Книга Прощание с Доном. Гражданская война в России в дневниках британского офицера 1919-1920 - Хадлстон Уильямсон

Однако вовсе нельзя сказать, что было чересчур много британских офицеров, чтоб можно было добиться большого прогресса в этом деле, и любая попытка со стороны отдельных лиц занять твердую позицию или поехать на фронт, чтобы изучить условия на месте, сурово подавлялась штабом британской миссии, а политика мастерской бездеятельности, царившей в Екатеринодаре, где находился штаб, никогда не походила на ту, которая бы отвечала ситуации. Однако сама эта политика рекомендовалась и российскому Верховному командованию, потому что оно преимущественно состояло из бывших офицеров императорской армии, воспитанных в духе старой русской школы, и такая политика не требовала большого личного контроля со стороны офицеров высокого ранга, а по данной проблеме любого ранга вообще. Таким образом, то, что британским офицерам виделось как отсутствие инициативы, многими старшими российскими офицерами, чьи личности сами по себе делали их популярными у Деникина и его штаба, рассматривалось как совершенно правильное поведение – и к тому же весьма похвальное !

Однако, отдавая им справедливость, наши русские друзья были крепко биты немцами на большинстве фронтов, утратили всю свою собственность, многие связи и большую часть своей страны, а также еле уцелели сами в одной из самых кровавых революций в истории. Они были плохо оснащены; им платили столько, что хватало лишь на то, чтобы не протянуть ноги, и их бессистемно распределяли со всевозможными типами войск – в основном с дезертирами из Красной армии, – чья верность ни в коей мере не была гарантирована. У них не было достойного железнодорожного сообщения, а была лишь такая телеграфная и телефонная связь, какую можно было приспособить к существующим условиям. У них не было никакой надежды на успешное ведение дел, поскольку не было сильного руководства.

Кто руководил их действиями, я не знаю, но точно знаю, что отсутствие четкой политики и британский девиз «Пусть Россия сама решит проблему своего спасения!», который выполнялся до последней буквы закона, разрушили почти все ранним летом 1919 г.

Хотя в то время красные отходили на север, события необратимо становились все тревожнее для британского престижа, когда произошли неожиданные перемены в штабе миссии, и генерал Бриггс, который испрашивал разрешения отбыть на родину, был заменен генерал-майором Холманом. Являясь адъютантом и генерал-квартирмейстером 4-й британской армии во Франции, Холман был известен как человек, хорошо знающий русский язык и очень симпатизирующий этой стране, и мы вдруг стали надеяться на большие дела.

В мае я отправился на поезде с целью инспекции оснащения батареи гаубиц калибра 4,5. Посреди степи паровоз – некая старая модель дымовой трубы с шестифутовым ведром – сломался, и нам пришлось встать там, откуда во все стороны ни души на несколько миль. После стука колес тишина казалась зловещей, а степь вокруг железнодорожной колеи выглядела пустынной, безжизненной и гнетущей. За всю поездку мы почти не видели признаков жизни за пределами мрачных, окрашенных в коричневый цвет деревень с их деревянными, крытыми соломой домами, и пустота степи казалась жуткой.

– Что случилось? – кто-то спросил.

– Паровоз отдал богу душу, – был ответ.

Князь Лихтембергский, ехавший с нами в качестве переводчика, решил, что причина в отсутствии топлива, и изо всех сил пытался убедить машиниста заправить его дровами из груды, лежавшей позади окопов. Однако эту битву он проиграл и в конце концов вернулся и радостно доложил, что паровоз отказывается реагировать на любой вид топлива.

– Теперь поезд полностью вышел из строя, – весело сообщил он, – так что нам надо дожидаться другого.

Так как мы знали, что кавалерийские разъезды коммунистов прорывались по соседству и пытались уничтожить наши пехотные части, это предложение было малопривлекательным.

Мы пристально всматривались в голую степь. Не было ничего видно, кроме травы и цветов да редких куропаток, и ничего не слышно, кроме шума медленно выходящего пара на фоне пения жаворонков.

Наконец кто-то ухитрился с помощью угроз заставить заняться ремонтом паровозную команду, которая предпочитала всплескивать руками да винить во всем кого угодно, кроме себя, и нам удалось вновь двинуться в путь. Я совсем не жалел, что мы добрались до цели нашего путешествия.

Я часто обращался к Кейсу за советом и информацией. Он жил в очень симпатичной квартире в Ростове недалеко от реки, и его помощниками были капитан Уокер из Бейсуотера (район в западном Лондоне) и капитан Иваненко, русский кавалерийский офицер с международной репутацией отличного наездника, а его конторскую работу вела княгиня Кантакузина, которая, помимо того, что обладала красивой внешностью, говорила на удивительно хорошем английском и организовала свою работу с огромным искусством. Квартира ее стала местом отдыха для любого британского офицера, задержавшегося на ночь в Ростове, и ее гостеприимство вошло в поговорку.

В противоположность большинству из того, что я видел в британской миссии, Кейс был в основном человеком действия, и в июне его назначили политическим представителем британского правительства в Ростове, это означало, что он делал все, ездил везде и выполнял обязанности офицера связи всех видов. Больше всего он был занят организацией и руководством отдела разведки, который пытался воевать с искусной пропагандой, которую вели в городе многочисленные германские и большевистские агенты.

Я часто подозревал графа дю Чайла и Алексиса Аладьина в прогерманских симпатиях и даже какое-то время полагал, что дю Чайла – германский агент.

Их наверняка было полным-полно вокруг, потому что борьба донских казаков против большевиков всегда поддерживалась иностранной помощью, которая вначале шла от немцев либо напрямую через оккупационные войска, либо через украинцев, которые получали ее из того же источника. Даже сама Донская армия была организована по немецкой системе и определенно испытывала большое восхищение перед немецкой деловитостью. Многие из германских офицеров, находившихся в оккупационных войсках в Новочеркасске и Ростове, фактически не жалели ни денег, ни хлопот, чтобы снискать расположение всех слоев населения, они взяли на себя руководство железной дорогой и телеграфными системами и внесли в них большую, чем когда-либо, эффективность. С большевиками они поступали сурово и решительно.

Вдобавок к этому Россия всегда весьма обожала германское искусство и немецкую систему образования. Эти две нации в большой степени смешались путем брака в силу своего географического положения, а многие величайшие российские правители, включая саму Екатерину Великую, имели более немецкой крови, нежели русской. Несмотря на то что шла Первая мировая война, повсюду в России существовала сильная прогерманская партия, а Екатерина привезла в страну миллион с четвертью чистокровных германских колонистов, чтобы они дали пример опрятности, экономности и производительности в сельском хозяйстве. Как этническая общность, эти немцы всю войну были ультралояльны России, но индивидуально многие из них являлись, прежде всего, немцами, и Отечество всегда занимало в их сердцах самое главное место. Они составляли ту почву, которая не могла быть невостребованной для старательного сеятеля.