Книга Аномальная зона - Андрей Кокотюха

Да, опасность. Тамара умолчала о нескольких важных для нее вещах. Именно умолчала, потому что о вранье тут не приходится говорить. Ни слова не было произнесено о ее связи с банкиром, чьей любовницей и содержанкой она была, которого при невыясненных обстоятельствах убили в его собственном доме. Причем в тот же вечер, когда подруга обычно наведывалась к нему. На своей машине.

Но должна ли была Тамара сообщать ему об этой стороне своей жизни? Обязана ли она докладывать первому встречному, откуда у нее появился собственный автомобиль? Вряд ли. Ее интимная жизнь не имеет отношения к проблеме, с которой она обратилась к журналисту, и никак не пересекается с загадкой аномальной зоны.

Хотя с этим можно поспорить…

Виктор исправил двойку на тройку, а затем быстрым движением ладони протер потное стекло, вернулся за стол и отстучал на клавиатуре что-то вроде барабанной дроби.

Находилась ли Тамара Томилина в доме банкира в момент убийства, или кто-то, точно знавший распорядок дня и привычки банкира, удачно воспользовался этими сведениями и фактически подставил его любовницу, — с этим пусть разбираются следствие и милиция. Однако есть неопровержимый факт: любовник Тамары убит, а сама девушка смертельно напугана и, можно сказать, переживает тяжелейший стресс.

За четыре года у Виктора была масса возможностей убедиться: стресс способен извлечь из подсознания человека давно и благополучно похороненные там страхи. Шок от испуга способен привести к обострению хронического психического заболевания или общему расстройству нервной системы. Последствия того и другого абсолютно непредсказуемы. Напуганная загадочным убийством любовника — а может, и в самом деле близкого человека, — Тамара вполне могла впасть в стрессовое состояние. И внезапно вспомнить об аномальной зоне на своей малой родине, где она никогда не бывала. И с удвоенной остротой ощутить тягу к этому месту, зов этой зоны.

Шамрай не раз слышал от своих «клиентов»: мол, если хочешь перестать бояться чего-то — прямо посмотри на то, что тебя пугает. Страх вызывает неведомое и необъяснимое. Например, темнота под кроватью. Но стоит заглянуть под кровать и посветить фонариком, как тьма исчезает, а вместе с ней — неизвестность и страх. Остается только пухлая серая пыль, от которой легко избавиться с помощью веника или пылесоса.

Как знать, а вдруг Тамаре это тоже было известно? И она решила удостовериться в том, что не существует никаких аномальных зон. Посмотреть на богом забытое Подлесное, потрогать полусгнившие ограды и осыпающиеся стены домов-призраков. И вот она садится за руль и едет…

Стоп. О том, что Тамара в самом деле отправилась в аномальную зону и исчезла там, ничего не известно и ничем не подтверждается. Милиция разыскивает свидетеля, давшего подписку о невыезде, причем неясно, был ли этот свидетель в действительности свидетелем, видела ли Тамара что-то в тот вечер или ее на самом деле не было в доме Поддубного… Что касается его, Виктора Шамрая, то он почти уверен в том, что исчезновение девушки связано с сильнейшим нервным расстройством и все той же, сто раз уже упомянутой аномальной зоной, будь она неладна…

Ясно, что обе эти истории связаны между собой. Не было бы убийства, Тамара бы не исчезла. Не было бы убийства, она не пережила бы стресс и не начала бы слышать зов из параллельного мира.

Хватит!

Виктор сжал виски кончиками пальцев обеих рук. Голова мучительно заболела. И откуда-то из глубины, из самой глубокой ямы сознания, донесся лязг цепи, рычание пса и его собственный сдавленный крик.

Довольно! Пусть менты разбираются. А сейчас — домой. И спать.

17

Тамара Томилина нашлась на следующее утро.

Факт этот никто особенно не афишировал и уж тем более не собирался сообщать о нем любопытному журналисту. Тем более что до воскресенья, когда капитан Бражник все-таки позвонил Шамраю, необходимости в его присутствии, не говоря уже о помощи, не возникало. Можно считать, что Виктору повезло: в итоге он все равно получил доступ к закрытой и действительно уникальной информации. А можно взглянуть на это дело иначе: ему крупно не повезло, и после одного разговора, случившегося в больнице, удача от него отвернулась.

Не было б этого разговора — и остальные беды обошли бы его стороной. Не стал бы пес лаять все яростнее, а цепь — греметь все неотвязнее.

Только не надо забегать вперед, лучше обо всем по порядку, в той последовательности, в какой позже, когда все уже закончилось, Виктор Шамрай пытался воспроизвести события последних дней ноября, продираясь сквозь хляби и туман, в которых завязла его память.

Хотя в действительности ничего особенного до встречи с Тамарой в больнице не случилось. В пятницу, ближе к вечеру, Виктор позвонил редактору, в двух словах поведал, какой неожиданный оборот приняли события, описанные в его статье об аномальной зоне в Подлесном, выслушал пожелание нацарапать что-нибудь по этому поводу, как бы в продолжение темы, и в тот же вечер набросал небольшой текст. После чего с неспокойной душой, хотя и с чистой совестью, устроился перед телевизором.

Так прошла и суббота.

Утром в воскресенье подал голос мобильный. Капитан Бражник предупредил: пусть Виктор никуда не отлучается, сейчас он его навестит.

Так Шамраю стало известно: вчера, в субботу, двадцать второго ноября, Тамару Томилину обнаружили на трассе, ведущей к Овручу. Совсем неподалеку от того КПП, который пару недель назад проезжали сотрудники редакции «Необычных фактов» на служебной «Шкоде».

Вечером того же дня, уже после всего, Виктор нашел в интернете подробную карту и прикинул: если мерить по прямой, через лес, то место, где неожиданно объявилась пропавшая Тамара, находится всего километрах в пятнадцати от Подлесного.

То есть от аномальной зоны.

18

— Водитель грузовика вообще не врубился, откуда она взялась. Говорит — как из-под земли вынырнула. Или из воздуха.

От предложенного зеленого чая Бражник не отказался. Попросил только заварить не в чайнике, а прямо в кружке. Залить кипятком и накрыть блюдцем. Пить не спешил — любил крепкий, чтобы как следует настоялся, но слегка остывший.

— Зубами мучаюсь, — пояснил он.

— А что такое? — участливо поинтересовался Виктор.

— Эмаль чувствительная. Не выносит ничего горячего. Ни борща, ни чая — короче, вообще ничего. В армии повредил, там такую воду пили… — Опер только рукой махнул.

— Где это такая вода, что эмаль разъедает?

— Афган, — коротко пояснил Бражник. — Я еще застал. Этой весной двадцать лет исполнилось, как вернулся. Можете поверить — ни царапины, только раз слегка контузило миной. Но уж лучше бы подстрелили, ей-богу, чем вот так теперь зубами маяться. Дантист сказал: если менять — то все подряд. Прикиньте — все тридцать два… Ну ладно, двадцать девять…