Книга Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток - Елена Тянина

«Ливонская рифмованная хроника» несколько иначе описывает деятельность первых немецких колонистов в Ливонии. Всю заслугу в основании Икшкиле и строительстве церкви она приписывает купцам. Таким образом, Икшкиле была основана как торговая колония. Некоторые историки, проводя аналогии с иноземными купеческими факториями в русских землях, склоняются к той же версии, и ставят под сомнения известия Генриха Латвийского о разрешении Владимира на миссионерскую деятельность Мейнхарда. Действительно, русские князья не возражали против строительства католических храмов на иноземных торговых дворах (таковые, в частности были в Новгороде и Галиче), однако проповеди латинской веры среди подданных, даже некрещеных, запрещали. Кроме того, историками отмечалось, что сам Генрих Латвийский противоречит собственному утверждению о разрешении на миссию Мейнхарда, описывая переговоры 1212 года Владимира с епископом Альбертом, где полоцкий князь «утверждал, что в его власти либо крестить рабов его ливов, либо оставить некрещеными». Иными словами, бесспорной является лишь основание в Икшкиле в 80-х годах XII века немецкой торговой колонии и латинской церкви в ней, действительно с дозволения верховного правителя Ливонии Владимира Полоцкого.

Археологические раскопки в Икшкиле, проведенные в 1968–1974 годах латвийскими учеными под руководством Яниса Граудониса, показали, что церковь была построена из дерева на фундаменте из камней. Она была построена рядом с замком и вместе с ним образовала единую систему укреплений. К восточной стене церкви примыкал западный край замка с четырьмя отапливаемыми подвальными помещениями, по-видимому, пригодными для жилья, над которыми была надстройка, соединенная с церковью. Я. Граудонис заключил, что это и была одна пятая часть замка, принадлежавшая Мейнхарду. На остальной части жили ливы. Там найдены остатки жилых помещений с типичными ливскими печами. Из всего этого ясно, что в первом ливонском замке немцы и ливы жили вместе[30].

Известно также, что Мейнхард приезжал в Германию. Он сообщил обо всем, сделанном им в Ливонии, соборному капитулу и новому епископу Хартвигу II Бременскому, занимавшему свой пост с 1185 по 1207 год. Его рассказ был с живым интересом выслушан присутствовавшими, среди которых был и Альберт фон Буксхевден, который через 13 лет после Мейнхарда возглавил созданное им епископство[31]. Именно Хартвиг II посвятил Мейнхарда в сан епископа. Это назначение было утверждено в 1188 году самим папой римским.

По возвращении из Бремена Мейнхард руководил строительством еще одного замка для жителей соседнего Гольма. С этого времени Мейнхард уже был не один. Из Германии он пригласил других миссионеров. По крайней мере, известен один из них, монах-цистерцианец Теодорих, который пережил в краю язычников захватывающие приключения, не раз подвергался смертельной опасности, но неустанно крестил ливов и эстов. Впоследствии Теодорих стал епископом в Эстонии.

Но, получив желаемые замки, ливы посчитали, что можно вновь вернуться к старой языческой вере. Таким, образом, успех миссионерской деятельности Мейнхарда не был очевидным. Проповедник и его соратники увидели, что их труды пропадают даром, поэтому Мейнхард решил покинуть Ливонию вместе с торговцами. Но немецкие торговцы были озабочены безопасностью торгового пути и наличием перевалочной базы, поэтому пообещали епископу прислать войска для восстановления прежнего положения. Но и ливы были не так просты. Они не захотели отпустить проповедника от себя, вновь пообещав креститься. И опять они не сдержали слова. Положение Мейнхарда среди ливов сделалось весьма сложным. Ливы не доверяли Мейнхарду, его люди были побиты, имущество разорено, а попытки покинуть край не удавались. Мирная проповедь христианства среди ливов провалилась.

По просьбе Мейнхарда Теодорих тайно смог оставить край эстов и направился к римскому папе с сообщением о делах в Ливонии. А Мейнхард так остался в Икшкиле, где и умер в 1196 году, по-видимому, так и не узнав о том, что папа объявил Крестовый поход против язычников в Ливонии.

* * *

Так какую же ошибку совершил князь Владимир и совершал ли он ее вообще?

Владимир пришел к власти в Полоцке после смерти Всеслава Васильковича, около 1181–1184 годов. В отличие от предшественника, сумевшего дипломатией, а иногда, вероятно, и силой, вновь собрать и сплотить раздираемое усобицами государство, он явно был не столь решительным правителем. Но вряд ли соглашение с купеческой делегацией было проявлением политической слабости нового лидера «конфедерации». Немцы в 80-х годах XII века были скорее союзниками, чем врагами Владимира, ведь они были также заинтересованы в свободе торговых путей и, к тому же, были основными партнерами Полоцка в международной торговле. Был у них с Владимиром и общий противник и конкурент – земгалы. Нельзя забывать и о том, что Владимир Полоцкий не был в своей стране самодержавным монархом. В жизни города огромную роль играло вече, князь принимал решение только по его «приговору», а правителя, нарушающего волю города, ждало изгнание, а может быть и арест. Полоцкие купцы и бояре, богатевшие с международной торговли, конечно, желали контролировать Двинской путь и всецело поддерживали политику «окняжения» ливских земель. Но Полоцк, как и любой другой торговый центр, не был заинтересован в длительных военных конфликтах, надолго затворявшим пути купеческим судам. И полоцкому князю, стремившемуся отстоять подвластные территории, приходилось постоянно быть между этих двух огней, чем и объяснялась его иногда даже слишком нерешительная политика. Вступи он, к примеру, в конфликт с купеческим посольством в 1185 году, это могло сказаться на торговых сделках, а значит, не понравиться вечу. Спокойно отнесся Владимир и к строительству Икшкиле, первого немецкого замка в Ливонии. Ведь, по заверениям Мейнхарда, его строили от беспокойных соседей Ливонии, которые были одновременно и врагами Полоцка.

Епископ Мейнхард

Иное дело, разрешал ли он в действительности миссию Мейнхарда? В принципе, его позициям в Прибалтике сама по себе она ничем не угрожала, напротив – дальнейшее сближение тевтонских купцов с ливами было в его интересах. Князь Владимир в конце XII века не думал и, конечно же, не мог предполагать, что последует вскоре за прибытием первых немецких миссионеров. В то время, когда Мейнхард появился при дворе полоцкого князя, еще не было непримиримости между двумя христианскими церквями, и еще никто не мог предсказать чудовищного разорения крестоносцами Константинополя в 1204 году. Неудивительно, что для Владимира, занятого своими проблемами, не было большой разницы между христианскими священнослужителями. К тому же, какой вред мог принести миссионер на такой далекой окраине его владений?