Книга Сашка - Владимир Поселягин

Мы все вместе дошли до дома. Работы по нему на сегодня были явно прекращены, все помощники, что нам помогали, разошлись по своим домам, остались только двое, им до дома далеко идти, но работать всё равно не стали. На столе в саду, отец поставил литровую бутылку с самогоном, бабушка накидала закуски, так что мужики провожали последний мирный день. Вот так взрослые и квасили, к ним ещё дед присоединился, похоже, они прекрасно представляли, что это за война будет, ну или просто повод нашли. А вот молодежь школьного возраста вводила меня в ступор, бегали, кричали «Ур-ра-а-а!» Это вообще как? Война, столько смертей… Мозгов вообще нет, да и те, что старше, кто уже школу закончил, тоже были в приподнятом настроении и рвались к военкомату. Их стремления меня радовали, но не настрой.

Так вот пока отец сидел с мужиками и дедом в саду, я занялся инструментом, всё собрал, даже на почти доделанную крышу хлева лазил. Всё сложил, где и должны храниться, да и по двору убрался. В общем, день не однозначный, с одной стороны, многие радуются, по моему мнению, те у кого мозгов нет, другие пьют горькую, видимо как раз мозги имея. Мама тоже дома не засиделась, велел взять мне окорок свежеубитого кабанчика, и поспешила к соседям, я у неё за носильщика был, всё же на последних месяцах беременности. Тяжести лучше не носить. Отнёс, мне несложно, тем более там тоже была большая семья и много детей.

День этот очень долго длился, но всё же прошёл. Отец утром с больной головой запряг Ветерка и ускакал в город, к начальству, ну а я потопал в райцентр по тропинке, по которой мы бегали к школе. В школу и шёл. Директриса была на месте, немного неравная, по радио передавали обстановку на границе, но только общее, идут бои, а у неё там на Западной границе сын служил. Меня она выслушала внимательно и согласилась выдать подписанные табели с оценками мне с сестрой, и двум младшеньким, остальные в школу пока не ходили. Вопросов директриса не задавала, за два часа всё сделала, с оценками и подписями преподавателей. У меня почти все пятёрки были, только одна четвёрка. И в прошлой жизни и в этой черчение мне никогда не давалось.

Вернувшись, все документы я спрятал, не стоит их пока показывать. Ещё следует маму, бабушку и деда отвезти в райцентр насчёт паспортов вопрос решить, ни у кого документов просто не было, но с отцом это не прокатит. Может что-то заподозрить. Хотя мама у меня умница, намёками можно попробовать воздействовать на неё, нам документы кровь из носу нужны. Оба родителя у меня беспартийные были, даже не комсомольцы, документов фактически и нет. Ладно позже решим.

Со школой как я уже говорил, проблем не возникло, так что мы продолжили жить. Мама с Таней пообщалась, та нервничала, но мама убедила её не ехать к нам как та хотела, а спокойно дожидаться начало учебного года и учиться. К моему удивлению, отца призвали не сразу, почти две недели прошло. До такой степени тянули, что стало слышно как громыхает вдали артиллерия. Из нашей деревни уже троим повестки пришли и те ушли на призывной пункт, когда почтальон постучался и в нашу калитку. Ох, как мама заголосила, но быстро смолкла, когда отец на неё шикнул. Проводы мы отгрохали шикарные. Я впервые видел отца без бороды. А он оказалось вполне молод, всего тридцать девять лет, но усища оставил, как у Будённого. Провожали его в райцентр пешком, всех лошадей и повозку у нас забрали ещё неделю назад, мы пешком обходили наш район.

Отцу вещи в дорогу собирала мама, когда она отлучилась, я половину выложил, барахло, и положил своё, консервы, крупу, сухарей, хороший нож, да «Наган» с сотней патронов. Ну и фляжку с водкой. Как же без неё? Отец разберётся, я ему сверху записку с содержимым положил, чтобы перед другими не светил неучтённое оружие. Вот так попрощавшись, он устроился в кузове одной из трёх «полуторок», они полностью призывниками были заняты и машины уехали куда-то в тыл.

— Вот и остались мы одни, — дед стянул кепку и вытер ею лицо.

— Это точно, — кивнул я, после чего резко развернувшись на каблуках, отрывисто стал говорить. — Вам всем трём нужно срочно получить паспорта с прописками. Сейчас идём в райотдел. Я уже всё узнал, должны выдать.

Вокруг меня стояли все, всё же отца провожали, так что слышали всё, что я сказал. Кстати, только сейчас грузовички с пассажирами скрылись с глаз на повороте дороги. Мама удивлённо посмотрела на меня и поинтересовалась:

— Что ты хочешь сказать?

— Я прямо говорю, что уже завтра дня мы уезжаем в Москву. Немцы тут будут очень скоро, сами слышите отголоски артиллерии. Уже через неделю те будут тут, а то и раньше, так что нас к этому времени тут не должно быть. Я отцу записку в мешке оставил, чтобы писал на Танин адрес, общежития её, нас тут уже не будет. Я не хочу, чтобы у вас или у меня стояла отметка в документах, «находился на оккупированных территориях, неблагонадёжен». Не будет такого, я не допущу. Времени много потеряли, дотянулся, так что поторопимся.

Мы отошли ото всех чуть в сторону, и общались вполголоса. Я старался убедить маму и дедушку с бабушкой. Если останемся, нам не жить. Побьют всех немцы. Одно упоминание того что немцы даже детей не жалеют, решило дело в мою пользу. Мама и так пешком с трудом одолела дорогу до райцентра, а тут совсем ослабла. Отсиделась на лавке у закрытого пивного ларька и кивнула. Раз нужно, паспорта будут. Я смог её убедить, как в принципе и стариков. Сопроводив их до райотдела, люди тут были, все же время полуденное, мама осталась, бабушка писать и читать не умела, заявления мама написала, а мы с дедом и ребятнёй пошли по одному адресу. Сам дед был вполне грамотный, всё же бывший артиллерийский унтер, но он мне был нужен, так что за всех мама с заявлениями отдувалась. Тут на окраине Сланцев мужик повозку продавал и двух лошадей, отличные лошади и транспортное средство. Но покупателей было мало, цену драл. Я тоже походил, но так, покрутился, посмотрел, а сейчас реально шли брать, деньги при мне. Хозяин был дома, крепкий такой пятидесятилетний мужик. Он без удивления нас встретил и начал показывать, что продаёт. Дурачина, даже цену не поднял. Две недели как война идёт, а цена у него та же. Дед не спрашивал, откуда у меня деньги, я попросил, так что он сам всё осмотрел и кивнул, годные лошади и повозка. Уплатив, я попросил написать расписку, тот грамотным был и накарябал её. Так что к райотделу мы подкатили все в месте на повозке. Мама с бабушкой и Мариной, она с нами не пошла, удивлённо встретили наше появление.

Мама сообщила, что документы им не дали, заявление приняли, но не дали, на днях пришёл приказ сверху. Не давать. Вздохнув, похоже, мы тут в пролёте, вернёмся к этому вопросу в Москве, посадили рядом со мной маму, бабушку назад к деду и ребятне, Маринка сама заскочила, и покатили в деревню. Малышня очень веселилась. В это время над нашими головами разгорелся настоящий воздушный бой, все зрителями были, даже я на окраине райцентра натянул поводья, и наблюдал вместе со всеми, сопереживая. Так-то самолёты не раз полетали над нами, да почти постоянно, а тут настоящий бой. На немецкие бомбардировщики наскакивала тройка краснозвёздных истребителей, те сгруппировались и активно оборонялись. Что за истребители я так и не понял, но не «ишачки» точно, силуэты не похожие, их ни с чем не спутаешь. «И-16» над нами уже летали, так что их силуэты я запомнил, а эти новенькие, видимо свежую часть перебросили.