Книга Вечная отличница: В школе арабских танцев - Михаил Оселедчик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выложив еду на блюдо, Ксения чуть отодвинулась от стола и прищурилась, чтобы, как истинный ценитель прекрасного, насладиться созерцанием сотворенного шедевра. Она удовлетворенно щелкнула пальцами и с выражением, размахивая в такт столовой ложкой, продекламировала — сказались-таки последствия общения с Альбертом! — на ходу сочиненное стихотворение:
Раздался звонок в дверь. С порога Милка жадно втянула воздух. Кончик носа от вожделения зашевелился, как у кролика, учуявшего молодую капусту.
— Однако! — многозначительно изрекла она и ринулась на кухню.
Через пару минут подруги уже сидели перед полными тарелками и сосредоточенно поглощали приготовленную снедь.
— Первая сытость — как первая любовь! — изрекла Милка, когда, чувствуя приятную тяжесть в желудке, они переместились на диван со стаканами сока в руках. — Нужно наслаждаться каждым мгновением! Я бы не побоялась этого слова, смаковать его! А потом…
— А потом? — вопросила заинтересованная Ксения.
— А потом тут же переходить ко второй! — Милка бодро потрусила за добавкой.
Как всегда, очень кстати зазвонил телефон. Хозяйка взяла трубку и пропела в нее томным голосом восточной красавицы:
— Аллоуу!
— Ксюш, как ты? — послышался голос Фариды.
— Предаюсь радости чревоугодия на пару с Милкой.
— Звучит заманчиво. Я тоже хочу.
— Ну, приезжай. Глядишь, тебе тоже малость перепадет.
— Через пятнадцать минут буду, — откликнулась Фарида, как известно, тоже большая любительница покушать.
Через четырнадцать с половиной минут раздался звонок в дверь.
— Что едите? — поинтересовалась, разоблачаясь, Фарида.
— Люля-кебабы с соусом, картофелем и луком.
— Тогда чего стоим? Пошли на кухню.
Фарида оказалась достойной сотрапезницей. Наевшись, она хлопнула себя по лбу и воскликнула:
— Вот я раззява! Мне же папахен гостинцы для вас дал!
Дары Востока оказались упакованы в большую картонную коробку. Чаепитие удалось на славу. Утомленные «ночью большой еды», дамы вновь перебрались на диван и, как и положено, мило заворковали о своем, о женско-девичьем. Самые потрясающие новости сообщила Фарида.
— Мы с Гошкой женимся!
Милка с Ксенией переглянулись и захохотали.
— Вы чего? — обиделась Фарида. — Сами мне его подсунули!
— О, Боже! — простонала Ксения. — Прости, подруга… Поздравляем! Только…
— Что «только»? — нахмурилась невеста с приданым.
— Гошка — не подарок. Я ведь была за ним замужем девять лет!
— Да знаю я! — отмахнулась Фарида. — Со мной шелковым станет! Вы моего папахена не знаете! Он дочь в обиду не даст.
— Звучит обнадеживающе… — пробормотала Милка.
— И как же все сладилось? — придвинулась к Фариде Ксения.
— Как в анекдоте. Папахен мой — человек старорежимный. Мне мужик давно нужен, а он сказал, что если любовника заведу — убьет. А замуж никто не брал! И что прикажете делать? — задала Фарида риторический вопрос.
— Без мужика — плохо! — согласилась Милка, рассматривавшая половое воздержание как смертный грех против человеческой природы.
— Значит, подсунули вы мне Гошку. Мужчина он немного подержанный, но еще вполне кондиционный. Главное — деньги любит. А папахен у меня богатенький буратинка, для единственной дочки ничего не жалеет. Он Гошке шикарный «Ролекс» подарил, тот от восторга и поплыл. Решил для закрепления успеха меня в постель затащить. Так сказать, для постановки таможенного клейма.
— А ты?
— Я как покорная восточная женщина сопротивляться не стала, — захихикала жертва высокоморального папахенова воспитания. — Лежим в постели, Гошка в поте лица старается доставить мне неземное блаженство. И тут…
— Что?! — ахнули слушательницы. — Ты можешь не тянуть?!
— Могу, — обиделась Фарида. — Не фиг на меня орать, а то вообще ничего не узнаете. В общем, мы с Гошкой в постели, и тут распахивается дверь, в комнату влетает папахен в халате и тюбетейке, да еще с саблей в руках, а с ним два жутких басмача с ножами! Гошка от ужаса аж взвизгнул! А папахен орет: «Шайтан! О, горе мне! Опозорил меня и мои седины! Пустите, люди, я убью свою распутную дочь и кастрирую этого шакала!» Басмачи вопят, глазищами сверкают и размахивают кинжалами! Гошка от ужаса, как был голый, бухается на ковер, встает на колени и вопит: «Отец! Прости меня! Неземную любовь испытываю к твоей дочери! Желаю жениться на ней!» Тут папахен делает удивленные глаза: «Правду говоришь? Или лжешь от страха?» Гошка его за ноги обнимает и лепечет: «Правду! Правду! Не губи, отец!» Папахен саблю на ковер кладет и говорит басмачам: «Люди! Радость пришла в мой дом! Дочку замуж отдаю за хорошего человека! Внуков мне подарят! Вот оно, счастье!» Басмачи ножи спрятали и тут же благодарственную молитву читать начали. Гошку подняли, напялили на него халат с тюбетейкой и уволокли пировать в честь праздника. Ну, и напоили до бесчувствия!
— А с тобой что?
— А! — Фарида беспечно махнула рукой. — Папахен меня обожает. Это он специально устроил, для гарантии. Чтоб женишок не сорвался!
— У меня от смеха живот болит! — простонала Милка. — Ну, дела! Слушай, а как же ты с ним жить-то будешь после этого?
— Нормально буду! Деньги у папахена есть, а у меня мужик в кровати будет и дети.
— Веселая история, — резюмировала Ксения.
— Папахен сказал: пусть Ксюша с Милой просят, чего хотят. Отблагодарю. Так что соображайте быстрее. Отец слово держит.
— А знаешь что… — задумалась Ксения. — Есть у меня одна просьба. У твоего отца связи большие, пусть узнает, может быть, в каких-то клубах захотят шоу с танцем живота. Я хочу бросить работу и выступать на сцене!
— Ты серьезно? — отшатнулась Милка.
— Серьезнее некуда. В офисе мне скучно. Хочу новую жизнь!
— И новых любовников! — съязвила Милка.
— Мысль неплохая, — невозмутимо подтвердила новоявленная искательница приключений. — Я подумаю над твоим рационализаторским предложением.
Фарида широко зевнула, продемонстрировав белоснежные ровные зубы, и пообещала:
— Сегодня же с отцом и поговорю!
Хитрый Карим мигом оценил все выгоды предложения Ксении: и свое обещание выполнит, и привлекательность собственных клубов повысит. Он распорядился сколотить в залах удобные подиумы, и уже через неделю Ксения дебютировала.
