Книга История шифровального дела в России - Татьяна Соболева

Переписка, касающаяся важных внутриполитических вопросов, также шифровалась. Мы уже писали о том, что специальный шифр был выработан для переписки о восстании на Дону в 1707—1708 гг. Ключ к этому шифру имели: Петр I, зорко следивший за ходом восстания, А. Д. Меншиков — командующий кавалерией, адмирал Ф. М. Апраксин, который вел строительство гаваней и флота на юге России, где развивалось восстание, подполковник Преображенского полка В. В. Долгорукий, назначенный начальником всех вооруженных сил, выставленных против повстанцев, и азовский губернатор И. А. Толстой, на вверенной которому территории находился оплот от турецкой опасности — Азовская крепость, закладывались, строились новые крепости и гавани, сооружался молодой корабельный флот, причем всем этим начинаниям угрожало быстро ширившееся крестьянско–казацкое восстание. Восстание росло.

Против булавинцев на Дон были направлены гвардейцы, в том числе и Г. И. Кропотов. Меншиков писал ему: «…между тем временем как к нам, так и к господину маеору Долгорукому писать с нарочными курьерами, которых хотя шпигами или под видом переметчиков сквозь воровские войска посылать, ежели каким иным способом послать будет невозможно, и такие с ними письма писать цифирью»[38].

Секретная переписка, для которой имелись особые шифры, велась с администраторами пограничных районов и губерний — с киевским губернатором Д. М. Голицыным, с обер–комендантом Нарвы К. А. Нарышкиным.

В 1711 г. для внутреннего управления государством был создан Сенат. Очень скоро после этого Петр I начинает шифровать свои письма Сенату. Зашифрованные части этих писем обычно касались военных вопросов[39].

Таким образом, можно сказать, что правительственная, общегосударственная шифрованная переписка в Петровскую эпоху активно велась в области внешней политики и дипломатии, в военной деятельности, в области решения внутриполитических вопросов.

Один и тот же шифр без изменения использовали в разное время для переписки с различными лицами. Так, например, шифр, которым Петр I переписывался с Ф. Н. Балком в 1710—1711 гг., был дан позднее Д. М. Голицыну, в 1720 г. — князю Борису Мещерскому. В 1715 г. шифр, которым до того переписывался П. П. Шафиров, был принят для переписки Г. И. Головкина и П. И. Ягужинского, а в 1716 г. его получил П. И. Беклемишев. Один и тот же шифр использовался в разное время и для переписки Коллегии с Я. В. Полонским, Н. Ю. Ифлантом, С. В. Рагузинским, С. Г. Нарышкиным. Подобное использование одних и тех же шифров, сданных ранее в Коллегию иностранных дел; практиковалось на протяжении всего XVIII столетия.

Глава четвертая. Дело продолжается

Преемники

С воцарением на российском престоле Екатерины I вице–канцлером России и, следовательно, руководителем ее криптографической службы становится А. И. Остерман (1686—1747). Вестфалец по рождению, Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) Остерман в 1703 г. вступил на русскую службу к адмиралу Крюйсу, с которым и прибыл в Россию в октябре следующего года. В 1708 г. он был принят в число переводчиков Посольского приказа и служил в Походной канцелярии царя. В июле 1710 г. был послан к прусскому и датскому королям. По возвращении в Россию он назначается секретарем Посольской канцелярии. Остерман сопровождал царя в Прутский поход, причем 12 июля 1711 г. получил звание тайного секретаря, до этого принадлежавшее П. П. Шафирову. В 1716 г. он был сделан канцелярии советником, в 1717 г. участвовал в Аландском конгрессе, а в 1721 г. заключил вместе с Брюсом Ништадтский мир, в награду за что получил баронское достоинство, деревни, деньги и чин тайного советника. В образованной в 1720 г. Коллегии иностранных дел он занял место тайного канцелярии советника. Первенствующее значение Остерман получает при Екатерине I. Усидчивость, трудолюбие, дипломатическое искусство и знание в совершенстве четырех европейских языков сделали его незаменимым для императрицы. 24 ноября 1725 г. она пожаловала Остермана званием вице–канцлера с чином действительного тайного советника, а в начале следующего года он был назначен членом Верховного тайного совета. В ноябре 1726 г. Остерман стал главным начальником над почтами (почт–директором), а 1 января 1727 г. получил орден Андрея Первозванного. В Верховном тайном совете А. И. Остерман сначала держал сторону всесильного князя А. Д. Меншикова. Назначенный воспитателем при Петре II, со званием обер–гофмейстера, он продолжал оставаться сторонником Меншикова до его падения. Влияние Остермана на Петра II, значительное в начале царствования последнего, понемногу потеряло свою благотворную силу, перевешенное влиянием князей Долгоруких. После смерти Петра II Остерман только с виду присоединился к членам Верховного тайного совета, подписавшим условия ограничения самодержавной власти Анны Иоанновны, на самом деле действуя против них.

Поведение его в этом деле, после того как замысел верховников потерпел неудачу, снискало ему благоволение императрицы. 28 апреля 1730 г. Остерман был возведен в графское достоинство и получил земли в Лифляндии, а жена его была назначена статс–дамой к императрице С падением верховников и уничтожением Верховного тайного совета Остерман выдвинулся на первые роли вместе с немецкой партией. В учрежденном 10 ноября 1731 г. кабинете барон Остерман появляется рядом с графом Головкиным и князем Черкасским в звании второго кабинет–министра и в это время приобретает первостепенное влияние на дела, которого не могут у него оспаривать ни дряхлеющий Головкин, ни бездеятельный Черкасский.

После смерти канцлера Головкина Остерман получил звание первого кабинет–министра и, несмотря на обострившиеся отношения между ним и Бироном, сохранил прочное положение при дворе. Императрица Анна Иоанновна в затруднительных случаях спрашивала у него совета; современники называли его «оракулом» государыни, «душою» кабинета. После смерти Анны Иоанновны Остерман первое время держался в стороне от большой политической игры. 10 ноября 1740 г. он был произведен в генерал–адмиралы и оставался кабинет–министром, но не сохранил звания вице–канцлера. Вслед за падением Бирона первенствующее значение перешло к Миниху, но Остерман вместе с принцем Антоном–Ульрихом и графом Михаилом Головкиным вскоре добился того, что Миних принужден был уйти в отставку (1 марта 1741 г.). Остерман остался один, без соперников, почти полновластным вершителем судеб государства. Но не прошло и года, как он пал вслед за свержением с престола Иоанна Антоновича (25 ноября 1741 г.). Он был приговорен к смертной казни вместе с Минихом, Головкиным и другими. 18 января 1742 г. все осужденные были приведены к эшафоту на Васильевском острове против здания двенадцати коллегий. Приговор сначала прочитали Остерману. Он был возведен на эшафот и уже положил голову на плаху, когда секретарь Сената объявил, что по высочайшему повелению осужденному даруется жизнь, с заменой смертной казни ссылкой в Березов. Там он провел пять лет и умер 20 мая 1747 г.

Король Пруссии Фридрих II в своих «Записках» так писал об А. И. Остермане: «Искусный кормчий, он в эпоху переворотов самых бурных верною рукою управлял кормилом империи, являясь осторожным и отважным, смотря по обстоятельствам, и знал Россию, как Верней человеческое тело».