Книга Код фортуны - Наталья Калинина

Инга одним глотком допила остывший чай, отнесла чашку на кухню и решительно направилась в свой кабинет.

Она остановилась перед шкафчиком, в котором хранила все необходимое для работы: масла, свечи, травы, ткани, нитки, заготовки для оберегов и прочее. Инга решила, что раз Лёке так сложно найти время для визита, лучше изготовить ей оберег и привезти его в субботу на концерт. Предмет, напитанный Силой, будет охранять владелицу и приносить ей удачу. Под удачей подразумевалось не столько материальное благополучие, фортуна в лотерее и азартных играх, сколько везение в случаях, если носителю оберега грозит опасность. Например, такой оберег может не дать своему владельцу сесть в такси, которое после попадет в аварию, или на самолет, которому предстоит катастрофа. Поначалу, конечно, обладатель оберега возмущается тем, что в последний момент кто-то отпихивает его от такси и сам нагло забирается в салон, или нервничает в попавшей в пробку машине, сетуя на то, что опаздывает, нервно поглядывает на часы и отсчитывает оставшиеся до окончания регистрации минуты. А потом – прославляет везение, благодаря которому не сел в разбившуюся машину или самолет. В Ингиной практике уже бывали такие случаи.

Но оберег помогает не только в ситуациях, когда жизни владельца что-то угрожает, но и защищает своего хозяина от любого направленного негативного воздействия, откуда бы оно ни исходило и на что бы – на психику, на душу, на эмоциональную сферу – ни было направлено. Оберег охраняет от навязывания чужой воли, внушений извне, тяжелых депрессий, приворотов.

Инга по очереди снимала с полки коробочки, задумчиво перебирала их содержимое – будь то камни, деревянные бусины различной величины, серебряные пластинки – и ставила обратно. Важно правильно подобрать объект, из которого собираешься изготовить оберег. Этот предмет или материал должен ассоциироваться с будущим владельцем, подходить к нему. Ведь легко можно ошибиться в выборе материала, и тогда вся работа окажется напрасной.

Прошлый оберег для Лёки был изготовлен из серебра. С этим материалом, помнится, Инга ассоциировала свою подругу. Но, к сожалению, в тот раз она ошиблась: серебро не подходило Лёке, оно темнело на ней, и ту подвеску на браслете приходилось очень часто чистить. В итоге оберег все равно потерялся. В этот раз Инга решила взять что-нибудь другое, но никак не могла подобрать нужное. Камни казались «тяжеловатыми», к тому же они «молчали»: Инга по очереди брала в ладонь каждый, закрывала глаза, мысленно рисуя образ подруги, но ни один из присутствующих камней не «откликнулся» теплом, дающим понять, что он созвучен с будущей владелицей. Деревянные бусины тоже не подошли. Инга дважды перебрала содержимое своих коробочек и с разочарованием отставила.

Может, все дело в том, что она просто устала? Немудрено: ночь уже сливается с рассветом, и скоро густую чернильную темноту рассеют солнечные лучи.

А может, все дело в том, что Инга никак не могла представить себе настоящую Лёку. В ее памяти путались два образа: подруги, которую она знала в прошлом, еще до ее оглушительного успеха – сомневающуюся, мнительную, робкую, нежную и хрупкую, как нераспустившийся бутон; и Лёки, которую она увидела и услышала сейчас – закаленную закулисными интригами, обветренную успехом, обласканную массовой любовью, более уверенную, твердую, немного холодную. Какая из этих двух Лёк настоящая? Осталась ли она прежней и вся эта твердость – лишь защитная броня, под которой по-прежнему скрывается уязвимая душа? Или она и вправду закостенела? Как тут понять?

Решение пришло при взгляде на магнитофон: настоящая Лёка – в песнях. В музыке обнажалась ее истинная душа, в стихи облекала она свои сокровенные мысли, в голосе звучало ее настоящее настроение.

Инга вышла в салон, поставила в музыкальный центр диск со сборником Лёкиных песен – новых и старых, надела наушники, легла прямо на пушистый ковер и прикрыла глаза.

Нет, она не вспоминала Лёку – такую, какой ее знала, не перебирала в памяти, как еще четверть часа назад – бусины в коробке, эпизоды из их прошлого, не вела с подругой мысленных диалогов. Она просто слушала песни – сложный и причудливый орнамент из музыки, голоса и пронзительных текстов. Лёка была гениальной, только она могла соткать из отдельных, казалось бы, таких разных мелодий единое полотно, вышить по нему узор из сложных аккордов, украсить бисером из трелей, окантовать синкопами. Решение пришло на четвертой песне: вышивка! Именно такой оберег, классический, подойдет Лёке.

Инга сняла наушники, положила их на ковер, поднялась и, не выключая магнитофона, прошла в свою спальню, где в комоде хранилась пара новых сорочек, купленных специально для ритуалов. Простых, ничем не украшенных, ровных, до колен, из натурального хлопка без синтетических добавок. Для подарка такие сорочки вряд ли бы сгодились, слишком уж неказистые. Но Инга почувствовала, что такая сорочка с вышивкой, которую она собиралась сделать, послужила бы для Лёки хорошим оберегом. Но когда она открыла ящик комода, увидела еще и несколько новых косынок. И решила, что косынка подойдет лучше – ее, в отличие от сорочки, можно носить постоянно – как шейный платок, как «браслет», да просто придумывая различные комбинации.

С косынкой в одной руке и коробкой с нитками – в другой Инга вернулась в салон к включенному музыкальному центру. Прочитав про себя заговор на начало важного дела, она вновь нацепила на голову наушники, села прямо на пол и разложила вокруг себя на ковре разноцветные нитки для вышивания.

До утра, слушая песни Лёки и представляя девушку себе так четко, будто она находилась рядом, чувствуя Лёкино тепло и дыхание, Инга вышивала косынку разноцветными нитями в теплых тонах, вплетая в сложный, как мелодии, узор свою силу, любовь и пожелание всех благ для новой владелицы. Когда отзвучала последняя песня, Инга обрезала нитку, прочитала над косынкой заговор и запечатала новый оберег. Уставшая, обессиленная, но счастливая от хорошо выполненной работы, девушка растянулась прямо на ковре и мгновенно уснула, прижимая к груди вышитую косынку.

VI

Сейчас он уже и не мог вспомнить, что именно толкнуло их, четверых, в ту пропасть, выбраться из которой не удалось никому. Алкоголь? Кураж? Дикий спор? Плата за бездушную жестянку на четырех колесах, которую из цинизма погасили не деньгами, а телом девушки? Такое безумное решение могло прийти в голову только растопившим остатки совести в алкогольно-кокаиновом угаре. Или виной всему было банальное соперничество между двумя «друзьями», которые все никак не могли поделить одеяло лидерства? Скорей всего так.

Петр, ее жених, и Савелий все то время, что он их знал, будто не жили, а участвовали в конном забеге на двоих, борясь за виртуальный кубок лидерства. Они шли ноздря к ноздре – оба купались в женском внимании, оба умели великолепно завоевывать внимание, меняя амплуа, как блестящие актеры, то перевоплощаясь в благородных рыцарей, то в грустных романтиков, то в остроязычных циников, то в Каев с замороженными сердцами, которые цепляли за душу девчонок ничуть не меньше рыцарей, то в рассудительных философов, то в ярмарочных Петрушек, шутов и балагуров. Иногда кто-нибудь все же вырывался на полголовы вперед: когда первым «уламывал» на жаркую одноразовую ночь девчонку, приглянувшуюся другому (чаще в таких спорах выигрывал Петр, как обладатель более смазливой физиономии), или становился обладателем мобильного последней модели, навороченного ноута или стильных тряпок (здесь уже брал реванш Савелий, козырем которого была не внешность, а материальное благополучие).