Книга Его Высокоблагородие - Александр Башибузук

— Увы, отказаться у меня не хватило духу... — я открыл шампанское, наполнил бокал и передал его Кетеван. — Уж простите...

— Пустое, — тихо сказала княгиня, не отрывая глаз от фосфоресцирующей воды. — Мне импонирует ваша ненапускная мягкая доброта. Но готова поспорить, внутри вы совсем другой. Жесткий, если не сказать жестокий и коварный. Причем все эти качества каким-то странным образом мирно уживаются между собой. Я угадала?

— За встречу... — я не стал ей отвечать и сменил тему разговора. — Вы грузинка, Кетеван?

— Только наполовину, — слегка улыбнулась княгиня. — Мать у меня была грузинкой, да, а отец сваном. Знаете такую народность?

— Я бывал в Сванетии... — ляпнул я, совершенно упустив тот момент, что это происходило в моей прежней ипостаси. — Очень красивые места. Очень гордый и... очень своеобразный народ.

— Дикий! — расхохоталась Кетеван. — Вы это хотели сказать? Не стесняйтесь, так и есть. Да, мы очень дикие. Так что опасайтесь меня. Итак, давайте побыстрей покончим с формальностями. Ненавижу условности. Я уже почти два месяца вдова, следую во Францию, в свое имение, которое мой покойный муж, по счастливой случайности, еще не успел проиграть в карты.

— Соболезную...

— Не надо, — очень серьезно сообщила княгиня. — Не вздумайте. Терпеть его не могла. Продолжим. Я сравнительно богата, обожаю лошадей и верховую езду, охоту, драгоценности и красивое оружие. Ваша очередь. И учтите, я не терплю фальши.

— Пажеский корпус, гвардия, война, ранение и отставка, — спокойно перечислил я. — Охота, оружие, история, книги, красивые женщины. Не женат. Вот, пожалуй, и все. Политические предпочтения не упоминаю, так как они могут вам показаться противоречивыми.

— Похоже, вы искренни... — протянула Кетеван, оценивающе глядя на меня. — Мне нравится. Налейте еще шампанского. Хоть одна конфета уцелела? Обожаю сладкое...

— А как же. Три... нет, четыре штуки.

— Три моих, одна ваша. Не молчите, говорите...

И говорили. Знаете, в зрелом возрасте, да и в юношеском, я всегда относился к женщинам с сугубо практической стороны. Нет, увлечения были, но очень кратковременные и без всякой сопливой возвышенной романтики. Просто не видел в длительных отношениях ничего, кроме вероятных проблем. А проблем я всегда старался избегать.

Но в общении с княгиней даже не пахло романтикой. Обычный, ничего не значащий разговор уважающих друг друга собеседников. Но, черт возьми, мне все равно не хотелось расставаться с ней даже на минуту. Иронично язвительная, даже в чем-то циничная, удивительно умная, с очаровательной темпераментной мимикой и жестикуляцией, княгиня дико притягивала к себе. Даже поймал себя на мысли, что еще немного, и я влюблюсь в Кетеван без памяти. Не знаю, почему так происходило: может быть, это остатки сознания фон Нотбека проявляли себя, а может быть, я действительно еще не встречал такую женщину. Но, как бы там ни было, остатки здравомыслия все еще оставались на месте, и, обнаружив, что дети слопали все конфеты и мирно задремали прямо за столом, я очень порадовался возможности прекратить свидание. Хватит, хорошего понемногу. А бордель с умелыми девочками окончательно снимет наваждение. Должен же быть в Константинополе бордель?

Кетеван взяла на руки Федора, я подхватил Анну и Веру, после чего мы вернули ребятню мамаше, которая уже передумала умирать и вовсю резалась в преферанс с Дорой Ипатьевной и Цилей Абрамовной. Вот же курица! Впрочем, какое мне до нее дело.

Перед тем как разойтись по своим каютам, мы задержались в коридоре.

— Мне хорошо было с тобой... — Кетеван в первый раз за наше общение обратилась ко мне на «ты».

— Мне тоже... — я ответил чистую правду.

— В таком случае, — княгиня говорила очень серьезно, даже без малейшей тени жеманства, — в таком случае тебе не стоит закрывать свою каюту на замок сегодня ночью.

Сказала и быстро ушла. Я постоял мгновение, смотря ей вслед, и тоже отправился к себе. Раз так... ну что же, не имею привычки отказываться от таких предложений.

Быстро вымылся, выкурил пару папирос и завалился в постель. Сам себе казался спокойным, но сердце бухало словно у пятнадцатилетнего пацана, который наконец стянул трусы с упрямой подружки, наотрез отказавшейся расставаться со своей девственностью.

Время тянулось словно резина, мне уже начало казаться, что слова княгини мне просто послышались, но наконец-то в коридоре прошелестели едва слышные шаги. Тихонечко скрипнув, дверь отворилась, на пороге появился женский силуэт, похожий в свете ночника на призрачное видение.

В голове звякнули колокольчики, предупреждая о каком-то несоответствии, неправильности происходящего, но когда Кетеван сбросила пеньюар и шагнула ко мне, я забыл про всё...

ГЛАВА 7

Бывшая Османская империя. Константинополь.

Пароход «Димитрий»

24 января по старому стилю. 1920 год. 13:00

Двое суток пролетели как во сне, мы просто не могли оторваться друг от друга. Конечно же

наша связь не осталась тайной для остальных пассажиров, женщины просто исходили негодованием и желчью, но мне и Кетеван было плевать на все и всех. Это было похоже на одержимость, на наваждение, но... Но пришло время, и все рассеялось

без следа.

— Как это произошло?.. — Каждое слово отдавалось в голове диким звоном, и я невольно обхватил ее руками. Мысли разбегались, словно перепуганные тараканы.

— Сегодня рано утром она сошла на берег вместе со всем своим багажом, — сочувственно покивал Самуил Эныкович. — И передала вашу просьбу, Георгий Владимирович, не будить. Мол, выспится, сам встанет. А мне что, жалко? Таки и не будил. Думаю, дело молодое...

— Но когда вы не встали к обеду... — подхватил Шмуклерович. — Мне... — он быстро глянул на жену и сразу поправился: — Нам! Нам стало ясно, что дело тут нечисто. Ай-ай-ай, кто бы мог подумать? Меня с ней свели такие уважаемые люди...

— Помолчи, Изя! — как всегда одернула его Циля Абрамовна. — Не видишь, господину фон Нотбеку и так плохо. Поздно уже причитать... — и обратилась уже ко мне: — Георгий Владимирович, вы бы проверили свой багаж. Да-да... от таких, прости господи, прошмандовок ничего другого ожидать не приходится. А мы пойдем, не будем мешать.

Чета Шмуклеровичей дружно потянулась к выходу. За ними вышел Вейсман и тихо прикрыл за собой дверь.

Я немного посидел без движения, потом взял в руки кружку с горячим травяным отваром, приготовленным Самуилом Эныковичем. Настой оказался невообразимо гадким на вкус, но как ни странно боль потихоньку стала уходить, и я наконец привел свои мысли в относительный порядок.

Так... В Константинополь «Димитрий» пришел вчера вечером и стал на рейд в акватории порта. Мы благополучно прошли таможню и паспортный контроль, после чего решили не выходить в город на ночь глядя и переночевать на пароходе.