Книга Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X–XX вв. - Владимир Михайлович Соловьев

Портрет Н.И. Греча, ок. 1850 г.

Временная эмиграция не исключала окончательной, то есть пожизненной, но случалось и так, что последняя в силу каких-то обстоятельств прерывалась или сокращалась ввиду неожиданно представившейся благоприятной возможности возвращения на родину.

Очень распространенное явление в XIX веке – выезд за границу по медицинским показаниям. Кто-то едет на воды и грязи, кто-то для лечения в первоклассной клинике. Наиболее частый диагноз, заставлявший русских постоянно жить в какой-нибудь теплой стране, где круглый год сияет солнце, это туберкулез.

Конечно, проживание и лечение за рубежом стоили дорого, и далеко не все могли себе это позволить. Однако и в Швейцарских Альпах, и в горно-морских городах и поселках Италии, славившихся целебным воздухом, обязательно проживали состоятельные люди из России, которые не жалели средств для поправки своего здоровья.

В XIX столетии приток русских в зарубежье не ослабевает. Они оставляют родину по различным причинам и едут за границу, движимые разными целями. Тех, кто намерен навсегда связать судьбу с другой страной, обрести вторую родину, пожалуй, немного. Большинство рассматривает свое пребывание вне России как временное. Они надеются, что где-нибудь там, в благополучной Европе, им улыбнется счастье, удастся разбогатеть, и тогда не стыдно будет и возвратиться.

Заграница манила. Столько там было всего необыкновенного, неизведанного, любопытного. Ходила крылатая фраза одного из петербургских острословов, в которой он обыгрывал слова из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» «И дым отечества нам сладок и приятен»: «Дымом отечества мы уже всласть надышались – пора изведать, чем Европа пахнет».

Типичная русская диаспора того времени за рубежом представляет собой пеструю смесь из сравнительно небольшого слоя тех, кто уже пустил корни на чужбине, натурализовался, но и, приняв гражданство другой страны, не порывал связи с родиной, не мыслил себя вне России.

Большая группа заграничных русских – это приехавшие на учебу, стажировку, по тем или иным служебным надобностям, но неожиданно для себя вошедшие во вкус новой жизни и задержавшиеся сначала на месяц, потом на год, а затем и на неопределенный срок.

Наконец, еще одна категория русских, живущих за границей, – политические эмигранты. Они были неоднородны и составляли два крыла, между которыми существовали острые разногласия и расхождения. Чисто условно тех и других можно разделить на революционеров слова и революционеров действия. Первые ставили перед собой высокие и благородные цели добиваться социальной справедливости мирными средствами, путем реформ, и им было не по пути со вторыми – бомбистами, считавшими единственно верным и возможным способом реализации своих туманных идеалов террор и насилие. Как первым, так и вторым возвращение на родину грозило тюрьмой и ссылкой. Они и без того уже были лишены царским судом всех прав гражданского состояния, а нередко еще и приговорены к вечному изгнанию из России. Следовательно, по законам империи, вернувшись, подлежали немедленному аресту как государственные преступники, что оставляло им выбор всего из двух вариантов: сидеть за решеткой и отбывать наказание на родине или пожизненно пребывать за рубежом. Разумеется, при всей готовности к самопожертвованию они предпочитали второе.

Некая константа

«Кто был в Италии, тот скажет «прощай» другим землям. Кто был на небе, тот не захочет на землю». Эти слова принадлежат классику русской литературы Николаю Гоголю.

Когда солнечная Италия стала для обитателей снежной Московии земным воплощением рая, определенно сказать трудно. Еще при великом князе Иване III в XV столетии прибывшие на Апеннинский полуостров из далекой России гости восхищались теплым климатом страны, местной кухней, разнообразными природными и рукотворными (художества) красотами.

Вид Венеции. Рио-Марина. Ф.Р. Унтербергер

Сохранились и старинные предания о праведном муже Антонии Римлянине, который приплыл из Рима в Великий Новгород. Согласно апокрифическим (недостоверным, не нашедшим подтверждения) текстам XII–XVI веков, гость из Италии почувствовал себя на Руси не чужим, а своим, и как свой был принят местными жителями.

Духовная близость и культурное родство Италии и России – это некая константа, которая не оспаривается ни в той, ни в другой стране.

Но, пожалуй, подлинное открытие русскими Италии приходится на XIX век. Кто только не приезжал тогда на родину Данте и Рафаэля с родины Рублева и Пушкина!

Позапрошлое столетие – это время активного взаимодействия народов и культур двух стран, о чем написано очень много.

В течение XIX столетия выявились и главные центры сосредоточения и притяжения русской диаспоры в Италии. Это в первую очередь, конечно, Рим, Флоренция и Неаполь. Но наряду с ними русские колонии складывались и в других городах и живописных местечках страны, включая большие и малые острова.

Именно в XIX веке в России была невиданная мода на Италию. Туда ехали путешественники и искатели приключений, уже состоявшиеся и будущие художники и литераторы, артисты и музыканты, школяры с родителями и гувернерами, студенты и вступающие в самостоятельную жизнь университетские выпускники.

Если учесть, что Италия в те годы была не единой, а раздробленной, то только русский дипломатический корпус представлял немалый штат и был рассыпан по разным городам.

Известно немало случаев, когда русские, прибыв в Италию не по делам службы, а, например, на стажировку или лечение, задерживались там надолго, и это долговременное проживание за рубежом превращалось как бы в полуэмиграцию. Их не смущало и не тяготило постоянное проживание вдали от родины. В Италии они себя чувствовали комфортно. Им там хорошо работалось и отдыхалось. Они обросли обширным кругом дружеских связей, знакомств, освоили язык, нравы, обычаи, традиции страны. Так зачем же было торопиться с возвращением? Ведь родина, как сказал один из таких русских итальянцев, закончивший свои дни в любимом им Турине, никуда не денется.

Притягательная Флоренция

Во времена императрицы Анны Иоанновны потомок древнего княжеского рода Михаил Голицын по влечению сердца тайно женился на незнатной итальянке. Влюбленный аристократ не только не обратил будущую жену в православную веру, но в приливе чувств сам принял католичество. В наказание за такую дерзость и провинность Анна своей монаршей властью повелела немедленно расторгнуть этот брак, супругу князя выслать из России, а его самого насильно произвести в шуты. И он еще легко отделался! За подобные вещи можно было угодить в вечную ссылку, а то и лишиться головы на эшафоте. Ведь отказ от веры приравнивался к измене родине и расценивался как очень тяжкий проступок.