Книга После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV - первой четверти XVI вв. - Александр Лаврентьев

В начавшемся «нелюбье» ответный ход рязанского князя, теперь явно не скованного никакими обязательствами перед Москвой, последовал только через три года, однако он оказался более чем эффективным. Весной 1385 г., несмотря на особо подчеркнутое докончанием 1381 г., обязательство Олега Ивановича «блюсти» вотчину Дмитрия Ивановича, Коломну и «все московские волости Коломенские»[199], рязанцы «изгоном» захватили южный форпост Великого княжества Московского, город, представлявший исключительное стратегическое и хозяйственное значение[200].

Московско-рязанское «нелюбье» 1385 г. потерялось на фоне грандиозных событий предшествующих лет – Куликовской битвы и кровавого набега Тохтамыша, оставшись в сознании современников событием «местного значения». Военный конфликт из-за Коломны не нашел отражения ни в тверских, ни в новгородских, ни в псковских летописях, под этим годом рассказывающих исключительно о региональных делах. И только в московских летописных сводах «нелюбье» получило отражение[201].

Краткий летописный рассказ сводится к тому, что 25 марта 1385 г. рязанцы под руководством великого князя Олега Ивановича неожиданно, «изгоном» захватили город, взяв в нем большую военную добычу и уведя в плен в Рязань коломенского наместника с «прочими бояры» и «лутчими («лепшими») мужами». Однако уже к концу года, «на Филипово говение», конфликт был исчерпан, причем мирным путем. По просьбе московского великого князя Дмитрия Ивановича в Рязань, послом к Олегу Ивановичу ходил преп. Сергий Радонежский, благодаря которому «нелюбье» завершилось заключением «мира вечного» между противоборствующими сторонами[202]. В долгой и непростой истории московско-рязанских отношений события 1385 г. вокруг Коломны действительно стали последним вооруженным противостоянием[203], а «мир вечныи», кроме прочего, даже способствовал возрождению в Рязани, при участии московских зодчих, великокняжеского каменного строительства, прерванного на полтора столетия татаро-монгольским погромом[204].

Несколько забегая вперед, отметим еще одно важное наблюдение, зафиксированное в отечественной историографии относительно конфликта 1385 г. вокруг Коломны и его мирного разрешения. Очевидно, в результате мирных переговоров была достигнута договоренность о возвращении Рязани Тулы в обмен на захваченную Коломну[205]. Действительно, в договорах, заключенных после примирения Дмитрия Ивановича Московского и Олега Ивановича Рязанского их наследниками, докончаниях 1402, 1434 и 1447 гг., неизменно подчеркивается принадлежность Тулы Рязани, в то время как в первом сохранившемся московско-рязанском докончании, 1381 г., заключенном за четыре года до конфликта вокруг Коломны, Тула – бывшее рязанское владение, отошедшее Москве, о чем писалось выше. Относительно статуса Тулы московско-рязанского договора 1402 г. высказывалось и иное мнение, о нейтральном, не московском и не рязанском, характере территории[206], что в нашем случае дела не меняет. Возвратиться в состав Рязанского княжества или стать впервые рязанской Тула могла, так или иначе, только с согласия Москвы, что и произошло, очевидно, в результате московско-рязанского примирения 1385 г.

А. Б. Мазуров предложил гипотетическую реконструкцию пунктов «мира вечного» Дмитрия Ивановича Московского с Олегом Ивановичем Рязанским, среди которых был возврат рязанскому князю Тулы в обмен на признание Коломны вотчиной Дмитрия Ивановича[207]. Даже если договор 1385 г. и не был оформлен письменно[208], с таким предположением надо, с несущественными оговорками, согласиться[209]. Но справедливым оно будет только в том случае, если великий князь рязанский, после нападения на Коломну марта 1385 г., присоединил ее к своим владениям, сделав государственную принадлежность Коломны предметом торга на переговорах с московским князем конца этого года. Между тем, летопись ничего не сообщает о судьбе города после мартовского «изгона», а в историографии высказывалось убеждение, что «Олег вскоре оставил разоренную Коломну, не надеясь удержать ее за собою»[210].