Книга Гнев духов - Александр Прозоров

— Ну, давайте теперь и дядя Саблезуб попробует, — решился все-таки Камыш и стал решительно высаживать детей на пляж. Затем вывел свою улучшенную клеем волокушу на глубину по колено, чуть наклонил к себе и сел внутрь. Плетеный короб, обтянутый берестой, выдержал! Просел чуть глубже, закачался, но не утонул. Могучий Саблезуб сидел внизу, на колючих ивовых изломах, борта поднимались ему чуть выше пояса, до воды он легко дотягивался рукой.

— Молодец! — радостно запрыгала Золотая Тень.

— Дай попробовать! — запросился Чибис.

— Весло нужно.

Могучий Саблезуб закрутился в поисках чего-нибудь подходящего, услышал какой-то странный треск, опустил голову… и увидел, как по днищу заструились тонкие ручейки. — Опять раскле…

С громким хрустом его попа вдруг ушла вниз, ноги дернулись кверху, в лицо плеснула вода, он взмахнул руками и вынырнул уже рядом с переломившейся пополам волокушей. В несколько гребков отплыл к мелководью и встал на ноги, смотря, как Большая Река уносит его игрушку. Кто-то из малышей даже заплакал. Вяло, без надрыва. От обиды, что не наигрались. Но большинство потомков Хозяина Реки только засмеялись. Чего еще ожидать, когда взрослый дяденька садится в детскую игрушку?

— Вот поэтому никто и не строит лодок из корзинок и бересты, — спокойно сообщил Черный Стриж, тоже успевший спуститься к воде. — Лодка должна быть крепкой и надежной. Из хорошего дерева. Чтобы не сломалась, сколько в нее добычи не положи и как в нее ни садись. Или даже если ногами в ней встать. Но для детей мы тоже когда-то такие мастерили…

Он махнул рукой и повернул к священной иве. Остальные люди племени тоже стали расходиться.

— Не ушибся? — участливо спросила Золотая Тень.

— Чем там ушибаться? — встряхнулся Могучий Саблезуб. — Это же вода. Холодная.

— У меня варево готово с чабрецом и мятой. Хочешь попробовать?

— Без мяса? — испуганно округлил глаза юный охотник.

— Ну тебя! — шутливо замахнулась на него девочка.

— Очень хочу! — уже серьезно ответил Могучий Саблезуб. — Ты ведь готовишь лучше всех в племени. У меня от нетерпения прямо слюнки текут!

По дороге домой охотник забрал ведро, на дне которого колыхался еще теплый вар, и по забывчивости оставил у входа на полу. И не успели они с Золотой Тенью взяться за ложки — от полога уже донеслось азартное чавканье: живая еда азартно вылизывала густое костное варево.

— Не сердись на Пухлика, — тут же вступилась девочка. — Он же еще маленький.

— Все равно почти весь клей на волокушу извел, — отмахнулся охотник. — Потом еще сварю. А ведь у меня почти получилось, Золотая Тень. Вот чуть-чуть крепости не хватило! Я в ней уже плыл, когда клей на швах поломался.

— Корзине человека не удержать, — невпопад кивнула она, первой зачерпывая суп, в котором чуть не наполовину было навалено листьев и корешков. — Ступишь случайно на край или присядешь — сразу и хрустит.

— Это потому что ива, — размышляя, ответил Могучий Саблезуб. — Если не тоненькие ивовые веточки заплетать, а толстые еловые ветки, то не поломаются. Они ведь гибкие очень, которые еловые. Должны плестись легко, как ива. Просто такие толстые не нужны ни на что. И слеги на дно положить. Они тоже не сломаются, хоть ты садись на них, хоть стой. Тогда выдержат. А, Золотая Тень? Что скажешь?

— Ты охотник, тебе виднее, — пожала она плечами.

— Объедение какое! — зачастил ложкой Могучий Саблезуб. — Очень вкусно! Какой ты молодец! Как хорошо, что ты согласилась стать моей женой.

Торопливо расправившись с угощением, он старательно облизал ложку и корец, похвалил девочку еще раз — вроде бы, как раз в пятый, — прихватил из-под кровли широкий острый скребок с короткой рукоятью и отправился к реке. Там начал резать у воды ивовую лозу. Ее было нужно много, и Камыш не стал отвлекаться, даже когда услышал из селения удары бубна. Набрал одну охапку, отнес к дому, нарезал вторую — с нею его и поймал Чибис:

— Ты слыхал, Могучий Саблезуб? Ты слышал?! — семеня рядом, возмутился паренек. — Это он специально! Специально, чтобы Цветущую Рябину за меня не отдавать! Почему все взрослые всегда так упрямы? За тебя Золотую Тень отдать не хотели, за меня — Рябину!

— Да говори толком, — скинул нарезанную лозу поверх уже уложенной юный охотник.

— Разве ты не понял? Это он придумал, чтобы дочку мне в жены не отдавать!

— Придумал, наверное, Беседующий-с-Небом? — сделал разумный вывод Камыш.

— Да! Он сказал, что духи ответили ему, почему обрушили на нас свой гнев. Это гневаются не духи, а Великая Праматерь. Она обижена на то, что мальчики проходят обряд признания их мужчинами, а девочки — нет! И она не знает, кто из них девочка, которой можно приносить детей, а кто женщина. Праматерь хочет, чтобы замуж отныне отдавали только тех девушек, которых в святилище превратят из детей во взрослых! Это он специально придумал, чтобы Цветущая Рябина не стала моей женой! Она согласна — а он не хочет.

— У тебя впереди еще лето и зима, Чибис! Только потом ты станешь охотником и сможешь просить жену. Цветущую Рябину же уже сейчас за взрослую считают. К будущему лету она свой обряд пройдет, не бойся.

— А зачем тогда он все это придумал?

— Почему придумал? Это сказали духи! Ты забыл? Беседующий-с-Небом — шаман и разговаривает с духами. Они поведали ему об обиде Великой Праматери.

— Но он сделал это сразу после того, как увидел у меня ожерелье из волчьих клыков!

— Оно тебе понадобится только тогда, когда ты станешь охотником, Чибис.

Могучий Саблезуб покачал головой, чувствуя себя рядом с другом совсем уже взрослым и мудрым:

— Поверь мне, Чибис. Отнюдь не все, что случается в этом мире, направлено против тебя. Многое происходит просто так, само по себе.

— Тебе хорошо говорить, Могучий Саблезуб. Твоя Золотая Тень уже с тобой!

— И Цветущая Рябина будет твоя, не боись. Помоги лучше лозы еще нарезать. Одному мне до темноты не успеть.

Зарубка четвертая

Шаман вырезал на бересте морду лося. К чему бы это — племя удачно поохотилось на сохатого? Нет, не в том дело. Просто люди Хозяина Вод считают лося самым упрямым из зверей. Так Беседующий-с-Небом попытался изобразить Глупое упрямство.

На рассвете Могучий Саблезуб сделал еще одну вылазку в лес, обрубил с нескольких елей нижние толстые ветки, каменным скребком смахнул с них тонкие лапки с серыми иголками, сразу окорил и отнес в поселок уже чистые белые заготовки. А потом отправился за самой главной деталью.

Постоянно уходя в лес по отцовской охотничьей тропе, Камыш знал вдоль нее чуть ли не каждое дерево, его рост, здоровье, ветки и кору. И уже не один раз он приглядывался к толстой березе, еще осенью вывороченной ветром и опрокинутой через овраг. Охотник ждал, пока она хорошенько просохнет, чтобы порубить ветки на дрова, а бересту от макушки уже не раз скатывал для корцов, ложек и ведер. И теперь он знал, что самую толстую часть ствола берег не зря.