Книга Германская военная разведка. Шпионаж, диверсии, контрразведка. 1935-1944 - Пауль Леверкюн

Окончательное решение по всем крупным вопросам в области внешней политики принималось лично Гитлером. Однако была еще одна дополнительная и вспомогательная сфера, заслуживающая пристального внимания, потому что во время войны все зарубежные политические проблемы, большие или малые, обретают определенное военное значение. Во время Второй мировой войны отдел работал сравнительно независимо, и единственный фактором, который как-то вклинивался в его работу, была патологическая боязнь Риббентропа, чтобы никто не вмешивался в иностранную политику и лишал его хоть чего-то из того, что он рассматривал как свою, и только свою собственную прерогативу. Эта позиция министра иностранных дел, однако, уравновешивалась тем, что подавляющее большинство чиновников министерства иностранных дел от госсекретаря и ниже были покладистыми и в высшей степени здравомыслящими людьми.

Иностранный отдел также являлся связующим звеном между Главным командованием вермахта и атташе, как германских атташе за границей, так и тех атташе иностранных держав, которые аккредитованы в Берлине из трех видов вооруженных сил – армии, авиации и флота. В промежутке между войнами, перед тем как согласовать восстановление института военных атташе при германских дипломатических миссиях за рубежом, министерство иностранных дел, опираясь на опыт в основном военных полномочных представителей кайзера Вильгельма II в 1914—1918 годах, поставило условие, чтобы никто из этих атташе не имел никаких связей с секретными службами, не использовал никакого рода агентов и всегда посылал свои доклады перед отправкой на утверждение главе миссии, которой он был придан.

Три рода войск постоянно испытывали трудности с отбором достойных и опытных офицеров на должности атташе в зарубежных столицах, и, пока введенные министерством иностранных дел правила игры соблюдались, поток великолепных докладов исправно поступал в штабы соответствующих родов войск, а также в Верховное командование вермахта через Иностранный отдел абвера.

Однако, к огромному сожалению, весьма большое число первоклассных сообщений так и не поступило к самому Гитлеру, от которого зависело окончательное решение; кроме того, многие выводы, сделанные в тех донесениях, что до него дошли, им отвергались, если они не совпадали с его собственными идеями в политике. Помимо информации, получаемой от германских атташе, связь между Иностранным отделом абвера и заграничными атташе добавляла много элементов в мозаику военно-политической ситуации, которая всегда была в процессе постепенного обновления на благо вермахта; эта картина далее обогащалась на пути к завершению с помощью информации, собранной источниками, подчиняющимися другим отделам абвера; и, наконец, исключительно сердечные отношения, установившиеся между адмиралом Канарисом и статс-секретарями в министерстве иностранных дел, главами германских дипломатических миссий за рубежом, иностранными дипломатами в Берлине, главами государств и другими важными личностями в союзных и нейтральных странах, имели огромнейшее значение и важность. В качестве последнего довода адмирал был всегда под рукой на заднем плане, чтобы добавить свой груз на весы, если Иностранный отдел не мог добиться соглашения с министерством иностранных дел или с каким-то иным департаментом, более влиятельным, чем сам отдел. Таким путем и совершенно независимо от деятельности МИДа и других неисчислимых правительственных департаментов, вмешивавшихся в иностранные дела, возникла схема меняющейся и постоянно растущей структуры, из которой можно было выбрать много ценной информации; и для того, чтобы держать атташе видов вооруженных сил за границей в курсе знаний, добытых дома, готовилась и периодически отсылалась им через руководство их соответствующих служб регулярная сводка полученной информации. Требования в отношении секретности и безопасности были настолько строгими, что это в некоторой степени был сизифов труд; и даже при этом и несмотря на многие разочарования Иностранный отдел с успехом держал зарубежных чиновников в курсе текущих событий.

В той же манере воинские соединения на фронте до уровня дивизий получали ежемесячный обзор зарубежной политической ситуации; и Иностранный отдел в его стремлении поддерживать издание этих двух периодических обзоров воодушевляло осознание того, что другие германские организации за рубежом также очень желают иметь копии, поскольку их собственные департаменты в родной стране очень редко присылали что-то похожее.

Иностранный отдел также являлся компетентным органом в области международного законодательства в том, что касалось военных вопросов. В сотрудничестве с такими выдающимися людьми, как профессор Шмиц из Берлинского университета и Гельмут, граф Мольтке Крейзау, отдел настойчиво и бескомпромиссно боролся за строгое соблюдение международных законов. Например, он занял очень твердую позицию по вопросу приказов Гитлера об обращении с советскими военнопленными, которые этот отдел категорически осудил как бессмысленное нарушение международных законов. Этой позиции и далее стойко придерживался и адмирал Канарис, будучи лично твердым сторонником неприкосновенности международного закона; но, хотя это и могло быть причиной некоторых улучшений, конечное влияние отдела на высшие круги власти остается сомнительным.

Иностранному отделу подчинялся подотдел, отвечавший за обслуживание и снабжение вспомогательных крейсеров и нарушителей блокады за границей. В реальности это был чисто морской вопрос, но данный подотдел первоначально был создан адмиралом Канарисом, и он не хотел уступить контроль над этой структурой во время войны, хотя у него не было времени, чтобы уделять ей внимание. Однако это было одно из его любимых детищ, и совершенно поразительные успехи этой организации были куда значительнее, чем вообще от нее ожидалось.

Наконец, прежде чем приступить к рассмотрению абвера в действии, надо сказать несколько слов о том, как оценивалась и использовалась собранная информация. И тут мы сталкиваемся с самой большой слабостью всей германской системы разведки, но с такой, за которую сам абвер не несет ни малейшей ответственности. Эта слабость порождалась организацией Верховного командования вооруженных сил, а потому, я думаю, здесь уместным будет дать краткое описание того, что это была за организация.

В теории все было великолепно и основано на уроках опыта, полученного в Первую мировую войну. Глава государства являлся Верховным командующим вооруженными силами. Под ним находился главнокомандующий вооруженными силами – военный со своим собственным штабом (Oberkommando der Wehrmacht): с этим штабом, который в теории занимался только планами и принятием решений на очень высоком уровне, был штаб оперативного руководства Верховного командования вооруженных сил (Wehrmachtfuehrungsstab) и среди других штабных организаций – штаб абвера (так как абвер, как уже ранее говорилось, обслуживал все три вида вооруженных сил). Следующий эшелон состоял из главных командований сухопутных войск (Oberkommando des Heeres), флота и военно-воздушных сил, и у каждого из них был свой главнокомандующий. В теории, как я говорил, это была великолепная система. На практике выходило не так по целому ряду причин.

Прежде всего, Гитлер, как только избавился от Бломберга в 1938 году, занял пост главнокомандующего вооруженными силами в дополнение к его законным прерогативам Верховного командующего. Это означало, что гражданский человек имел решающее слово в вопросах, имеющих военную сущность. Однако столь высочайшими, по теории, были области, в которых должно было работать OKW, что это, по крайней мере во время войны, не обязательно наносило вред. Но на этом его поползновения не закончились. После ухода фельдмаршала фон Браухича в 1942 году Гитлер назначил себя и главнокомандующим сухопутными войсками. Тут он был куда больше вовлечен в решение повседневных вопросов, в которых мало соображал, и там, где мог, нанес значительный ущерб военной экономике Германии.