Книга Кубинский кризис. Хроника подводной войны - Питер Хухтхаузен

Рыбалко замолчал и оглядел каждого из командиров, словно хотел обнаружить малейшие признаки непонимания.

— Адмирал Фокин просил меня подчеркнуть тот факт, что в ходе выполнения поставленных задач каждый из вас несет на своих плечах колоссальную ответственность.

Основная забота за подготовку лодок к убытию была возложена на командующего СФ адмирала Касатонова и члена Военного совета СФ контр-адмирала Сизова. Фактически же именно адмиралы Фокин и Рыбалко выполнили большую часть работы по подготовке подводных лодок и непосредственно помогали командирам, когда у тех возникали трудности с получением дополнительных запчастей и провианта. Адмирал продолжал бубнить своим высоким голосом, а Шумков поглядывал на других командиров лодок, которые, хоть и выглядели уставшими, слушали внимательно. Минувшая неделя выдалась жаркой, потому что они взяли на борт большое количество топлива и запасов, заполнив почти каждый сантиметр свободного пространства на каждой из лодок. Шумков заметил, как дежурный открыл печную дверцу и с шумом высыпал в печь банку мелкого угля. Дверца хлопнула, прервав адмирала.

— Архипов, освободите помещение от рабочего персонала.

Начальник штаба вскочил на ноги и бросился к двум дежурным, тесня их к двери на черный как смоль утренний воздух. Потом он вернулся на свое место.

Адмирал продолжал:

— Каждый из вас имеет возможность нанести смертельный урон американским силам, но я призываю вас к сдержанности. Считается весьма маловероятным, чтобы американские противолодочные силы представляли собой нечто более серьезное, чем то, что они являются в повседневной степени готовности, и особой опасности не представляют. — Он опять прокашлялся. — Тщательно изучите ваши боевые задачи, они расписаны очень подробно.

Шумков поглядел на Дубивко, который улыбнулся и слегка повел глазами, показывая, что все это он уже слышал. Эти двое были близкими друзьями, и в прежние годы каждому из них довелось послужить не на одной лодке. Они считались самыми опытными командирами в эскадре и лучшими в бригаде. Они не знали, какова их новая боевая задача, но понимали, получив специальную тропическую форму, что их отправляют надолго, и туда, где будет гораздо теплее, чем на Кольском полуострове. Оба предвкушали приключения, но знали, что менее авантюрные командиры — Савицкий, которого прозвали Свитер, и Кетов, по прозвищу Осторожный, не очень-то приветствовали идею продолжительной командировки. И Шумкову, и Дубивко нравились загадочность и аспект неизвестности их боевых задач.

Адмирал завершил разговор:

— Каждый из вас имеет в своих руках потенциал, достаточный для начала новой мировой войны, и поэтому, товарищи, постарайтесь не втянуть нас в нее. А теперь, — он помедлил, словно подыскивая слова, — удачного вам плавания и семь футов под килем. — Это была старая присказка русских моряков, во многом сходная с известной на Западе прощальной поговоркой «пусть у вас всегда будет хороший ветер и попутное течение», обычно она произносилась в ходе более дружеских и менее формальных прощаний; здесь же она была несколько неуместной. Рыбалко казался взволнованным, несомненно, его беспокоила важность задачи, которая им предстояла. — Вопросы есть?

Последовала долгая и молчаливая пауза. Шумков оглядел сидящих за столом и вдруг увидел, что Кетов встает.

— Товарищ адмирал, я знаю, что наши боевые задачи детально расписаны в запечатанных конвертах, которые уже на борту, но мы все беспокоимся по поводу условий использования спецторпед. Чего именно нам ожидать? Как и когда мы можем применить их?

Последовала еще одна долгая пауза, а потом вперед шагнул адмирал Фокин. Рыбалко, которому пришли на выручку, отступил немного назад, опять коротко кашлянув.

— Товарищи командиры, — начал Фокин, — мы все еще не полностью готовы, чтобы заниматься этим вопросом, но чтобы вы знали наверняка…

Начальник штаба СФ вице-адмирал Россохо, сидевший позади группы старших начальников, неожиданно встал со стула и прошел вперед. Он оглядел собравшихся и помолчал, словно ожидая начала своей партии на сцене. Вся четверка командиров подводных лодок с изумлением взирала на легендарную фигуру. У Россохо были острые черты лица, которые отличали его от большинства русских офицеров, и походил он больше на греческую статую, чем на русского адмирала.

Россохо оглядел четверых командиров лодок и произнес громко и отчетливо:

— Товарищи офицеры, по возвращении на лодки запишите мои слова в свои вахтенные журналы. Итак, применение спецоружия разрешается при следующих условиях: первое — в том случае, если вы атакованы глубинными бомбами и прочный корпус лодки разрушен; второе — при нахождении в надводном положении вы попали под обстрел и получили повреждения; и третье — по приказу из Москвы.

Опять последовала долгая пауза, во время которой все адмиралы обернулись, чтобы получше разглядеть высокого, стройного, но широкогрудого Россохо, который стоял с выдвинутым вперед подбородком, словно ожидая нападения. Никто больше и слова не сказал об условиях применения спецоружия. Стоявший за столом Кетов перевел взгляд с адмирала Рыбалко на адмирала Фокина и сел, увидев, что они больше ничего не добавят к сказанному. Рыбалко опять спросил:

— Вопросы? — Вопросов не было.

Офицеры дружно поднялись и поочередно тепло попрощались с Рыбалко, пожав ему руку, потом отсалютовали другим адмиралам, стоявшим чуть позади Рыбалко; хоть Рыбалко и был ниже адмиралов по должности, те уступили ему честь прощания, поскольку в оперативном плане командиры лодок подчинялись непосредственно ему. Командиры вышли на улицу, где царила все та же кромешная темнота и клубился туман, делавший темноту еще более дикой. Четверка командиров лодок и начальник штаба бригады остановились, чтобы покурить и дать глазам привыкнуть к темноте.

— Как вы думаете, что привело Россохо в это богом забытое место? Что, операция является каким-то новым экспериментом в морской науке? — прервал молчание Кетов.

— Понятия не имею, — сказал Шумков — знаю только, что у меня на борту больше икры и тушенки, чем мне довелось увидеть за всю свою службу.

— Ну да, а еще эти нелепые короткие штаны защитного цвета, — ответил Кетов. — Ты когда-нибудь видел коленки Савицкого под шортами на Черном море? Не доводилось? Он похож на цаплю.

— Ну, товарищи, — произнес начальник штаба Архипов, — пора идти. Желаю удачи. — Они обменялись рукопожатиями.

— Вот что, товарищ Дубивко, — шутливо произнес Шумков, направляясь к пирсу, — помни, что в этом супе я буду идти сразу за тобой, поэтому не останавливайся, а то я врежусь в твою корму.

— Похоже на тебя, Николай, — улыбнулся Дубивко. — Ты ведь служака, знаешь, что командир бригады будет контролировать поход с лодки Кетова, так что ты все время будешь выпендриваться. — Они заулыбались в темноте и зашагали по пирсу.

Шумков вспоминал, что произошло за последние полгода. Хотя они узнали об операции «Кама» только два месяца назад, их экипажи готовились к ней уже более шести месяцев. С января все четыре лодки находились на верфях в Росте, недалеко от Мурманска, где проходили регламентное обслуживание в увеличенном объеме и ремонт. Четверо командиров поняли, что им предстоит долгий и трудный патруль и что, возможно, они будут действовать совместно, поскольку ремонт на верфях производился с изменением сроков планового ремонта каждой из четырех лодок, однако никто из их экипажей не имел и представления о том, что продолжительный поход будет включать в себя и смену порта базирования. Слухи разного рода ходили по домам подводников в Полярном с апреля, и многие из этих слухов были близки к правде. От одной офицерской жены к другой передавался рассказ о том, что их ожидает переброска воздушным или морским путем в какие-то новые порты в какой-то далекой стране с тропическим климатом. Многие из слухов отвергались как принятие желаемого за действительное, особенно в те месяцы, когда весна казалась совсем близкой, когда неотступные мороз и снег на Кольском полуострове все слабели и слабели и в конце июля наступало короткое лето. Жизнь на Севере была нелегкой, но всегда имелась золотая возможность отдохнуть всей семьей в отпуске во флотских оздоровительных центрах на Черном море. Эти отпуска случались обычно после окончания тяжелых походов и давали мужественным женам и семьям нечто, и это нечто стоило ожидания. Продолжительность отпусков уменьшалась из-за разных дополнительных забот, потому что у командного состава всегда, кажется, имелся длинный перечень неоконченных дел, проблем с личным составом, учебными циклами и материально-техническим обеспечением — и всем этим надо было заниматься именно командирам.