Книга Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - Джеймс Клавелл

В нашей жизни произойдет огромная перемена, иначе и быть не может, помимо потери Ирана и всего нашего имущества там, кучи старья, по большей части которого я не буду скучать. Теперь, когда «Шамал» позади – у меня, должно быть, случилось помутнение рассудка, когда я предложила его, но все получилось так хорошо! Теперь большинство наших ребят вне страны и в безопасности – не могу пока думать о Томе, Марке, Фаулере, Эрикки, Азадэ и Шахразаде, да благословит их всех Господь! – вместе с нашими лучшими вертолетами и вместе с нашим лицом, так что мы снова в деле, и наша доля в S-G должна чего-то стоить. Без гроша мы не останемся, и то уже слава богу. Интересно, сколько мы сможем выручить за свои акции? Я полагаю, у нас все-таки есть акции? Но как быть с «крахом фондовой биржи»? Надеюсь, это не обанкротит нас еще раз?

Было б славно иметь немного денег, но мне все равно, лишь бы Дункан поправлялся. Может быть, он уйдет на пенсию, а может быть, нет. На самом деле я бы не хотела, чтобы он уходил с работы, это точно убьет его. Где мы будем жить? Рядом с Абердином? Или под Эдинбургом, рядом с Сарой и Тревором, или Лондоном, рядом с Хэмишем и Кэти? Нет, только не Лондон, там плохо, и нам не следует селиться слишком близко ни к кому из наших детей, не хочу доставлять им беспокойство, хотя было бы так славно иметь возможность заскакивать к ним время от времени, даже сидеть с малышами. Не хочу становиться скучной тещей Тревору или надоедливой свекровью юной Кэти – она такая милая девочка. Эндрю и Кэти, и иногда бывать в замке Авис-ярд, и теперь это Эндрю и Морин и крошка Электра. Я бы не хотела быть одна, не хочу, чтобы Дункан…

Не хочу снова пережить этот ужас, эту стучащую, дребезжащую тьму, где ничего не видно, этот рев двигателей, запах бензина – господи, как они выносят весь этот шум и тряску, час за часом, час за часом – и все это время Дункан ловит ртом воздух, а я не знаю, жив он или мертв, дважды я даже крикнула: «Он умер, он умер», но никто меня не услышал, да и некому было помочь в любом случае: дорогой старина Чарли на полной скорости несся сюда, а второй, этот сержант-иранец, как, бишь, его звали, ах да, Вазари, Вазари, славный, но бесполезный. О боже, это было ужасно, ужасно, и конца этому не было… но теперь все хорошо, и слава богу, что я была там. Дункан поправится. Поправится. Должен поправиться.

Интересно, что сталось с Вазари? Он выглядел таким испуганным, когда полиция увела его. Погодите минутку, Жан-Люк, кажется, говорил, как слышал, будто его собираются выпустить под ответственность Энди как политического беженца, если Энди гарантирует, что увезет его из Бахрейна и даст ему работу.

Проклятая революция! Чертовски обидно, что я не смогла вернуться и забрать некоторые из моих вещей. У меня там была старая сковородка, к которой никогда ничего не прилипало, и бабушкин заварочный чайник, в котором получалась добрая чашка чая даже из этих отвратительных пакетиков и тегеранской воды. Брр! Вода! Скоро уже больше никогда не придется сидеть на корточках и пользоваться водой вместо мягкой бумаги. Брр! В жизни своей больше не сяду на корточки…

– Чему это ты улыбаешься, Джен?

– О, погоди соображу! Ах да, я думала о том, как нам приходилось садиться на корточки, обо всех этих голых задницах над джубами рано поутру с этими их бутылками с водой. Это всегда выглядело так ужасно и одновременно очень забавно. Бедные люди! Нам больше на корточках сидеть не придется, дружок, пришло время для доброй старушки Англии. – Она увидела, как поменялось выражение его глаз, и тревога сразу вернулась к ней. – Это совсем не плохо, Дункан. Возвращаться домой. Я обещаю, это будет совсем не плохо.

После паузы он кивнул, наполовину себе самому.

– Поживем – увидим, Джен. Не будем пока принимать никаких решений. Месяц или два нам вообще не потребуется ни о чем думать. Сначала мне нужно поправиться, а потом мы все решим. Ты не волнуйся, хорошо?

– Теперь я не волнуюсь.

– Вот и ладненько. Не из-за чего переживать. – Его взгляд снова скользнул на море. Я не намерен провести остаток жизни, сражаясь с проклятой британской погодой, это было бы ужасно. Пенсия? Господи, мне нужно будет что-нибудь придумать. Если я перестану работать, я сойду с ума. Может, нам удастся приобрести небольшой домик у моря в Испании или на юге Франции, где можно будет проводить зиму. Чтоб я сдох, если я допущу, чтобы Дженни мерзла, старилась и дряхлела раньше срока – этот ужасный, перенасыщенный солью ветер с Северного моря! Да никогда в жизни, клянусь Господом! Теперь, когда «Шамал» прошел успешно, денег у нас будет больше чем достаточно. Девять из десяти 212-х! Отличный результат! Не буду пока думать о Дюбуа и Фаулере, о Томе, Эрикки, Азадэ и Шахразаде, не могу.

Его тревога вернулась, и вместе с нею он почувствовал укол боли, который встревожил его еще больше и вызвал еще более сильную боль…

– О чем ты думаешь, Дункан?

– О том, что сегодня восхитительный день.

– Да, он и впрямь такой.

– Ты не наберешь мне Энди, Джен?

– Конечно. – Она подняла трубку и набрала номер, зная, что будет лучше, если он какое-то время станет говорить, а не думать. – Алло? О, привет, Скот, как ты там… это Дженни. – Она слушала его некоторое время, потом сказала: – Вот и хорошо. Твой отец там? – Снова пауза, потом: – Нет, просто передай ему, что я звонила по просьбе Дункана. Он чувствует себя хорошо, и ему можно позвонить сюда по добавочному 455… Нет, просто хочет поздороваться. Ты не попросишь Энди набрать его, когда он вернется? Спасибо, Скот… нет, ему на самом деле намного лучше, передай и Чарли тоже. Пока.

Она в задумчивости опустила трубку на место.

– Никаких новостей. Энди уехал в «Интернешнл» вместе со Скрэгом. Они встречаются с этим япошкой… ну, ты знаешь, который из «Иран-Тода»… извини, в лицо я бы его, конечно, так не назвала, но он япошка и есть. Никак не могу им простить то, что они творили во время войны.

Мак-Айвер нахмурился.

– Знаешь, Джен, может быть, нам пора это сделать. Касиги точно помог старине Скрэгу. Вся эта старая песня про «грехи отцов» уже как-то не складывается. Может быть, нам стоит начать новую эру. Именно это у нас сейчас и настает, Джен, нравится нам это или нет. Новая эра, а?

Она увидела его улыбку, и это едва снова не вызвало у нее слезы. Мне нельзя плакать, все будет хорошо, новая эра будет счастливой, и он поправится, должен поправиться – о, Дункан, мне так страшно.

– Вот что я тебе скажу, дружок, – жизнерадостно начала она, – когда ты будешь суперздоров, мы поедем в Японию, в отпуск, и тогда посмотрим.

– По рукам. Мы могли бы даже снова навестить Гонконг. – Он взял ее руку и сжал ее, и оба они поглубже запрятали свой страх за свое будущее, страх друг за друга.

ГЛАВА 71

Эль-Шаргаз. Отель «Интернешнл». 13.55. Касиги спешил, петляя между занятыми столиками на безукоризненно обустроенной террасе над плавательным бассейном.

– А, мистер Гаваллан, капитан Скраггер, извините, что так задержался.