки зарубежных изданий, которые вы затребовали.

- Мне хотелось глубже понять некоторые аспекты антикитайской кампании. - Коробейников чувствовал произошедшую в Урюкове перемену. Его повышенную любезность, интерес и внимание. Маленький бронзовый бюст Дзержинского с дарственной надписью был свидетелем их разговора.

- Как ваше здоровье? Оправились от болезни?

- Вполне.

- Вы получаете задание, которое требует хорошей формы, физической и моральной.

- За месяцы вынужденного бездействия я накопил много сил.

- Ваше задание не является вполне журналистским. Журналистская составляющая включена в более обширную военно-политическую операцию.

- В чем ее суть?

- Мне она до конца не известна. Звонили из высоких инстанций, просили направить в Казахстан, на советско-китайскую границу корреспондента. Назвали ваше имя.

- Что в Казахстане?

- В последние недели на границе с Синьцзяном, с Уйгурским автономным округом, обостряется обстановка. Часть советских приграничных территорий Китай объявил своими. Осуществляет по ним массовый прогон скота. Участились схватки пограничников со скотоводами, которых китайцы умышленно гонят на советскую сторону, провоцируя столкновения. Вам нужно попасть на границу и написать об этих скотоводческих баталиях.

- Оружие в ход не пускают?

- Только палки, кнуты. Вам следует оказаться в районе этих драк и описать их, по возможности эмоционально, использовав для этого ваш писательский потенциал. Трескучий Шор для этого не годится. Мне назвали ваше имя.

- Если не секрет, кто назвал?

- Не могу всего сказать. Скажем, звонил генерал, ведающий контрразведкой по Китаю. Сообщил, что ваша персона обсуждалась на очень высоком уровне.

- На каком уровне?

- Для нас с вами он недосягаем. Не удивлюсь, если это сам Юрий Владимирович.

Выражение почтительности, строгой доверительности, проникновенной озабоченности на лице Урюкова свидетельствовало о такой возможности. Коробейников почти не удивился, он ждал, что его позовут. Его посещение КГБ, пространное объяснение с Мироновым, многозначительные посулы и обещания предполагали ответственное задание. Оно могло последовать еще раньше, в марте, во время боев на Даманском, если бы не помешала болезнь. Коробейников вспомнил вошедшего в кабинет к Миронову рыхлого желтоглазого человека с негроидными губами, и его странный вопрос про неподгорающую сковородку. Сейчас его осенила мысль. Слова о сковородке были кодом. Это он, Коробейников, и был «неподгорающей сковородкой», которую собирались поставить на огонь и что-то на ней поджарить. Задание, которое он сейчас получал, было «жареным». Скотоводческий конфликт на границе предполагал развертывание этого конфликта в горячую, «жареную» фазу. Мысль была абсурдной, он прогнал ее. Но она снова вернулась.

- Завтра вылетаете в Алма-Ату. Там, в аэропорту, обратитесь к военному коменданту. Он вас посадит на самолет местной линии, который летит… - Урюков мельком заглянул в листок, - в Талды-Курган. Там будет человек из разведывательного ведомства, которому поручено вас опекать. От него получите дальнейшие указания. Билет в Алма-Ату готов, сейчас вы его получите. Желаю удачи. - Урюков снова вышел из-за стола. Пожал на прощание руку, стараясь выглядеть сердечным. - Там очень жарко. Бойтесь теплового удара.

Секретарша в приемной передала ему авиационный билет и командировочное удостоверение. В кассе он получил деньги. Заторопился домой собирать вещи, огорченный тем, что не сможет сообщить жене о поездке - Валентина с детьми находились в деревне.

Реактивная громада вознесла его над рощами Домодедова, Москва туманно и розово промерцала миллионами солнечных вспышек, и он оказался в пустой синеве, у круглого иллюминатора, за которым ровно рокотала турбина, покачивался белый бивень с надписью «СССР».

Он был бодр, сосредоточен, освободил в душе пространство для предстоящих впечатлений, убрав из этого пространства воспоминания о недавних событиях. Так очищают участок земли от кустов и деревьев, от прежних обветшалых строений, собираясь построить новый дом. Коробейников не имел чертежей этого дома, не знал, из какого материала и для каких обитателей он будет построен. Лишь догадывался, что одна часть дома будет построена из земного тяжеловесного вещества по законам земной архитектуры, а другая - из невесомых, не существующих на земле материй, по законам архитектуры небесной. В этой поездке ему предстояло добыть уникальный опыт, которым воспользуются другие люди, пославшие его, во многом ему неизвестные, занятые пропагандой, войной и политикой. Но ему также предстояло обрести бесценный опыт, которым воспользуется только он сам, чтобы понять, зачем его привели в этот мир, дали человеческий облик, нарекли именем, наделили множеством чувств и желаний, поместили среди других, таких же, как и он, людей, чтобы он сталкивался с ними, любил, ненавидел, терял любимых и близких, раскаивался, заблуждался и, прожив огромную жизнь, в минуту смерти покинул мир и предстал перед Тем, Кто послал его.

Так думал Коробейников, летя на реактивном «Ту», среди множества пассажиров, жующих кур «Аэрофлота», вонзающих в пупырчатое мясо пластмассовые вилочки и ножички. Не подозревали, что могучие турбины жарко глотают пространство лишь для того, чтобы пронести над землей Коробейникова. Что это для него, наделенного секретной миссией, проплывают в глубине зеленые русские равнины, струятся солнечные реки, начинает желтеть пустынная казахстанская степь, открываются голубые озера, окруженные кромками белой соли. И все, что ни совершается сейчас на земле и на небе, происходит для того, чтобы он, Коробейников, выполнил задание, порученное ему Богом и людьми.