Книга Assassin's Creed. Ересь - Кристи Голден

Жан улыбнулся и сказал:

– Я судил по себе. Она красива и хорошо сложена, но… быть подле нее – одного этого уже достаточно.

Габриэль кивнул и повернулся к смеющейся Жанне, которая всецело доверяла окружавшим ее мужчинам и ничего не боялась. Это противоречило их природе, но тем не менее так оно было, и Жанна, казалось, принимала сложившуюся ситуацию как должную.

Двери церкви были не заперты, и они вошли внутрь. Днем их маленький отряд уже побывал здесь на мессе, второй за все их путешествие. До визита в церковь Жанна успела продиктовать письмо будущему королю – она всегда обращалась к нему «дофин», вплоть до того самого дня, когда она отправилась с ним на миропомазание в Реймс, – и вперед с письмом отправили гонца.

В ночной тишине Жанне и Габриэлю показалось, что церковь существовала только для них. Девушка не сводила глаз со статуи святой Екатерины, а душу Габриэля одухотворенное лицо его спутницы трогало гораздо сильнее божественного образа, вытесанного из камня. Они молчали всю дорогу, пока шли сюда, и продолжали молчать и сейчас. Молодые люди приблизились к алтарю, и Саймон вдруг почувствовал, что его усталость как рукой сняло. Габриэль видел, что Жанна излучает свет, и в его груди что-то горело и ширилось. Он последовал примеру своей спутницы, опустился перед святой на колени и принялся про себя читать молитвы.

Неожиданно тишину нарушил голос Жанны:

– Думаю, ты должен знать. – (Габриэль широко распахнул глаза и обнаружил, что девушка смотрит на него. Их лица находились очень близко друг от друга. В ее зрачках искрами отражалось пламя свечей.) – Они предоставили мне самой решать, говорить ли семье о моем отъезде. И рассказать ли тебе о моей тайне. Помнишь ту майскую ночь, когда я присоединилась к твоему ночному бдению? Я готова была открыться тебе еще тогда. Но побоялась. Недоверие и даже презрение я могу принять от кого угодно, но только не от тебя.

Каким-то образом Габриэль знал: то, что она откроет ему, навсегда изменит его самым непредсказуемым образом. Но разве она уже не изменила его?

Жанна глубоко вздохнула:

– Я уже говорила тебе, что знаю волю Бога. Но ты никогда не спрашивал, откуда это знание ко мне пришло. Ты просто принял это на веру. Как и я когда-то.

Казалось, сияние вокруг нее усилилось. И оба, Саймон и Габриэль, были потрясены, и у каждого на то была своя причина. Саймон знал, что́ Жанна собиралась открыть Габриэлю, и это вызывало у него священный трепет.

– Мне было тринадцать лет, когда это произошло в первый раз, – сказала Жанна, ее голос был полон благоговейного трепета. – Я была в нашем саду… – Жанна посмотрела на кольцо на правом мизинце. Габриэль знал, что это подарок ее семьи. Она просила его написать им письмо с просьбой простить ее за то, что вынуждена их покинуть. Они не ответили, и сейчас Жанна говорила и нежно поглаживала кольцо. – Было лето. Я услышала голос, и сразу же поняла, что это голос Бога. Он раздался справа от меня, с той стороны, где стояла церковь, и возник сильный, почти ослепительный свет. Я страшно испугалась, но голос говорил со мной очень ласково.

– И что он говорил? – звенящим шепотом спросил Габриэль.

– Вначале он сказал, что я должна быть хорошей девочкой и делать то, что угодно Богу. И ничего не бояться, потому что Он будет помогать мне. Позже я узнала, что первый раз со мной говорил архангел Михаил, и я… я увидела его. – Глаза у Жанны сияли радостью и счастьем, а губы улыбались. – Я почувствовала, что падаю на колени и обнимаю его за ноги, как ребенок обнимает ноги своих родителей. Он сказал, что святая Екатерина и святая Маргарита тоже придут ко мне, и еще он сказал, что у Бога есть для меня задание. – Жанна отвернулась от Габриэля, посмотрела на статую святой Екатерины, в честь которой была воздвигнута эта церковь, и улыбнулась.

– Жанна…

– Архангел Михаил рассказал мне, в каком бедственном положении находится Франция, и сказал мне, что я должна ее спасти, вернуть ей законного короля. И для того чтобы выполнить это задание, я должна покинуть свою семью. Я не хотела, я боялась, но голос настаивал. Он велел мне поехать к капитану де Бодрикуру и попросить у него солдат, чтобы отправиться к королю, и не отступать, когда капитан в первый раз меня прогонит, и вернуться во второй раз и сделать так, чтобы он меня послушался, потому что Бог откроет его уши и заставит меня услышать.

Во рту у Габриэля пересохло – так высыхает поле после сенокоса под горячими лучами солнца. Он с трудом выдавливал слова – так страшно было их произносить в церкви:

– Откуда тебе было известно, что это были посланцы Бога, а не…

– Сердце подсказало мне. – Она положила руку ему на грудь. – Никакой посланник Сатаны не мог бы дать мне почувствовать такой блаженный покой и… такую безмерную любовь.

От нежного прикосновения Габриэль содрогнулся всем телом, его будто прорвало: слова полились рекой.

– Жанна, я вижу внутри тебя свет. Верно, это твои ангелы сияют сквозь тебя, точно так же как они говорят через тебя. Они… они с каждым из нас могут говорить?

Ее сияние расширилось и сделалось еще ярче.

– О да, – чуть слышно выдохнула Жанна. – Они говорят с каждым, но не каждый их слышит.

Габриэль и до встречи с ней обращал внимание на девушек. Но, увидев Жанну, он сразу понял, она – иная. Ее мелодичный голос, ее поразительные глаза, живость и сила духа – все было особенным, и он знал, что отныне не сможет жить без этого. Но он не мог понять, это притяжение исходит из глубин его сердца или это ангелы нашептывают ему следовать за ней? Или, возможно, голос сердца и голос ангелов – это одно и то же?

– Позволь мне навсегда остаться рядом с тобой! – выпалил он прежде, чем сообразил, что именно он говорит. – На веки вечные. Пожалуйста!

Жанна повернула к нему лицо и внимательно на него посмотрела:

– Я не могу тебе этого обещать. Все в руках Бога. Только Он знает, должны мы быть вместе или расстаться. Есть еще много чего, что я не могу обещать. – Она положила руку ему на плечо. – Как я могу быть Жанной, женой, когда я дала торжественное обещание оставаться Жанной, девой Лотарингии, до тех пор пока это будет угодно Богу? Я дала это обещание три года назад. Мое тело, мое сердце… сейчас Ему я нужна вся целиком.

Безрассудно влюбленный дурак с отчаянной надеждой уцепился за слово «сейчас». Габриэль уже давно согласился с тем, что он – безрассудно влюбленный дурак.

– Тогда, прошу, позволь мне следовать за тобой столько, сколько это будет возможно.

Поддавшись порыву, она сжала в ладонях его руки:

– Дорогой Габриэль, это… это я могу тебе обещать. От всего сердца. Мои ангелы рады, что я тебе это сказала. Они говорят, что ты избран сопровождать меня. И пока в этом будет необходимость, ты будешь моей тенью, будешь свидетелем моих слов и поступков.

Слезы хлынули из глаз Габриэля. И у Саймона сжалось сердце при мысли, какая судьба уготована этой синеокой деве, такой веселой, такой земной, но отказавшейся от всего земного и отдавшейся в руки Божественному провидению.