Книга Мертвая вода - Павел Токаренко

– Каторгу?!

– В Тронхейме стройка века, рук не хватает…

Прочитав месяц назад в приказе про непонятные «принудработы», Кирилл принял их за разновидность таких поселений. Но каторга?! Слова «физика» прозвучали как бред сумасшедшего.

«Физик» правильно истолковал выражение лица Кирилла:

– Вы там, в наружке, вообще, что ли, приказов не читаете? Всех нелегалов на принудработы, а хай-теков, которые им помогают, из полиса пинком. И правильно, я считаю! Полис не резиновый!

Кирилл вернулся в коридор. На нем лица не было. «Физик» презрительно усмехнулся: тоже мне, офицер наружки. Он искренне считал, что хлюпикам в СС не место.

– Ну, что там с бабой, командир? – спросил державший инженера мордоворот.

– Сиганула с балкона, – махнул рукой командир. – Вызывай отдел очистки, пусть внизу приберут.

– Фашисты! Убью!

Услышав о смерти подруги, инженер озверел. Маленький щуплый сосед с легкостью, присущей лишь обреченным, разбросал державших его «физиков» и бросился на командира.

Эсэсовец спокойно сделал два шага назад и потянул из кобуры тазер. Иглы впились в грудь нападавшего, раздался треск, запахло озоном. Инженер свалился без сознания. Командир брезгливо махнул рукой. Бесчувственное тело унесли к лифту.

Кирилл на ватных ногах пошел домой. С щелчком дверного замка из него точно вынули стержень. Он сполз по стене и долго сидел на полу в прихожей, уставившись в стену невидящими глазами.

В Клуб Кирилл чуть не опоздал. Дверь арендованного для заседаний конференц-зала закрылась за ним, заскрежетал в замке ключ. На окна опустили жалюзи. При виде такой «конспирации» Кирилл мысленно усмехнулся: дети, иначе не скажешь.

Собрание в этот раз выдалось скучным. Профессор вещал без огонька и, на взгляд Кирилла, говорил банальности. Офицеру СС мантры про управление сознанием и чуть ли не зомбирование народных масс давно наскучили. Кирилл сидел в углу, стараясь быть как можно незаметнее. Его мутило, он никак не мог забыть покончившую с собой женщину.

Хелен сидела в первых рядах и о чем-то перешептывалась с Феликсом. Вместо обычного наряда – камуфляжных штанов и ковбойки, она надела платье. Когда профессор выдохся, объявили перерыв. Все вышли в холл размяться. Кирилл с интересом разглядывал собравшихся. Многих он узнал – просматривал их досье, а за некоторыми даже следил. Он знал, например, что вон та дама в красном, кроме двух официальных мужей, имеет еще и любовницу, а в Клуб ходит в поисках приключений. А вон тот худощавый юноша – постоянный клиент психоаналитика. Народ был разный, всякой твари по паре, но в основном интеллигенция, с приставкой «гнилая»: бездельники, имитирующие бурную деятельность. Кирилл терпеть их не мог. Мечтать о революции, которая первым делом лишит тебя теплого места и привилегий, по его представлению, мог только глупец.

Оставив Феликса, Хелен подошла к Кириллу, протянула стакан с апельсиновым соком. Кирилл поблагодарил. Он почувствовал спиной взгляд, повернулся и не удивился, увидев горящие ненавистью глаза Феликса.

Феликса, настоящая фамилия которого была совсем не Матецкий, друзья называли «Железным Феликсом». Всю сознательную жизнь он сражался с системой, которую Кирилл защищал. Феликс боролся против любой власти и любого принуждения. Не потому что его кто-то принуждал: он просто не мог иначе. Вылетев из колледжа с «волчьим билетом», Феликс не опустил руки. В Метрополисе не было ни одной андерграундной группы, в которой бы он не состоял. Большинство таких групп оказались не подпольем, так, кучки скучающей молодежи, по сути, субкультура. Поиск «настоящей» борьбы привел Феликса в анархическую группу, готовившую серию терактов. В группе оказался провокатор, и незадачливых террористов все время «вела» Санитарная Служба Метрополиса. Их взяли, осудили и отправили на каторгу. Отсидев срок, Феликс тут же взялся за старое. Его снова посадили, на этот раз пожизненно. Но он сумел сбежать из строго охраняемой тюрьмы в Метрополисе и перебрался в Штильбург, где стал набирать новую группу.

Глядя на Кирилла, Феликс медленно закипал. Таких, как этот эсэсовец, он не любил – понимал, что пока они на стороне системы, ему не победить. Это не погруженный в виртуальные игры доходяга, превратившийся в растение. Этот из тех хай-теков, что мнят себя хозяевами жизни. Уверенный, спокойный, симпатичный. И двигается легко, заметно, что он в хорошей физической форме. Такие нравятся женщинам, отметил Феликс и почувствовал укол ревности. Хелен ведь для него нарядилась, для этого чертова эсэсовца. И сок поднесла, дура влюбленная…

Поймав неприязненный взгляд Феликса, Кирилл украдкой показал средний палец. Феликс дернулся, как от удара током. Кирилл не любил революционеров, не мог им простить смерти отца. А Феликс, Кирилл это чувствовал, был как раз из таких. Мгновенно вспыхнувшая неприязнь оказалась взаимной.

– Ты плохо выглядишь. – Хелен взяла Кирилла за подбородок и заглянула в глаза.

– У меня неприятности на работе, – поежился Кирилл.

– У меня тоже, – призналась Хелен.

Один из ее подчиненных, рабочий из форштадта, потерял руку. Во время погрузки товара сунул руку между контейнеров. Грузовик дернулся, контейнеры сдвинулись, и от руки осталась куча кровавого тряпья, висящего на остатках сухожилий. Рабочего отвезли в больницу, то, что осталось от руки, ампутировали. Оплачивать больничный счет пришлось Хелен. Никакой страховки у рабочего не было: простым работягам это не по карману. А бесплатная медицина давно ушла в область преданий.

Вдобавок ко всему руководство фермы отказалось выделить семье пострадавшего хоть какие-то деньги. Хелен отыскала в полисе хозяина агропромышленного концерна и обратилась напрямую к нему. Результат оказался предсказуем: явившись на работу, она обнаружила на столе письмо об увольнении.

– Мы собираем деньги, – закончила она свой рассказ. – Человек остался без средств к существованию, а у него семья…

– Я готов поучаствовать.

Кирилл открыл банковскую программу, Хелен скинула ему номер счета, на который нужно перечислить деньги. Но перечислить деньги он не успел.

– Не нужны нам твои кровавые деньги. – Феликс подкрался и рванул Кирилла за плечо. – Нам ничего не нужно от таких, как ты! Эсэсовец проклятый! Все из-за вас!

Кирилл развернулся к Феликсу.

– Если ты еще раз ко мне прикоснешься, я тебя ударю, – пообещал он.

– Ударит он! Давай, бей! Для этого общество вас содержит, учит! Вот зачем мы платим налоги – чтобы откормленная, натренированная фашистская сволочь безнаказанно била нас! Ведь ты работаешь на меня! На нас! Мы платим тебе зарплату!

Разговор привлек внимание. Как только слушатели поняли, что Кирилл – офицер СС, зал мгновенно опустел. Осталась только Хелен. Она недоуменно переводила взгляд с одного на другого. Феликс приплясывал на месте, кривлялся. Казалось, у него двигался каждый мускул. Кирилл взглянул в его неестественно расширенные зрачки и понял, что с Феликсом что-то не так. Но жалеть его не стал: