Книга Неуловимое совершенство - Мишель Смарт

– Мне хотелось произвести на тебя впечатление умом и способностями. Но это оказалось намного труднее, чем я думала. Считай это наивным, но мне хотелось все делать по-своему, доказать, что я сама могу всего добиться. Очевидно, я слишком много на себя взяла. Незнание языка, разумеется, тоже не в мою пользу.

Он нанял для нее репетитора, но после нескольких недель она отказалась от уроков под тем предлогом, что это слишком трудно. Так же и с вождением автомобиля. Чарли начала делать успехи в языке только после того, как ушла от него.

– С тех пор как мы расстались, ты неплохо в этом продвинулась. Возможно, помогли книжки Марты.

– Не думаю. Скорее работа в Поко Рио. Эти дети не то что по-английски, даже по-испански с трудом говорят. Так что мне пришлось быстро учиться, чтобы меня понимали.

Рауль не ответил, сжав зубы, как всегда, когда он думал об окружавших ее детях.

Чарли любит детей. Но еще больше любит деньги.

Но так ли это? Все указывает на то, что без него она вела очень экономную жизнь. И сейчас попросила деньги не для себя.

Понурив голову, Чарли погрузилась в молчание, потом взглянула на него так, что он тут же забыл про кофе-машину.

– То, что я вышла за тебя замуж, было ошибкой. – Чарли чеканила каждое слово. – Ты был недосягаемой звездой. Все, чего бы ни касался, превращалось в золото. Все, чего касалась я, превращалось в труху. Я не могла с тобой соперничать.

Он был ошеломлен.

– Брак – это не состязание.

– Я знаю, но для меня…

– Для тебя – что?

– Я была недостаточно подготовлена, чтобы иметь дело со всем этим, хотя и пыталась, действительно пыталась, но знала, что тебе нужно только самое лучшее. Не говоря уж об испанском, ты хотел, чтобы я и по-английски говорила правильно, и правильно одевалась. Словом, жена, которой можно гордиться.

Опять она все перевернула, лишь бы выглядеть жертвой.

– Все не так. Я пытался помочь тебе адаптироваться в моем мире.

– Я тоже этого хотела. Но через какое-то время поняла, что не могу. Мир, из которого я пришла, совсем другой. Да, ты превращаешь все в золото, а мне лишь добавил позолоты, под которой я осталась прежней Чарли.

– Хорошую историю ты закрутила. Однако ни разу за то время, что мы были вместе, не сказала, что тебе не нравится такая жизнь и ты чувствуешь себя несчастной. Ни разу.

– Я боялась, если скажу, ты согласишься со мной. С ужасом ждала того дня, когда ты поймешь, что я не смогу вписаться в твой мир, и заменишь меня лучшей моделью.

Она звучала так искренне, что он почти поверил.

– Ответь, за все время нашего брака я когда-нибудь дал повод думать, что изменяю тебе?

– Я знала, что не изменяешь, ты слишком честен для этого. Но ты так много проводишь времени в отелях и на своих шикарных лайнерах, в окружении красивых, воспитанных женщин. Кому-то из них ты мог бы понравиться, и тебе бы захотелось узнать их получше. А я просто была тогда доступна. Как сейчас Джессика.

О боже, она это серьезно?

– Как такое тебе вообще могло прийти в голову? За все время, что мы женаты, я ни разу не взглянул на другую женщину.

Просто смешно. Это Чарли оставила его, ушла. Их клятвы верности значили для него куда больше, чем для нее.

– Почему, черт возьми, я должен смотреть на других женщин, зная, что у меня есть ты? Ты, carino, и есть для меня все женщины мира.

Она замерла, ее лицо напряглось.

– Твои слова лишь доказывают то, что я сказала. Ты действительно думаешь, будто я гожусь только для одного.

– И в этом, уверяю тебя, ты просто супер.

Она попыталась опустить его руку, но он поймал ее за запястье и, обхватив за талию, притянул к себе. Она откинула голову. В зеленых глазах плескалось презрение и желание.

– Когда ты успел стать таким жестоким?

– Когда понял, что женщина, которую я обожал, сделала из меня дурака. – Рауль прижался к ее губам, заглушая внутренний голос, желавший оспорить это утверждение.

Чарли сжала губы. Но тщетно. Все равно что пытаться остановить прилив. Его жар и запах наполнили ее, прорываясь сквозь кожу в кровь. Она могла оттолкнуть его. Одно решительное движение, и свободна. Рауль никогда бы не применил физическую силу, чтобы заставить делать то, чего она не хотела. Но у них договоренность. Она должна доставлять ему удовольствие.

Хотя, если честно, себе тоже. Рауль заставлял ее чувствовать переполненной жизнью – ощущение, которого она никогда бы не узнала, не встретив его. Разум боролся с чувствами. Чарли положила руку ему на грудь, не решаясь притянуть к себе или оттолкнуть. Но прежде чем она поняла, что делает, ее пальцы сжали тонкую ткань рубашки, губы раздвинулись.

Его поцелуй был требовательным, их языки сплелись. Отпустив рубашку, она обвила его шею. Полностью поглощенная ощущениями, не представляла, сможет ли устоять, если бы не его сильные руки. Время остановилось. Все сосредоточилось на проходящем сквозь нее горячем потоке. Поцелуй углубился. Рауль скользнул губами по ее щеке, шее, обхватил ее сзади. Через мгновение она оказалась прижатой к стене. Обвив ногами за талию, Чарли целовала его лицо, вбирая в себя запах и вкус.

Рауль понес ее через кухню, как пушинку. Она не представляла, как ему удалось так быстро преодолеть два лестничных пролета, и чувствовала исходящий от него жар.

Толкнув ногой дверь, Рауль вошел в спальню, положил Чарли на постель и отступил. Ее сердце сжалось, пульс участился.

Он молча снял брюки и начал методично расстегивать пуговицы рубашки, пока Чарли возилась с молнией на шортах, прежде чем отправить их к его ногам. Его рубашка упала туда же. Он остался в одних трусах-боксерах, обтягивающих узкие бедра и аккуратные ягодицы.

Жар прошел сквозь нее, томительный и сладкий. Чарли присела на колени, вбирая в себя каждую его часть – от кончиков пальцев до темных волос, и, расстегнув бюстгальтер, отбросила его в сторону, не заботясь, куда он упадет. Последними были трусики. Рауль следил за каждым ее движением.

– Ляг на спину.

Она легла. Одна рука за головой, другая на груди. И буквально молила о внимании. Его пальцы сжали затвердевший сосок.

Приглушенный стон вырвался из его горла. Одним движением он стянул с себя боксеры.

Еще больше влаги, еще сильнее горячая боль внизу живота и нестерпимая жажда его прикосновений.

Смутная мысль прорвалась сквозь туман.

– Я теперь не на таблетках, – удалось выговорить ей между прерывистым дыханием.

Его голубые глаза слегка расширились и снова потемнели.

Не отводя от нее взгляда, он отступил к комоду, открыл верхний ящик и достал упаковку презервативов.