Книга Родина моя, Автозавод - Наталия Ким

Утром женщина проскользнула в туалет еще до того, как ее неудачливый кавалер разлепил глаза, долго приводила себя в порядок и вошла обратно практически за пять минут до того, как поезд прибыл. Борис Семэныч сидел хмурый, зыркнул на Светлану Михалну и молча стал упихивать остатки еды в пакет. Светлана взяла со столика удостоверение, положила в рюкзак и собралась выходить, и тут мужчина грузно встал и сказал, пытаясь четко артикулировать:

– Светлана Михална! Позвольте еще раз принести вам свои извинения. Бес попутал, больше не повторится. И разрешите вас поздравить с праздником!

Женщина изогнула бровь, показывая, что не понимает, с каким именно. Борис расплылся в улыбке:

– Как же!.. Прощеное воскресенье нынче, да! Так что, голуба, прости меня – это прям уж ты обязана сделать!..

Светлана согласно кивнула и вышла из купе, думая о том, что не первый и, видимо, не последний раз корочка общества, в котором она состояла, предотвращает неприятные моменты. Глянув на небо, она поежилась и пошла по направлению к метро, рассчитывая, раз уж праздник, еще попасть на раннюю литургию, и что она, конечно, расскажет про съетую от стресса скоромную котлету батюшке, авось простит… Светлана работала в храме возле ДК ЗИЛ за свечным ящиком и ездила навещать младшую сестру, жившую в городе Павелец. Эта самая сестра и пересказала как-то нам, соседкам Светланы по этажу, вышедшим на лестницу перекурить, вышеописанную дурацкую историю в лицах и красках, безусловно сочинив половину, однако звучало это так смешно, а сама Светлана так при этом хохотала ртом и руками, как только могут хохотать глухонемые, что мы во все это легко и с удовольствием поверили, а я по горячим следам записала. Светлана Михайловна не так давно вышла замуж за прихожанина своего храма, родила дочку, и мы с ней приветливо раскланиваемся, когда она гуляет по автозаводскому скверу с коляской.

17. Не смешите клоуна

Памяти клоуна Гарика Жукова, заслуженного артиста РФ

Айк, наш годовалый золотистый ретривер, смотрел на меня глазами, полными мучительного изумления: его подхватил на руки и сжимал в мощных объятиях странный лысый человек в чудной малюсенькой вязаной шапочке. Собака при этом была на поводке, который я автоматически продолжала держать в руках. Человек тем временем огромными пятернями жамкал пса и пытался целовать его сконфуженную морду, приговаривая басом:

– Персей, дружище, как я скучал по тебе, старик!.. Как давно мы не виделись! Ты все жрешь, падла, глянь, какие боки наел, ух, скотина ты дряхлая! Да что ты морду-то воротишь, как неродной?!

Тут я очнулась и, стараясь придать голосу как можно больше строгости, сказала:

– Это не Персей. Это Айк. И никакой он не старик, и с боками у него все в порядке.

Человек в шапочке вздрогнул, будто вообще не подозревал о моем присутствии. Посмотрел на меня, потом на Айка, еще раз на меня:

– Да брось, чувиха. Это ж мой друг, старикашка Персей, что я, всех собак на бульваре не знаю?.. Хотя, секунду… ну-ка, зубы-то дай посмотреть, Персей, дай зубы глянуть… Опаньки! И правда – зубы белые, новехонькие… так ты пацан совсем, как там тебя, Неперсей?.. Прощения просим, обознатушки случились с бодунишечки…

Он почтительно опустил пса на землю, Айк на всякий случай зашел мне за спину. Мужчина откозырял, лихо повернулся, потерял равновесие – только в эту секунду я поняла, насколько он пьян, – и рухнул животом в лужу. Я увидела торчащие из-под джинсов абсолютно бутафорские какие-то желтые штаны в алых звездах. «Клоун, блин», – подумала я машинально, пытаясь помочь ему подняться. Человек в шапочке смеялся, подхрюкивая, и смешно дергал руками, потом вдруг резко свистнул: «Бом! Бомчик! Ко мне, сына, ко мне бегом!» И через секунду мы с Айком смешались в кучу, как те кони и люди, потому что на нас налетел цунамический шарик о четырех лапах, который одновременно лаял, рычал, совал нам мячик, отнимал у меня поводок, прыгал на хозяина и рыл носом клумбу. «Джек-рассел-терьер из “Маски”», – опять-таки машинально отметила я. Айк абсолютно перестал соображать, что происходит, сел на хвост и закрыл глаза, отказываясь принимать в происходящем какое бы то ни было участие. «Клоун» кое-как поднялся, сунул песика за пазуху и приплясывая пошел к переходу.

Рассказывая об этом своей приятельнице-собачнице, я так и аттестовала странного мужчину – клоун, говорю, какой-то. «А он и правда клоун, ты не знала разве? – отвечала приятельница. – Его у нас все давно знают, он на детских площадках ошивается в основном, пса своего трюкам разным обучил и развлекается, сейчас вроде без работы, а раньше, говорят, в театре клоунады на Серпуховской много лет трудился. Неприятный тип, пьющий. Детей и собак любит, а людей за говно считает». Мне было страшно интересно – никогда в жизни не видела клоуна не на арене и не по телевизору. Через некоторое время опять встретила на бульваре этого странного лысого человека с собачкой и завела беседу. Так в мою жизнь на несколько лет вошел Гарик Жуков, заслуженный артист РФ, лауреат премии «Серебряный клоун» в Монте-Карло. Как объяснял сам Гарик, эта награда для цирковых – как «Оскар» у киношников.

Клоун Гарик со своей собачкой Бомчиком действительно последние годы работал у Терезы Дуровой, а ушел, потому что, по его словам, «уж больно там все стало шоуобразное, клоунада все-таки более высокий штиль». Я взяла у него пятичасовое интервью, из которого можно было бы легко сделать книгу о том, как мурманский парнишка попал в труппу местного Карабаса-Барабаса, начал мотаться с ней по стране, а затем и по всему миру. Приятельница моя была абсолютно права – взрослых он воспринимал с трудом, за людей не считал, общаться предпочитал с детьми и собаками. Но почему-то ко мне он проникся симпатией, мы подружились, Гарик с Бомчиком развлекал гостей на дне рождения моей средней дочки, потом через меня познакомился с волонтерами и начал работать в домах престарелых и для детей с особенностями.

В запойном Гарике Жукове уживались примерно четыре разные ипостаси: трезвый деловой, трезвый злой, пьяный добрый и пьяный злой, причем эти испостаси друг с другом явно не встречались. Договариваться с ним о чем бы то ни было было почти бесполезно – он забывал о встрече или приходил в другой день или другое время, не перезванивал или мог позвонить среди ночи и т. д. Никаких претензий не принимал, невозмутимо футболя твои возмущенные вопли умопомрачительно смешными матерными прибаутками. Но во всем, что касалось работы, Гарик Жуков был безупречен – подтянут, бодр, сосредоточен, никогда не опаздывал. Занимая деньги, говорил: «Жуков никогда долги не просра… сра… сра… ну ты поняла». Действительно, всегда возвращал вовремя…

Его любимой присказкой была фраза «Не смешите клоуна», переиначенное название не самого удачного кинофильма режиссера Николая Рашеева. Он произносил эти слова с самыми разными интонациями – то с насмешкой, то с угрозой, то с грустью.

Однажды меня премировали четырьмя билетами в «Цирк дю Солей». Я пригласила пойти с нами Гарика – было очень интересно, что он скажет об увиденном. Когда мы вошли в фойе, он немедленно стал раскланиваться с разными людьми – все это были его цирковые коллеги по разным коллективам. Потом началось представление, и как только мы вернулись, я села и записала его монолог, боясь упустить детали: