Книга Танцуя на радуге - Барбара Картленд

— Ни в коем случае этого не допускай! — сказала Ингрид поспешно. — Но предостерегаю тебя: не противопоставляй графа Фабиану, не то они потребуют друг у друга сатисфакции.

— Надеюсь, я больше не увижу графа.

Но Лоретта поторопилась. Когда они вернулись домой, лакей доложил Ингрид, что граф Эжен де Марэ ожидает их в Серебряном салоне.

— Теперь видишь, что ты натворила? — спросила Ингрид. — Я не могу вообразить, что привело его сюда второй раз за один день, если не желание снова увидеть тебя.

— Тогда скажи ему, что я сразу поднялась к себе отдохнуть, — тотчас ответила Лоретта и, не дожидаясь согласия Ингрид, быстро взбежала по лестнице.

Нет, она правда прилегла отдохнуть перед обедом, но не надолго.

Ей хотелось поскорее заняться своим туалетом, чтобы воздать должное своему новому платью. И еще она боялась, что ее кузина не успеет подкрасить ей лицо, чтобы она не выглядела jeune fille.

— Ты очаровательна, любовь моя, — сказала Ингрид, оглядывая результат своих трудов. — Даже слишком! Обещай, что будешь осторожна!

— Ты опекаешь меня, словно наседка единственного цыпленка! — поддразнила ее Лоретта. — Обещаю, что сумею позаботиться о себе.

— Потрогай дерево! — быстро сказала Ингрид. — И помни: оставить между собой и Фабианом Ла-Манш не так уж трудно.

— Я помню. Но еще я помню, что он переплывет его, едва примет папино приглашение.

Когда лакей доложил, что маркиз де Соэрден ждет ее, Лоретта медленно спустилась по лестнице.

Она чувствовала, что струящийся за ней шлейф придает ей зрелое достоинство, не вяжущееся с юной девушкой.

И волосы у нее снова были уложены в сложную прическу, другую, чем за завтраком. И не в довольно безобразный узел, модный тогда в Англии, а одевали ее головку будто венцом. И придавали ей, решила она, именно тот греческий вид, который маркиз упомянул за завтраком.

Она не думала, что он обратит на это внимание, но когда карета отъехала, он повернулся к ней и сказал:

— Само совершенство! Теперь совершенно очевидно, что вы одна из олимпийских богинь и прекрасно это знаете.

Она подняла брови, словно ожидая объяснений, и он продолжал:

— Теперь Греции принадлежит не только ваш нос, но и ваши волосы, и поверьте мне, когда я позволю себе сказать, как мало я ожидал, что женщина может выглядеть такой обворожительной!

И вновь в его голосе прозвучала искренность, которую Лоретта поспешила приписать умелому актерству.

Но если это было только притворство, то актер он был неподражаемый.

— Где мы будем обедать? — спросила она, чтобы переменить тему.

— Я не хотел бы, чтобы нам мешали мои друзья и знакомые, которые сочтут необходимым раскланяться со мной, хотя бы для того, чтобы узнать, кто вы, а потому везу вас к «Лаперузу». Небольшое местечко на набережной Сены, где мы сможем вообразить себя в приятном одиночестве.

— Я впервые переступлю порог ресторана, — призналась Лоретта.

— Я так и полагал, — сказал маркиз. — Есть столько других мест, куда я хочу свозить вас, Лора. Невозможно выразить словами, как чудесно это будет.

Она не поняла, что он подразумевает, и мгновение спустя сказала:

— Меня зовут леди Бромптон.

— Для подобных формальностей уже поздно, — ответил маркиз. — Думаю, вы, как и я, когда мы встретились сегодня, почувствовали, что мы узнаем друг друга через пространство и время.

Лоретта быстро взглянула на него, отвела глаза и только тогда сказала:

— К… как вы можете… говорить подобные… вещи?

Но думала она о том, что, как ни странно, в ту минуту ею овладело именно такое чувство.

Она тогда ощутила всю силу его магнетизма. И теперь, призналась она себе (хотя, конечно, на самом деле этого быть никак не могло), его такое необычное лицо обрело над ней какую-то особую власть и вполне подходило для героя ее грез, который до этого мгновения оставался безликим.

Тут же она попеняла себе за безумные фантазии — именно так она не должна думать! Ей надо помнить все, о чем предупреждала Ингрид.

Расстояние до ресторана, где им предстояло обедать, оказалось небольшим. Он помещался в высоком доме, и когда они поднялись по узкой лестнице, их проводили в небольшую комнату, где стояло только три столика с двумя стульями у каждого. В комнате никого не было. Их усадили за лучший столик у окна, за которым виднелась Сена и отраженные в ней огни.

Но там был и глубокий сумрак, полный, казалось Лоретте, теми же смутными вопросами, которые кружились и кружились в ее мыслях.

Официант подал ей меню, но, не заглянув в него, Лоретта сказала маркизу:

— Закажите, пожалуйста, и для меня. Я столько слышала о специальных блюдах во французских ресторанах, но я не знаю, как их выбрать.

— Я знаю, что вы предпочитаете, — сказал маркиз, — и без того, чтобы вам пришлось мне это объяснять.

Лоретте его слова показались очень странными.

Тем не менее она с какой-то боязнью подумала, что он говорит правду, и знает не только какие кушанья она выбрала бы, но и какие напитки.

«Такие мысли он внушает каждой приглашенной им женщине», — поспешила она напомнить себе.

Но было невозможно игнорировать исходившую от него жизненную энергию, и так трудно не глядеть прямо на него через маленький столик.

Он изучал меню очень долго. Затем заказал бутылку шампанского, и, сделав глоточек, Лоретта поняла, что такого прекрасного шампанского она еще никогда не пробовала. Она продолжала смотреть в окно, потому что, как она с ней ни боролась, ею овладела застенчивость.

Однако маркиз не начал осыпать ее комплиментами, как она ожидала, и не вернулся к тому, о чем говорил в карете, а сказал просто:

— Полагаю, вы уже поняли, что электричество придало Парижу новый блеск. Его теперь называют «La Ville Lumiere»[17], и вот почему я хочу показать вам «le fee electricite»[18], вы сразу поймете, откуда такое прозвище, и я знаю, вы будете восхищены.

— Париж уже меня заворожил! — сказала Лоретта тоже тоном светской беседы. — Я даже не воображала, что Елисейские поля так зелены и так живописны, и, наверное, из всех столиц только в Париже такие большие особняки, как у маркиза, стоят среди деревьев?

— Вы правы, — ответил ее собеседник. — Хотя Лондон обладает своей атмосферой и притягательностью, я не верю, что есть город, способный соперничать красотой с Парижем!

— А вы знаете Лондон?

Задав этот вопрос, она вдруг поняла, что ни разу не слышала от отца, что он встречался с маркизом в Англии, хотя он постоянно упоминал, как видел дюка то на одних скачках, то на других.