Книга Соверен - К. Дж. Сэнсом

Я рухнул на стул, который придвинул мне архиепископ.

— Что с вашим лицом? — тихо осведомился он.

Про себя я заметил, что сам Кранмер тоже выглядит отнюдь не лучшим образом. Щеки его посерели от усталости, под глазами залегли темные круги.

— В Тауэре меня подвергли пыткам, ваша светлость, — ответил я. — Прежде чем прибыл Барак со спасительным письмом, палачи успели вырвать мне зуб.

Звук собственного голоса показался мне невероятно гнусавым.

— Я не давал приказа пытать вас, — нахмурился Кранмер.

Некоторое время он молчал, явно предаваясь колебаниям, затем заговорил вновь:

— Ко мне явился сэр Ричард Рич и заявил, что королева… вступила в преступную связь со своим секретарем Деремом, и вам об этом известно. Он знал, что я уже располагаю достойными доверия сведениями относительно неверности королевы. Один из ее старых слуг сообщил, что Кэтрин Говард вступала в плотские сношения с Деремом еще до того, как стала женой короля. Таким образом, брак ее с королем не может считаться действительным. Меня убедили в необходимости вашего ареста. Внушили, что в Тауэре вы быстрее сделаете признания, нужные для успешного проведения следствия.

Архиепископ устремил на меня пытливый взгляд.

— Я решил: вы предали меня, утаив факты, обладающие государственной важностью. Но я не отдавал приказа подвергать вас пыткам.

— Полагаю, этот приказ отдал Рич. У нас с ним свои счеты.

— Малеверер представил мне донос, поступивший от одного из клерков мастера Крейка. И этот человек бесследно исчез. А сегодня утром у меня был Крейк. Сказал, что сэр Уильям Малеверер спрашивал, нет ли у него на примете клерка, который за плату даст ложные показания. И при этом сообщил, что хлопочет в интересах Рича. Крейк признался, что скрепя сердце указал Малевереру на одного из своих служащих, чьи моральные качества вызывали у него большие сомнения. Он не знал, что жертвой клеветы окажетесь именно вы. И, услыхав, что вы в Тауэре, решил безотлагательно поставить меня в известность о свершившемся обмане. Крейк поведал мне также и о причинах влияния, которое имел на него Рич, — глядя мне прямо в глаза, произнес архиепископ. — Он сказал, что более не может выносить подобной зависимости. Особенно после того, как оказался втянутым в низкие козни, в результате которых вы оказались в Тауэре.

— Он потеряет свою должность?

— Боюсь, что так. Разумеется, визиты в притоны блуда и разврата, — архиепископ сморщил нос от отвращения, — достойны всяческого порицания. Но Крейку ни в коем случае не следовало подчиняться требованиям шантажиста. К счастью, он нашел в себе силы положить этому конец. Что до Малеверера, он тоже является сообщником Рича. Он хочет приобрести конфискованные земли, прежде принадлежавшие Роберту Эску, и Рич обещал ему содействие. Этот человек дорого заплатил за свою алчность и беспринципность, — изрек Кранмер, сурово поджав губы. — Я сделаю все, чтобы он лишился места в Совете северных графств.

— Так или иначе, Рич добился своего, ваша светлость, — вздохнул я. — Городской совет отказался от тяжбы, о которой Барак рассказывал вашему секретарю.

Совсем недавно я заявил, что мне на это наплевать. Но сейчас упоминание о деле Билкнэпа наполнило душу острой досадой.

— Весьма сожалею. Но вы должны понимать, что вступили в схватку со слишком могущественным соперником. Даже я не осмелюсь выступить против Рича. Расположение, которое питает к нему король, чрезвычайно велико.

— Что ж, Рич победил и может пожинать плоды своей победы.

— Вы работали на лорда Кромвеля, мастер Шардлейк, — изрек архиепископ. — И значит, вам известно, что сильные мира сего избавлены от необходимости соблюдать закон.

Я счел за благо не ответить.

— Итак, вы действительно ничего не знаете об отношениях королевы и Франциска Дерема? — вполголоса осведомился Кранмер.

— Ровным счетом ничего, милорд. Клянусь.

— Дерем заключен в Тауэр. Его подвергнут пыткам.

Архиепископ прикусил губу.

— Вы сами понимаете: это необходимо.

— Я видел его на барке, которая вошла в ворота Изменников. Его и нескольких придворных дам королевы.

— Я лично допрашивал королеву. Наружу вышли доселе неизвестные обстоятельства. Были упомянуты имена других мужчин, которым удалось добиться ее расположения.

«Наверняка несчастная ветреница уже рассказала о своем флирте с Калпепером», — пронеслось у меня в голове.

Я взглянул на Кранмера, опасаясь новых вопросов, но он лишь покачал головой.

— Распущенность этой женщины воистину не знает границ, — произнес он с горестным вздохом. — В результате ее недостойного поведения король оказался в крайне неловком положении. Пока он отказывается верить в измену жены. Но вскоре ему будут предоставлены неопровержимые свидетельства.

— Если королева впадет в немилость, ее дядя, герцог Норфолкский, бесспорно, утратит свое влияние на короля, — осмелился заметить я. — А вместе с ним — вся партия приверженцев старых религиозных традиций.

Кранмер кивнул.

«Этот человек осуждает грязные средства борьбы, которые при дворе в большом ходу, — подумал я. — Но если они необходимы для достижения его собственных целей, он отнюдь их не чурается. Пока королевская чета путешествовала, он упорно готовил падение Кэтрин Говард».

— Вы правы, влиянию Говардов придет конец, — безучастно проронил архиепископ. — В стране есть другие знатные семьи, более расположенные к реформам. Сеймуры, Дадли, Парры. Да, Парры, — повторил он задумчиво. — Возможно, теперь король не будет столь глух к их мнению.

— А королева? Ее ожидает смерть?

— Полагаю, эта женщина вполне заслуживает смерти, — изрек архиепископ, не сводя с меня своих непроницаемых голубых глаз. — Но пока об этом не следует говорить за пределами Хэмптон-Корта. Вы меня поняли?

— Да, ваша светлость.

Я заметил, что взгляд Кранмера упал на мое запястье. Рукав, задравшись, обнажил наручник и растертую до крови руку.

— Поверьте, мастер Шардлейк, я весьма сожалею о том, что вам пришлось невинно пострадать, — сказал он с искренним сочувствием. — Вы получите денежную награду, намного превышающую ту, что полагалась вам за выполнение ваших обязанностей.

— Но Бродерик…

— Я знаю, вы не имели возможности предотвратить его гибель, — нахмурившись, махнул рукой Кранмер. — Никто из нас и предположить не мог, что Редвинтер лишится рассудка.

— Полагаю, этот человек давно уже находился во власти безумия.

— Да, его усердие порой граничило с жестокостью. Но, думаю, это происходило потому, что он всеми силами души ненавидел врагов истинной веры и страстно желал искоренения всяческой ереси. Надеюсь, Господь не отвергнет его душу.

Кранмер отвернулся к испещренному дождевыми брызгами окну, за которым ветер раскачивал голые деревья. До меня донесся едва слышный вздох, исполненный неподдельной печали.