Книга Ирод Великий. Чужой всем - Светлана Бломберг

Во времена правления Хасмонеев постройки вокруг Храма входили в храмовый комплекс, состоявший из самого Храма, вспомогательных зданий и окружавших его площадей, обладавших разными степенями святости. Внешняя площадь предназначалась для пребывания неевреев и для евреев, не обладавших ритуальной чистотой, здесь находились двор женщин, двор мужчин, двор священнослужителей Храма. Работы по увеличению площади Храмовой горы начались еще при царе Соломоне, а при Хасмонеях были продолжены. При Ироде площадь Храмовой горы была удвоена: вокруг горы была возведена мощная подпирающая стена и пространство между ней и Храмовой горой засыпано землей. Основные силы и средства ушли на это предприятие. Ирод и его архитекторы нашли оригинальное и смелое решение: окружили естественные склоны горы грандиозными подпирающими стенами, высота которых в некоторых местах достигала 50 метров. Пологий склон Храмовой горы к югу потребовал от архитекторов Ирода возвести монументальную подпирающую стену на юго-восточной оконечности этого комплекса. Раскопки в четырех километрах к северо-западу от Старого города в Иерусалиме, а точнее, в районе Рамат-Шломо, показали, что здесь были древние каменоломни. «Это уникальная и сенсационная находка — первая обнаруженная каменоломня, использовавшаяся для строительства Второго Храма», — отметил израильский археолог Юваль Барух. Здесь рабы царя Ирода высекали огромные камни. Ранее археологи предполагали, что каменоломня, где высекали камни для строительства Второго Храма, находилась в самом Старом городе. Но огромные размеры камней, найденных на месте, — длиной около 8 метров, а также монеты и фрагменты сосудов указали на то, что именно в этой каменоломне две тысячи лет назад тесали камни для стен Храмовой горы, включая Стену Плача. «Мы никогда не встречали в Израиле сооружений, в которых использовались бы камни такого размера, кроме стен Второго Храма», — сказал археолог. В период Второго Храма правители города выбирали для строительства государственных общественных зданий камень высшего качества, который добывали из твердых слоев известняка, по-арабски называемого «малакех» — «царственность» из-за его красоты и прекрасных строительных свойств, придававших прочность постройкам. Штукатурка и цемент были в те времена очень дороги, и в этих постройках они не применялись. Крупные камни весом от 2,5 до 5 тонн перевозили на Храмовую гору с помощью лошадей, быков и верблюдов, иногда в повозку впрягались рабы. Камни подгонялись постепенно со всех сторон, так что каждый камень заключен в рамочку по краям.

Собственно Храм имел форму льва — был узок сзади и широк спереди. Высота Храма была увеличена на 20 метров, а ширина — на 15 метров. Здание Храма было облицовано мрамором трех разновидностей, каждый из которых обладал своим оттенком: голубым, белым и бело-голубым. Иосиф Флавий писал, что мраморные стены этого здания были покрыты тяжелыми листами золота, которые с восходом солнца отражали солнечные лучи и ослепляли тех, кто смотрел на Храм. Однако этому противоречит талмудическое предание, где сказано, что советники рекомендовали Ироду не покрывать стены Храма золотом, так как впечатление, которое производили его стены без каких-либо украшений, было и так очень сильным. Но Ирод приказал прикрепить к воротам Храма золотого орла, что вызвало недовольство священников и простого народа. Талмуд утверждает, что «тот, кто не видел Храма Ирода, никогда в жизни не видел красивого здания».

Недалеко от Иерусалима в Иудейской пустыне был крутой обрыв у скалы, которая называлась Азазель, куда храмовые священники ежегодно в Йом-Кипур приводили черного «козла отпущения», на него возлагались все грехи еврейского народа, и жертвовали его — сбрасывали с обрыва. Священники подавали об этом сигнал, сигнал принимали на Масличной горе, передавали на Храмовую гору. Ко времени царствования Ирода в цивилизованных государствах — Греции и Риме — этот жестокий обычай казался пережитком прошлого. Но, соперничая с Соломоном, Ирод даже расширил масштаб ветхозаветных жертвоприношений. За пределами Храма располагался базар, где можно было купить жертвенных животных, голубей, куриц, ягнят, чтобы отнести священнику — только он мог совершать жертвоприношение. Здесь же меняли деньги, которыми оплачивали вход в Храм. Каждый направлявшийся в Храм приносил одно жертвенное животное, а богачи приводили чуть ли не целые стада. До 700 священников, силачей и мясников забивали жертвенных животных. В искусно сделанные смывные стоки лились потоки крови, ритуал вселял первобытный ужас. Вокруг Храма образовалась атмосфера, больше напоминающая торжище: голоса многотысячной толпы, рев забиваемых животных, бренчание денег… Мир этот был земным, материальным, не способствовал духовному общению с Богом. Когда же торгаши окончательно обнаглели и поставили свои прилавки в границах Храма, некий иудей по имени Иешуа наконец возмутился и прогнал их. Но это было уже после смерти Ирода…

Смертельная борьба наследников

Ироду исполнилось 60 лет. Для того времени это был весьма почтенный возраст. Первой его женой была изгнанная Дорис, второй — убитая Мариамна. Около 27 года до н. э. Ирод женился на самаритянке Малфаке. В 23 году до н. э. Ирод взял очередную жену — Мариамну II, а ее отца Симона назначил первосвященником. За эти годы через его постель прошло в разное время 10 жен, а сколько было наложниц, не считал никто. Поэтому детей у него был не один десяток. По крайней мере, официальных детей, которых он признавал, было 15. Кто-то из них должен был стать наследником царя. Больше, чем на других детей, царь возлагал надежды на сыновей от Мариамны I — Александра III и Аристобула IV. К тому же, они были хасмонейского рода. Сыновья завершали учебу в Риме, и Ирод сам поехал за ними. Молодые люди были красивы, прекрасно образованы и воспитаны. Но оба были заносчивы, держались при дворе Ирода надменно, понимая, что в дальнейшем кому-то из них придется наследовать царский титул. Мальчики были истинными детьми своего отца и строили планы относительно остальных жен Ирода и сводных братьев: их мачехи встанут за ткацкие станки рядом с рабынями, а сводным братьям достанутся должности деревенских писарей. Им подобрали невест: Александр женился на Глафире, дочери Архелая Сизиния, царя Каппадокии, большого государства-клиента на востоке Малой Азии, игравшего важнейшую роль в восточной пограничной системе Рима. Девушка унаследовала игривый нрав своей бабушки, которую тоже звали Глафира. Бабка в свое время соблазнила самого Антония, а внучка осмеливалась подшучивать над Иродом: почему он выбирал себе жен по красоте, а не по воспитанию? Глафира-внучка без конца твердила о том, что с обеих сторон она обладательница древнейших кровей, а с материнской стороны в ней течет кровь богов.

Гомосексуализм не был распространен в еврейских общинах постталмудической эпохи. Но в Риме и Греции нетрадиционная половая ориентация считалась обычным явлением. Александр не привык скрывать своих симпатий к мужчинам, да и вообще сдерживать свои чувства он не считал нужным. Он соблазнил трех евнухов Ирода. Согласно иудаизму, гомосексуальная связь является уклонением от основной миссии человека на земле, гомосексуализм рассматривается как практика обществ, являющихся «мерзостью» в глазах Бога. Поведение Александра было вызывающим, его совершенно не волновало мнение окружающих.

Аристобул женился на своей кузине Беренике, дочери сестры Ирода Саломеи И. Он был уязвлен тем, что его женили на женщине «простого» рода, каким он считал род своего отца, позволял себе презрительно относиться к теще, а Береника передавала все его слова матери, сестре Ирода. Она знала, что Ирод всегда встанет на защиту своей идумейской родни. Саломея наушничала Ироду на зятя: Александр во всеуслышание заявлял, что Ирод, чтобы выглядеть моложе, красит волосы. Дескать, рядом с отцом он всегда сутулится, дабы не выглядеть выше его ростом, задевая тщеславие Ирода, и добавлял, что, когда они вместе охотились, он умышленно «мазал», чтобы скрыть от отца свою меткость. Распуская язык, молодые люди переоценили свои силы: не стоило выводить из себя Ирода, который не остановился перед убийством их матери, как он ее ни любил. Ирод был разочарован в своих сыновьях, обвинял во всем дурную наследственность Хасмонеев. Нет, эти ребята ему разонравились.