Книга В Обители Крыльев - Мари Бреннан

Я опустилась рядом с ним на колени.

– Том, если для вас это так трудно…

Том скрипнул зубами и впился пальцами в землю.

– Нет, Изабелла, я назад не поверну. Все будет хорошо.

Я ничего не ответила. Оба мы понимали: это ложь.

Наконец Том покачал головой.

– Я надеялся, что обойдется без этого, но… ладно. Нет ли для меня каких-либо дел во время полета?

– Не думаю. Если пилотам потребуется помощь, ее вполне смогут оказать остальные.

Если уж четырех пар рук для этого не хватит, вряд ли пятая чем-то поможет.

Том поднялся на ноги, отряхнул ладони и колени.

– Тогда я просто выпью настойки опия. Лучше уж быть бесполезным в полете, чем вовсе не полететь.

Претворить слова в дело ему предстояло через два дня. После починки машин целигеры следовало заново загрузить, а груз еще раз распределить по-новому, причем большая часть нашего багажа оказалась на борту одного судна из трех, что мне не слишком-то нравилось. Эндрю помог Тому взойти в гондолу и спустился на землю, дабы помочь подняться на борт мне.

– Ты уверена, что я не могу полететь с вами? – спросил он.

В его голосе слышались разом тревога и зависть. Он словно бы опасался за мою жизнь и в то же время жалел, что пропустит великое приключение, согласно его фантазиям, ждавшее нас впереди.

Я не стала напоминать ни о том, что скалолаз из него еще хуже, чем из меня, ни о том, что у нас нет теплой одежды его размера, ни о прочих практических соображениях, а просто сказала:

– Полетев с нами, ты окажешься в самовольной отлучке, а я слышала, в армии на это смотрят неодобрительно. Кроме того, возможно, через пару месяцев тебе придется выкупать нас у цер-жагского правительства, так что ты нужен здесь.

Шутка, как я и надеялась, заставила его рассмеяться.

– Ты полагаешься на мою выручку в сложной дипломатической ситуации? Бог мой, тогда ты обречена!

Ответ был, прямо скажем, не из тех, что успокоили бы мои нервы. Но, несмотря ни на что, я была полна решимости не отступать. На следующее утро Сухайл, взглянув мне в глаза, спросил:

– Ну, как? Не передумала?

– Ни в коей мере!

В последний раз поцеловав мужа, я выпрямилась, расправила плечи и твердым шагом двинулась через лагерь к ожидавшему нас целигеру.

* * *

Да, летать по воздуху мне было не впервой, однако в глубине души очень хотелось опуститься на пол и съежиться в комок рядом с Томом: в подобных полетах мне бывать еще не доводилось.

На угнанном целигере мы с Сухайлом ни разу не набрали хоть сколь-нибудь внушительной высоты. К тому же полет проходил над открытым морем, где вокруг не было ничего, грозящего столкновением либо помогающего оценить, насколько мы высоко поднялись. На сей раз мы прекрасно это понимали – тем более что судно было снабжено прибором под названием «альтиметр», предназначенным именно для измерения высоты, а старший пилот, некто капитан Адлер, постоянно сигналил двум остальным целигерам флагами, сообщая о намерении подняться или снизиться. Он пока не испытывал, каких предельных высот способен достичь целигер, однако летели мы весьма высоко – с тем чтобы скрыть свое появление от людей внизу.

С такой высоты все эти люди казались лишь крохотными точками – такими, что и не разглядишь, если об их присутствии не оповещает темная полоса стада яков, бредущего своей дорогой через горный луг. Видели мы и селения, но старались огибать их по мере возможности. Земля внизу поднималась и опускалась, поднималась и опускалась… но поднималась много чаще, чем опускалась, и нам приходилось снова и снова набирать высоту.

А впереди лежали горы.

Несмотря на все, известное мне о Мритьяхаймах, я представляла их чем-то сродни тем горам, что видела прежде, во время экспедиции в Выштрану. Представляла себе темные леса – и не ошиблась, думала о высокогорных лугах – и они, окаймленные снегом в местах, надежно укрытых от солнца, также имелись внизу в изобилии. Однако в Выштране горные пики казались лишь крохотными снежными шапками над изобилием пышной зелени. Здесь же, в гористой части Цер-нга, жизнь тянулась вдоль долин, будто множество ветвящихся пальцев, отчаянно, точно боясь в любой миг утратить опору, цепляющихся за подножия гор. Над долинами высились колоссальные зубья изо льда, снега и сурового голого камня. Там и сям виднелись каменистые осыпи без единой травинки и перевалы, поднимавшиеся к стерильным, лишенным всякой жизни высотам и вновь спускавшиеся туда, где горы нехотя позволяют существовать человеку. Никогда бы не подумала, что такая холодная местность может напомнить мне Ахию… однако лишь там, в безводной Джефи, мне довелось видеть земли, столь равнодушные к моему присутствию. Погибни мы здесь, подобно многим – Мритьяхаймы и не заметят.

Чем выше мы поднимались, тем ближе, тем вероятнее казалась гибель. Дабы воздушные винты лучше захватывали разреженный воздух, подниматься слишком высоко не следовало, однако лететь низко означало отдаться на волю капризных ветров, сплетающихся среди гор в дьявольские узлы. В начале перелета капитан Адлер непринужденно болтал с Сухайлом, теперь же болтовня сменилась молчанием, порой прерываемым резкой, отрывистой командой подать другим целигерам новый сигнал, и Сухайл немедля спешил исполнить приказ. Глядя на руки пилота (подолгу задерживать взгляд на ближайших вершинах и склонах мне было не по силам), я отметила, как побелели костяшки его пальцев, крепко стиснувших штурвал. Однако ж костяшки пальцев Тома, отчаянно цеплявшегося за поручни, так как целигер нередко рыскал из стороны в сторону, раскачиваясь под напором то и дело менявшегося ветра, были куда бледнее.

Я присела рядом.

– Может, дать вам еще настойки?

Том с явным усилием покачал головой.

– Нет. В конце концов, я тоже могу понадобиться, и очень скоро.

Да, на его месте и мне не хотелось бы одурманивать голову до полного ступора. Полет, со всей очевидностью, шел не по плану. Сидевший неподалеку Фу развернул трепещущую на ветру карту, нахмурился и что-то крикнул Сухайлу по-йелански.

Муж прокричал что-то в ответ. Слов я не разобрала, однако смысл их был ясен и по тону: что бы Фу ни сказал, Сухайла его слова не на шутку встревожили. Склонившись к капитану Адлеру, муж заговорил с ним.

– Что случилось? – спросила я, придвинувшись поближе.

– Нас отнесло слишком далеко к югу, – ответил Сухайл. – По крайней мере, Фу так считает – поди тут разбери, при такой-то карте… И с этим ни черта не поделаешь. Взяв курс на север, придется идти прямо против ветра, а для этого машинам на такой высоте не хватит мощности.

Зеленый ковер впереди заканчивался, упираясь в неприступную черно-белую стену – горный хребет, что привел бы в восторг любителей скалолазания, но для нас, врежься мы в него с лету, означал неизбежную гибель. Внизу простирались западные окраины Цер-нга, редкие пастушеские поселения, считавшиеся подвластными королю цер-жагов лишь потому, что иных желающих объявить их своими поблизости не нашлось.