Книга Подземные реки - Вика Варлей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ке белла! (Какая красивая!)
Колесникова обернулась на голос. Слева от нее стоял мужчина, широко расставив ноги и уперев руки в бока. На его приятном лице играла приветливая улыбка.
– Русса? Ке белла! – повторил он комплимент и протянул ладонь.
– Меня зовут Фабье. А вас?
– Вы говорите по – русски?– быстро защебетала девушка – Очень хорошо, а то даже в отелях русскую речь не услышишь. По-английски и то не понимают. Я – Вика.
Фабье продолжал улыбаться, а Колесникова пробежалась глазами по крепкой, мускулистой фигуре. Отметила про себя, что для итальянца мужчина довольно высок, да к тому же эти голубые глаза и волосы…
– Вы – итальянец? Честно говоря, внешне не очень – то похожи!
– Итальяно, – подтвердил Фабье и тут же предложил. – Вечером ресторан вместе?
Девушка через неуловимое мгновенье кивнула, предупредив:
– Я не одна, с подругой.
– Еще лучше!
Кокетливо улыбнувшись на прощанье, Вика поспешила к Оле.
– Новый кавалер! – констатировала та. – Он тебя еще час назад заприметил; ждал, когда из воды вылезешь.
– Сказала, что вместе придем. Он пригласил нас в ресторан.
В ответ по лицу архитектора скользнула так хорошо знакомая полудетская улыбка.
– Если хочешь, пошли. Мне кажется, итальянцы более воспитанные, чем наши, – тащить в кровать сразу не будут.
Вика кивнула, понимая, что мысли подруги совпадают с ее собственными.
Поездка в Венецию, а затем во Флоренцию показалась Вике слишком утомительной. Казалось, что подошвы ее босоножек медленно расплавляются под нещадно палящим солнцем, и она вот-вот окажется босиком на раскаленной докрасна сковороде под названием мостовая. Всю поездку ей было плохо, душно, жарко, все липло и впивалось еще глубже. Колесникова то и дело крутила головой в поисках кондиционера, не в силах замечать всех прелестей городов, довольно талантливо описываемых молоденьким мальчиком – гидом. «Чем бы еще обмотаться, чтобы не получить солнечный удар? И нос, скорее всего, облезет. Как тут люди живут?!», – думала про себя девушка.
Во Флоренции ни за одним из тех столиков, что были выставлены на улицу, не было видно туристов. Все жались ближе к стенам, изо всех сил стремясь попасть в спасительную тень. Схватив по рожку таявшего в считанные секунды мороженного, Вика с Олей прошмыгнули на боковую улицу, и присели на старые каменные ступени у входа в отель.
– Смотри! – кивнула Оля за угол, – по-моему, здесь «Парфюмера» снимали? Тот же мост, нет?
Вика с удовольствием лизнула шоколадный шарик и, подвинувшись чуть вправо, чтобы пропустить посетителей отеля на улицу.
– Похож! Знаешь, мне уже ничего рассматривать не хочется. Давай, дойдем до кабанчика, потрем его и свалим в автобус.
Через пять минут они уже были возле бронзовой статуи кабанчика, по поверью, приносящему удачу в деньгах.
– Что ему надо потереть – то? – уточнила архитектор.
– Нос, по – моему.
– А по-моему, ему надо на язык положить денежку и если эта денежка упадет вон в ту дырочку (в решетку канализации), то будешь богатым.
– Ммм… – только и протянула Вика и стала тщательно наблюдать за тем, как архитектор аккуратно пристраивает монету в один евро на язык животного. Затем хихикнула, – Тут и действительно обогатиться можно, если под решеткой мешок подвесить. Ты все?
Колесникова, не в силах терпеть обжигающую духоту, взяла самую маленькую монетку из кошелька и, ткнув ею в язык кабана, рукой точно пихнула монету в дырку, прокомментировав:
– Вот и все! Хочешь быть богатым – будь им!
Вечером автобус колесил обратно в сторону Римини. Порядком подуставшие туристы дремали. Некоторые вполголоса обсуждали поездку и делились впечатлениями. До полусонной Вики доносилось:
– Ну и гида нам прошлый раз всучили! Та еще штучка! И эти итальянцы тоже не промах. В ресторане пообедали… Кому сказать …. Привезла в какой-то отстойник, где кучу денег содрали, как в первоклассном ресторане. И что? Сама то села отдельно. Ладно бы хорошо накормили – хрен с ними с деньгами, а тут … Суп из осьминогов! Ха-ха… Ноги осьминогов там помыли, если не свои …. Я прям готова была эту соплюху сама в этот супчик окунуть. Как – будто другие – дураки и нормальный ресторан в глаза не видели…
Раздраженный женский тон разбудил Колесникову окончательно и, протерев глаза, она взглянула на свою соседку, с любопытством разглядывающую каталоги картин.
– Тебе в галерее понравилось? – спросила она.
– Да, очень. Обожаю картины! Могу разглядывать часами. И за спиной словно крылья растут… Совсем недавно для себя открыла, что мне нравится опера и балет. Аж мурашки по коже…
Оля искренне обрадовалась, но ее радость была недолгой, так как Вика добавила:
– Только я Джотто не очень поняла...
– В смысле?
– Ну, в смысле его гид так превозносил. Прям до небес! А по мне, так ничего особенного. Качественно – не спорю. Но мрачновато. Мне кажется, его и рядом не поставишь с тем же Рафаэлем.
– Да ты что?! – взвилась, как ужаленная архитектор, не заметив, что Вика обреченно вздохнула. – Это же новое слово в живописи! До него совсем по – другому рисовали!
– Как по-другому? Хуже?
– Совсем по-другому. Он рисовал мадонну и младенца как живых людей…
– Оль, я сказала то, что на самом деле думала!
Заметив сдвинутые брови и плотно сжатые губы, Вика потрепала расстроенную соседку по плечу.
– Не обижайся! Главное, что тебе нравится. У каждого свой вкус. У меня он свой. Я рассуждаю как обыватель. Ну, хорошо, давай еще раз посмотрю на Джотто. Он есть в каталоге?
Оля с готовностью стала листать плотные глянцевые страницы и, найдя то, что нужно ткнула пальцем:
– Вот!
– И….
– Вот мадонна с младенцем. Видишь? Это Джотто. А вот «Сикстинская мадонна». Видишь разницу?
Вика внимательно посмотрела на обе картины, оценивая увиденное. Сказать правду? Опять обидится. Но врать особенно она не умеет. Да и зачем? Не причина для ссоры…
– Я думаю, Рафаэль нежнее, чище. У него класс выше. На его мадонну смотришь – глаз радуется. Все такое одухотворенное, сложное и простое одновременно. Одним словом – шедевр!
– А Джотто? – продолжала настаивать архитектор.
– Довольно грубая работа, по-моему. Словно недоделанная. Лица такие, будто за ними ничего нет. Я не вижу, чтобы тут Иисус был как живой.
Вика поразилась, с какой серьезностью Оля слушает ее речь и решила пошутить.
