Книга Лабиринт кочевников - Алексей Бессонов

Климов посмотрел на пыльную скатерть, из-под которой виднелись ящики солидного, на две тумбы, письменного стола, погасил окурок и очень аккуратно смотал белую ткань в рулон. Хватит ему тут пыли, и так с кроватью замучился!

Как и вся прочая мебель в доме, стол оказался сработан из все той же карельской березы. Внизу, в ногах, обнаружилась лампа, солидная настолько, что Ян просто ахнул: мраморное основание, бронзовый «столбик», темно-зеленый купол толстого матового стекла. Климов поставил ее на стол, но включать в розетку на стене не стал – надо было сперва как следует вымыть стекло. Ящики он открывал резко, даже нервно, однако тут его ждало легкое разочарование. Пусто, пусто, снова пусто… в верхнем левом нашлась серая папка с надписью «Синьки», сделанной химическим карандашом, но и там не было ничего. Ян принялся ставить все на место и тут вдруг почувствовал, что нижний справа не хочет лезть по своим планкам, что-то мешает. Климов быстро выдернул его, нагнулся, залез рукой.

В глубине тумбы торчала, завалившись углом в щель, небольшая книжечка. Климов осторожно вытянул ее.

«Заслуженный работник химической промышленности СССР тов. Ленц Виктор Антсович», – прочитал он и вгляделся в немного размытую фотокарточку с обрезом под печать. Удостоверение выдано было в шестьдесят седьмом: на Яна смотрел узколицый мужчина с залысинами, под модными тогда очками в толстой оправе улыбались веселые темные глаза. На немца или прибалта он не походил ни в малейшей степени, скорее уж на цыгана лет сорока. Кожа казалась смугловатой, а рисунок губ вообще не европейский.

«Еврей? – предположил Ян. – Если представить семитский тип, то нет, не похож. Семитов я видал всяких. Не еврей, не цыган. Да кто ты был такой, в конце концов?»

Ян пошарил в левой тумбе – мало ли, может, партбилет завалялся? – но не нашел там ничего, кроме все той же пыли. Это снова разочаровало его, и он пожалел вдруг, что не пошел за инструментом. Впрочем, разговор с соседом вышел весьма полезным… Распихав ящики по местам, Климов бросил в один из верхних папочку с бумагами, найденное удостоверение и снова пошел на кухню. Было понятно, что сын забрал все для него ценное и семейный архив. Остальное для него не имело никакого значения, а про комнату наверху он, скорее всего, забыл. Почему? Да потому, что никогда в ней не был или же считал ее складом всякого старого хлама, каковым она, по сути, и являлась. И спешил он к тому же, как Юлия Андреевна говорила.

Ничего он про этот дом не знал, понял вдруг Климов. И про отца своего – еще, пожалуй, меньше. А уж тому было что скрывать…

И вроде ж проверяли в послевоенные времена чекисты всех и каждого, тем более человека с акцентом и сомнительной национальности! Но… – тут в Яне проснулся бывалый журналист, повидавший виды, – во-первых, он мог оказаться здесь, «у нас», посреди войны, а в то время на всех никакого СМЕРШа бы не хватило. А во-вторых, наверняка с возможностями того мира, откуда он прибыл, сварганить абсолютно достоверные бумаги сороковых годов было легко.

Конечно, его должны были проверять и потом. Но проверяли ли? Вот не факт. Инженер с уникальными знаниями, маскируемыми «гениальностью», ведущий специалист по сложным, государственного значения темам вполне мог обойтись несколькими задушевными беседами с особистом. А в том, что Виктор Антсович кинул бы через палец самого Лаврентия Павловича, Ян почему-то не сомневался.

Климов поклацал пультом, нашел какой-то латиноамериканский сериал, потом распахнул холодильник, все еще до неприличия набитый деликатесами, и, взяв банку шпрот, масло и маринованные огурчики, вернулся за стол. Намазал маслом большой ломоть хлеба, налил в рюмку ром, вздохнул. За окном темнело. Окна у соседа Владислава не горели: очевидно, он, мужчина тертый, предусмотрительно отсыпался, дабы не быть застуканным женою.

Ян подцепил вилкой пару шпротин, отправил их в рот, и тут вдруг загремело железо калитки. Стучали требовательно, даже нагло: Климов дернулся, встал, прислушался.

– Откройте, милиция! – и снова грохот.

Поспешно впрыгнув в ботинки и накинув куртку, Ян выбежал во двор. Краем глаза заметил, как вспыхнул свет у соседа.

– Кто там? – сдвигать болт калитки Климов не спешил, да и сам встал чуть сбоку – так, на всякий случай.

– Участковый! Открывайте давайте!

Ян приоткрыл калитку, и во двор вошел рослый, широкоплечий мужчина в форменной куртке, с ним двое сержантов с автоматами Калашникова – АКСУ. Климов разглядел у старлея толстую папку в руке, выдохнул.

– Здравствуйте, – проговорил он. – Чем обязан?

– Документики ваши где? – спросил старлей, сверху вниз рассматривая Яна.

– В доме, – спокойно ответил Климов. – Идемте, все покажу. Дом я год назад купил, но вот переехал сейчас только.

– Переехали? – задумчиво уточнил участковый. – А, от нас еще и спиртным пахнет… Архипцев, – повернулся он к одному из своих сержантов, – ты пока здесь оставайся. А мы с Павловским пройдемся, по гражданину уточнимся.

Не разуваясь, участковый прошел в кухню, повертел головой.

– Ага, еще и разгул, как я вижу, – он бесцеремонно взял в руки бутылку с недопитым ромом, оглядел ее со всех сторон, потом зачем-то поставил на печку. – Ну?

Ян вытащил из кармана куртки паспорт, пожал недоуменно плечами:

– Сейчас документы на купленный дом принесу.

– Не спешим… – процедил участковый. – Присядьте пока.

Климов остался стоять. Старлей изучил его паспорт, поднял глаза:

– Пили с кем?

У Яна перехватило горло, но он сдержался, кашлянул только.

– С соседом. Мы с ним в полку здешнем служили, только я на перевод пошел раньше, чем его сюда законопатили. Ну, так, познакомиться ж надо.

Брови участкового резко взлетели вверх. Он распахнул свою папку, порылся в листках:

– Военпенс Пахомов, что ли?

– Ну да, – борясь с раздражением, ответил Климов и вдруг, повинуясь непонятному порыву, взял с печки бутылку, вернул ее на стол. – Он авиатехником был, орденоносец, выслуги лет так пятьдесят, я думаю. Есть такие места, где год за два идет, знаете?

– Не знаю, – отрезал старлей. – Мне это без надобности. Кроме Пахомова в доме был кто? Сами куда сегодня ходили?

– Никуда не ходил.

– Понял… А в полку чего делали?

– Замполит ОБАТО[1] моя последняя должность, – отчеканил Климов. – Потом на повышение поехал.

– А здесь зачем?

– Личные дела.

– Личные?

Участковый просверлил Климова взглядом, сунул под мышку папку и отодвинул зачем-то бутылку рома к дальнему краю стола.

– Павловский! – крикнул он в коридор, где торчал автоматчик. – Проводи гражданина, чтобы он документы на дом поискал. Будем, гражданин Климов, вашими личными делами предметно заниматься. Давайте договор, все, как положено, в общем.